Инвестиции для электроэнергетики: иллюзии и реалии. Новая волна инвестиций в электроэнергетику рф подстегнет аппетит к займам

Москва, 23.05.2011

– Здравствуйте, господа. Недавно некоторые наиболее внимательные комментаторы заговорили о том, что частный инвестор решил бежать из российской энергетики. О том, так ли это, а если так, то почему, и хорошо это или плохо, мы сегодня разговариваем со специалистом – с исполнительным вице-президентом по газу и энергоснабжению компании ТНК-BP Михаилом Слободиным. Здравствуйте, Михаил Юрьевич.

– Здравствуйте.

– Правда, бегут?

– На самом деле я бы не сказал, что прямо бегут, это традиционная журналистская метафора.

– Нет, я понимаю, что повального бегства не было.

– Нет, конечно.

– Народ стал разговаривать о том, не продать ли активы…

– Это очевидно. Во-первых, надо четко разделить – из чего бегут. Прежде всего, сегмент тепловой генерации, куда, в общем, и привлекали инвесторов, фактически сегодня тенденция, связанная с тем, что достаточно большое количество субъектов думает о том, как сократить позицию на российскую электроэнергетику.

– Вы, в сущности, сказали то же самое, только чуть более деликатно.

– Пока думают, но не бегут. Бегут – когда они уже это делают.

– Нет, для того чтобы они это делали, должен найтись кто-то, кто это купит.

– Это правда. А пока…

– Желающих нет.

– …адекватного покупателя, готового платить хотя бы те же деньги…

– А что, собственно, народ так запаниковал-то? Подумаешь, сказали, что будут ограничивать рост тарифов. Во-первых, только сказали – обещать не значит жениться. Во-вторых, а что ж такая несимметричность? Вот когда сами частные инвесторы решили не сильно выполнять свои обязательства по вводу мощностей в начале кризиса, им же простили. А теперь вот что-то не по ним, они заобижались. Разве не так?

– У вас очень много тезисов внутри одного вопроса. Значит, давайте просто, наверное, по частям.

– Давайте.

– Прежде всего, понятно, что коллеги сегодня не в панике. Скорее, на основании своего трехлетнего опыта, в какой-то степени на основании трех лет в принципе можно определить те тенденции и направления, куда движется ситуация, чтобы сделать осознанный вывод. Большая часть коллег, которые приходили в российскую электроэнергетику, рассматривали себя как долгосрочные инвесторы.

– Ну, и правильно.

– Там не было портфельных спекулянтов. Но в какой-то момент каждый из инвесторов, смотря ситуацию, куда она движется, для себя принимает решение. Лучше уже, наверное, ужасный конец, чем ужас без конца. Но это так, образно. На самом деле фактически, что заставляет людей все-таки об этом думать и в конечном итоге что неизбежно вываливается в то, что об этом говорят. То, что правил нет. То есть правил тех, которые обещали инвесторам, – связанных с тем, как они будут развиваться, как будет функционировать рынок и так далее, и так далее, их сегодня нет.

– Об этом я вас, собственно, спросил.

– Когда нет правил, какой смысл?

– Когда от договоренных вроде бы правил отступили в пользу инвесторов, все было хорошо?

– Никаких отступлений от правил в пользу инвесторов не было.

– А разве не многие из тех, кто приобретал пакеты в ходе реформ РАО ЕЭС, принимали на себя обязательства по инвестированию, по вводу мощностей?

– Никто с этих обязательств не сходит и не сходил, вопрос был в другом. Дело в том, что никогда не бывает односторонних обязательств…

– Да, конечно.

– …было обязательство по либерализации, формированию адекватных рынков: рынок на сутки вперед и рынок мощности, я прежде всего имею в виду генерацию. То, что у нас фактически на тот момент, как вы говорите, на начало кризиса, не было правил, которые обеспечивают долгосрочный возврат инвестиций, – это было абсолютно очевидно.

– А разве то, что было подписано в ходе реформы РАО ЕЭС, это не было долгосрочным правилом?

– Нет, конечно.

– А чего там не хватало?

– Эти правила заканчивали свою жизнь 1 января 2011 года. А возврат инвестиций в электроэнергетику осуществляется…

– Он подлиннее, конечно, да.

– 1 января 2011 года, инвестируешь четыре-пять лет, а потом еще 15-25 лет возвращаешь. И когда нет этих правил… так и возникла ситуация. Вторая тема, которая возникла, уж, извините, в конце 2008 года, а кому эти мощности нужны? В случае если потребление у нас упало чуть ли не на 8% или на 9%?

– Это правда, это правда.

– Третья ситуация: строить и грузить потребителя в условиях такой неопределенности – это все дополнительные деньги, несмотря ни на что. Это означает на него перекладывать слишком избыточную нагрузку. Потому что грубо, если сказать, что мы еще построим 25 гигаватт, например, мощностей, а потребление на этот объем не вырастет, это значит, что потребители должны будут оплачивать ни много ни мало на 25-30% больше, при том что они получают то же количество электроэнергии.

– Абсолютно логично. Спору никакого нет.

– Поэтому это не вопрос был…

– А я не предлагаю вернуться к 2008 году.

– Нет, в вашем тезисе – они там типа отказались, да, а их простили…

– Их простили. Их простили не без основания, я ж не говорю…

– Вы же бизнес-телевидение. Мы же с вами не в политику играем, а реальное дело обсуждаем.

– Политика в этом деле уже давно кончилась, хотя была, конечно. Вот, кстати, о политике. Заместитель главы Минэнерго господин Шишкин заявил, что в ряде случаев предоставляемые энергокомпаниями сведения о капитальных вложениях и операционных издержках являются завышенными. То есть, собственно, чиновник сказал, что взаимоотношения между регулирующими органами и компаниями не вполне прозрачны. Вы разделяете эту точку зрения?

– Мне сложно сказать, кого Андрей Николаевич имел в виду, потому что в его, так скажем, сфере деятельности находятся сетевые компании: атомщики, гидрики, в том числе тепловые. Поэтому мне сложно комментировать это заявление…

– А-а, без полной цитаты не получится.

– …поэтому кого конкретно он имеет в виду… Смотрите. Ситуация, что касается тепловой генерации. Нам нет никакого смысла какие-то предоставлять завышенные цифры. Все, что мы сэкономили в том или ином виде (что, слава Богу, еще не забирают), – это наше. Что касается, например, новых мощностей, там стоит нормативная стоимость строительства. Все, что я сэкономил от нормативной стоимости строительства, – это заработано. Поэтому нам завышать эти цифры смысла никакого нет.

– По вашему мнению, то, что сейчас известно об энергогенерации в России, – все это истинные цифры, они не искажены.

– Да нет, конечно. Но здесь надо разбирать, как говорится, case by case.

– Да, я понимаю, что в каких-то случаях может быть отдельная история.

– Поэтому нельзя делать общих оценок на основании частных случаев. А мы достаточно часто берем, выдергиваем какой-то факт, начинаем все…

– Вот, видите, может быть, господин замминистра показал, что такая тенденция есть.

– Да эта тенденция на самом деле… когда система регулирования была КОС плюс – затраты плюс, то есть сколько показал затрат, столько, грубо говоря, тебе дали, чуть добавили на расширенную жизнь. Что касается тепловой энергии, сейчас смысла в этом нет. В сетях сегодня, конечно, то же самое: чем больше показал, тем больше.

– А в этом смысле тогда вопрос тоже довольно естественный. То, что правительство решило ограничить рост энерготарифов, – это понять можно, а почему это оказалось бичом только для генерирующих компаний, – понять нельзя. А сетевых это никак не затрагивает? Сетевых, сбытовых?

– Ну, смотрите, на самом деле здесь в чем фундаментальный вопрос. Простое ограничение тарифов без изменения системы стимулов – куда двигать, что оптимизировать – загоняет проблему внутрь, но ее не решает; оно ее откладывает на какое-то время, но фундаментально вопросы эффективности из-под палки, к сожалению, не решаются.

– А как они решаются – уговорами? Именно из-под палки они и решаются!

– Ну, конечно, нет.

– Вас жизнь заставляет повышать эффективность, вы заставляете…

– Подождите, подождите… Самая правильная мотивация – экономическая, тебе должно быть выгодно повышать эффективность. Каждому из этих субъектов. Например, системный оператор, он говорит: чтобы у нас все было хорошо, мне нужна вся мощность, которая существует в стране генерирующая. Я не хочу, чтобы выводили мощность из эксплуатации. В результате что получается? Не происходит оптимизации, вывода из эксплуатации самых неэффективных мощностей, они все содержатся и оплачиваются потребителями. Вот, это я вам как пример говорю. Дальше, что у нас происходит с сетевыми организациями. Мы на самом деле продолжаем содержать оборудование, которое уже не нужно потребителю, мы строим новое оборудование, которое загружено меньше чем на 30%, потому что нет потребителей.

– Михаил Юрьевич, вот, когда вы сейчас говорите «мы», вы кого имеете в виду?

– Я так обобщенно…

– Ну, а все-таки, какой субъект принимает такие неразумные решения?

– А это целая совокупность…

– То есть никто?

– …в этом-то и проблема… Это Федеральная служба по тарифам, Министерство энергетики, Минэкономразвития, Федеральная антимонопольная служба, совет рынка, соответствующие субъекты и так далее, и так далее…

– Это ж как старинная история насчет костюма, который не сидит. К пуговицам претензии есть? К пуговицам нет.

– В этом проблема.

– Так, может быть, правы были критики реформы РАО ЕЭС, может быть, не надо было убирать единого субъекта, и хоть было бы понятно, с кого спросить?

– Не знаю.

– Ну, в общем, об этом действительно поздно говорить.

– Это такой философский вопрос…

– Об этом поздно разговаривать.

– …из разряда «что было бы, если бы».

– Каковы сейчас реальные показатели рентабельности в энергогенерации в России?

– Они разные.

– Ну, я понимаю, что буквально у каждого субъекта они отличаются.

– Очень дифференцированы. Ну, например, рентабельность генерации тепловой сегодня составляет диапазон от нуля, грубо говоря, до 15%. Есть отдельные случаи типа ОГК-4, где очень хорошие новые мощности в правильном месте – там, может быть, 20%. Есть гидро- и атомная индустрия, у которых рентабельность составляет 40-50%, то есть очень большая дифференциация.

– А скажите, пожалуйста, в какой степени это соответствует среднемировым показателям? Тепловая везде вот так?

– Рентабельность по EBITDA в Европе 35%.

– Существенно выше, чем здесь.

– Я просто поясню вам. Ситуация следующая. Электроэнергетика – самая капиталоемкая индустрия на единицу продаваемой продукции. Самая. Нет индустрии, которая более капиталоемка.

– Ну, каждый, кто хоть раз видел плотину, он собственно понимает…

– Дело даже не в плотине. Плотина, станция, и так далее, и так далее. Для нормального воспроизводства она должна генерировать достаточный поток, чтобы себя нормально воспроизводить и инвестировать в новое строительство.

– Абсолютно очевидно.

– Сегодняшний уровень рентабельности тепловых станций абсолютно очевидно говорит о следующем: нет возможности осуществлять нормальное воспроизводство, и это проблема, для индустрии это проблема. Это угроза для потребителей, в конечном итоге, это в целом угроза для надежности функционирования всей системы.

– Что вы видите в последних месяцах, последнем годе из правительственной политики, что показывает, что правительство эту проблему понимает?

– Ну, во-первых, сейчас эта тема обсуждается, например, в этой созданной премьером стратегии…

– 2020.

– …2020, да. Там, действительно, обсуждается это в очень таком прикладном режиме в целом. И готовится целый комплекс предложений по поводу того, что нужно сделать в короткую и длинную перспективу. Ну, в частности, во-вторых, потребители, в общем, продемонстрируют уже интересные действия по поводу того, что они начинают голосовать ногами, это тоже очень тревожный сигнал. И люди начинают это понимать, я имею в виду Минэнерго, Минэкономразвития…

– Строят собственные мощности и отключаются от системы.

– А скажите, пожалуйста, хорошо ли это с точки зрения хозяйства? Это существенно роняет устойчивость системы энергоснабжения России?

– Это не роняет устойчивость. Оно просто лишает потребителей определенных субъектов. Это действующие генерирующие компании, электрические сети и сбытовые компании.

– То есть в итоге получится, что они, хотя они объективно нужны, не имеют возможности поддерживать свой бизнес?

– Они в действующей модели будут не нужны, потому что у потребителя будет свое.

– Не у всех же. Не все могут себе позволить свои генерирующие мощности.

– Не у всех. Проблема в том, что на оставшихся потребителей постоянные расходы, которые остаются, будут валиться еще больше…

– А они, естественно, этого выдержать не могут. Михаил Юрьевич, а я вот читал такое соображение, что люди, инвестировавшие в электроэнергетику России, ожидали более скорой окупаемости своих инвестиций, чем принято в отрасли в других странах мира. Это так?

– Те, с кем я общаюсь, исходя из тех денег, которые люди платили, в общем, они не ожидали очень быстрого возврата инвестиций. Семь-восемь лет – это вполне адекватно…

– Это соответствует мировому опыту?

– Да. Что касается таких инвестиций в покупку акций – это еще более длительная перспектива, что касается строительства генерирующих мощностей, то те расчетные модели, которые были, они показывали нормальный 10-12-летний период окупаемости этих проектов.

– В условиях непрерывного роста тарифов?

– В условиях рыночного ценообразования. Вопрос непрерывного роста тарифов… там предполагалась следующая модель, что где-то до 2015 года они растут, конечно, не такими темпами, особенно для конечного потребителя. Никто не думал, что сетевые тарифы так сильно вырастут, в общем, тогда еще об этом не думали. А после 2015 года произойдет стабилизация и даже плавное снижение.

– Насчет плавного снижения, поскольку оно тем более планировалось Бог весть на когда, – это отдельный вопрос.

– Нет, я могу сказать, что в целом расчетные модели практически у всех показывают, что в тех условиях, которые предполагались, ввод новых мощностей (как раз к 2015 году все новые мощности должны были быть достроены) при тех темпах роста спроса – примерно 1-1,5% сейчас по факту есть (ну, я имею в виду, сейчас такая тенденция складывается), это будет реально падение цены, потому что рыночные механизмы будут давить вниз.

– Но ведь уже сейчас…

– Это я имею в виду оптовый рынок, не беря тему, какие будут сетевые тарифы и какая будет их динамика.

– Это гораздо более сложный вопрос, я понимаю.

– Для конечного потребителя две трети для малого и среднего потребителя две трети в цене – это не генерации, это сети.

– Вот, вы только что сказали, что рост по факту существенно обогнал ожидания. Не означает ли это, что сегодняшние…

– Рост по факту для конечного потребителя…

– А не для производителя.

– Что касается оптового рынка, цены реально отстали от тех прогнозов, которые были первоначально по оптовому рынку. А по рознице почему получилось опережение? Из-за недооценки сетевой составляющей в тарифе.

– Вы говорите, что сейчас вполне прикладным образом обсуждаются меры, которые необходимо принять в ближайшей перспективе и более дальней. Имеется в виду с учетом точки зрения всех сторон вопроса?

– Конечно.

– Что это за меры? Особенно если говорить о краткосрочной?

– Подождите. Первое. Не обсуждаются краткосрочные решения.

– Вы сказали. Я вас цитирую…

– Подождите…

– …что на Стратегии-2020 обсуждается как короткая перспектива, так и более дальняя.

– Короткая в этой перспективе это год-два, а не три-шесть месяцев.

– Три-шесть месяцев вообще до выборов никто ничего делать не будет, даже теоретически.

– По идее можно принять любые решения, судя по тому, как мы в первом квартале приняли соответствующие решения, все можно сделать даже и сейчас. Второй вопрос, насколько мы готовы рисковать и закручивать гайки, то есть здесь баланс политики, экономики…

– Хорошо, в пределах года-двух что нужно делать?

– Ну, совершенно очевидно, нужна полная реконфигурация системы регулирования с учетом предыдущего опыта. И по оптовому рынку, и по сетям, и по рознице. Это то, что нужно будет сделать, – доконфигурировать и сделать по сути новые правила. Не то чтобы ужесточить – ввести более справедливую ситуацию, например, в регулировании тарифов на сети, создать правильную систему на вывод мощностей, на оптимизацию, более серьезную оптимизацию операционных затрат, снижение возможности накачивать затратами котлован, то есть там очень много нюансов и деталей. В рознице посмотреть на ситуацию… опять же вернуться к истокам и стимулировать конкуренцию. На оптовом рынке фактически мы сейчас обсуждаем изменения модели и уход от двуставочной модели к одноставочной. Ну, я такими профессиональными терминами рассуждаю…

– Ну, видите, поскольку эти разговоры более или менее интенсивно ведутся уже довольно много лет, некоторые из них стали широко известны. В частности, разговоры о том, что все надо делать не так с сетями, буквально дословно шли точно такие же несколько лет назад.

– Ничего подобного. Я поскольку в индустрии достаточно давно, тема перехода использования действительно прогрессивного метода регулирования – возврат на вложенный капитал, – три года назад это решение было принято, но то, как мы его реализовали, какие мы создали механизмы стимулов для накачивания операционных инвестиционных затрат без каких-то ограничителей сверху, без системы мотивации на повышение эффективности… Ну что такое система мотивации? На 2% надо снижать каждый год операционные затраты. Притом что резерв там по отдельным компаниям составляет 50%.

– Это означает только одно, что у сетевых компаний были гораздо более мощные лоббисты, чем у других участников процесса.

– Да они просто государственные.

– Государственные есть компании с разных сторон прилавка. Есть генерирующие компании государственные…

– Смотрите, все государственные компании… там просто…

– Там сплошь государственные?

– Смотрите, атомщики и гидрика – это государственные.

– Вот.

– Даже у нас «Иркутскэнерго», она же частная компания, так вот она функционирует в совершенно других системах и правилах, потому что негосударственная. То есть сетевые организации большей частью государственные, в этом проблема. Здесь надо вводить единые правила, единые, достаточно жесткие и справедливые подходы для всех, независимо от формы собственности. Это важно. Это правильный сигнал для всех. И в этом смысле, наверное, неким ответом является тема приватизации – как некий противовес тому, что сейчас происходит.

– Видите ли, какое дело, вроде тема приватизации тоже в годы реформы ЕЭС была тщательно обсуждена. Тогда же почему-то (я уж сейчас не могу вспомнить почему, наверняка вы знаете) было решено, что какие-то центральные сетевые ресурсы остаются государству.

– С моей точки зрения, на тот момент а) не было инвесторов, которые бы туда вложились. Это очевидно. Во-вторых, нельзя…

– О каких деньгах тут идет речь, какого порядка?

– Десятки миллиардов долларов. На самом деле электроэнергетика, если говорить про тепловую генерацию, –была крупнейшей приватизационной сделкой вообще в истории России. То есть в целом было привлечено порядка, насколько я помню, чуть ли не 40 млрд долларов инвестиций. Это крупнейшая сделка под обещание либерализации, формирования правильной модели рынка. Были привлечены огромные деньги.

– И теперь нужна…

– И к этому надо было еще сетевой комплекс, по масштабам чуть поменьше…

– Примерно такая же сумма.

– …чуть поменьше, но примерно такая же сумма. Но просто не было таких денег.

– Насколько я понимаю, сейчас разговор о приватизации сетевого хозяйства не ведется?

– Сейчас начинается обсуждение этого вопроса, потому что на всю страну куча распределительных сетевых компаний, но никому не с чем сравнивать. Ведь сетевой бизнес на самом деле достаточно простой, линейный, хорошо структурированный. Его очень хорошо делать в режиме бенч-маркинга, сравнивать систему, как управляется здесь, там…

– Так это же очень простой управленческий ход, а почему это не делается?

– Вот удивительно. Мы тоже не понимаем.

– Но вы, которые как раз с той стороны прилавка, вы хотели бы именно этого?

– Очевидно, это надо двигать. Нужно вводить дифференцированный подход с точки зрения снижения затрат для сетевых компаний.

– Дифференцированный в каком отношении?

– По системе бенч-маркинга. Где-то снижать затраты вообще невозможно, там, скорее, может быть, даже повышать зависимость от того, в какой политической ситуации повышали ли там тариф, а кому-то надо делать не 2% в год, а 10%. И это будет еще мало.

– Как вы себе представляете, кто должен это делать?

– Регулирующий орган. Федеральная служба по тарифам и Региональная энергетическая комиссия.

– То есть вы хотите, чтобы в этом отношении система осталась прежней, просто они принимали бы…

– Она останется всегда такой. Это монопольный бизнес, который всегда должен оставаться в системе такого понятного регулирования. Но эта система должна быть справедливой и создавать правильную систему стимулов для них. Снижать издержки в нормальном режиме, потому что средняя температура по больнице… ну как бы у кого плохо, дальше некуда, а у кого очень хорошо, за 25 лет он достигнет предела повышения эффективности. Сетевые тарифы, например, в Европе за 10 лет, за два по сути тарифных периода, сократились на 45%.

– Вот за последние десять лет?

– За последние десять лет.

– Это неимоверно быстро. А что, собственно, произошло? Они перевооружились?

– Вы знаете, там организация процесса на самом деле, автоматизация, там масса возможностей для оптимизации – отказ от ненужного оборудования и так далее, и тому подобное. Это было, так сказать, спровоцировано гонкой за эффективностью. Фантастический результат.

– Но если известно, как это делается, как эту гонку спровоцировать, так почему ее не спровоцировать?

– Вот так вот.

– Значит, ваших совокупных лоббистских возможностей всех энергопроизводителей не хватает, чтобы это сдвинуть?

– Подождите минуточку. Понимаете, ситуация следующая. Нас вынуждает сегодня говорить об этом этот вопрос. Потому что де-факто чего залезать в чужой карман?

– Но, секундочку, получается же… я просто об этом в самом начале и говорил…

– Но то, что сейчас произошло…

– … попытка ограничить тарифы для конечного потребителя задевает вас и не задевает сетевиков. Ведь это неправильно?

– Она и их задевает, они тоже попали под этот, грубо говоря, каток…

– В эту ситуацию.

– В эту ситуацию, да. Но это же вопрос, на какой планке кто был до этого момента. Это тоже большой вопрос. С какой высоты падать.

– У них жировой запас больше.

– Ну, он опять же я бы сказал так…

– В среднем, в среднем.

– …сильно дифференцирован, да. И в среднем, наверное, по моим оценкам, больше. Сибирские, например, сетевые компании (я просто уж, так, в экспертном режиме), конечно, зажаты более сильно. У них всегда были более низкие тарифы, притом что на самом деле что Сибирь, что европейская часть, с точки зрения эксплуатации сетевого оборудования…

– Электроны бегают примерно одинаково.

– Да, абсолютно. Оборудование примерно то же самое. Там, может быть, даже более жесткие условия функционирования сети, но все примерно то же самое. А тарифы фундаментально разные.

– Михаил Юрьевич, в последние минуты нашего разговора прошу вас сделать прогноз – пойдет так, как вы говорите, или не пойдет.

– Я, в общем, еще пока не сказал, как пойдет.

– Как вы хотели бы, как вы последние две минуты рассказывали.

– Я бы так сформулировал – я очень на это надеюсь. Потому что без этого мы получим абсолютно неэффективно функционирующую энергетику, и потребители будут действовать адекватно. Слава Богу, что сейчас у них появилась альтернатива – реальная, экономически оправданная альтернатива, это будет пододвигать нашу единую энергетическую систему к оптимизации. Иначе она просто перестанет существовать.

Обслуживающая функция энергетической отрасли нисколько не умаляет ее ведущей роли в экономике. Если сократить финансирование этой сферы, произойдет резкая деградация большинства производств. Частное инвестирование в энергетику позволяет разгрузить государственный бюджет. Оно практикуется во многих странах, но в Российской Федерации стало полноценно возможным после национализации в 2008 году. После введения санкций и рублевых колебаний произошел ощутимый отток капитала, но долю инвестиций иностранных предприятий в топливно-энергетическом комплексе РФ еще можно увеличить.

Рассказ о том, как крупное предприятие энергетической отрасли перешло в частную собственность

Точкой отсчета распада российской энергетической отрасли называют середину и конец 90-х годов. В тот период в обход законодательства РФ иностранные компании (чаще - американские) через подставные фирмы-однодневки постепенно скупали активы российских предприятий. Так, например, по состоянию на 30.04.1999 года более трети акций концерна РАО ЕЭС принадлежало организациям, зарегистрированным за пределами России (например, держателем 20% активов являлся Bank of New York IN).

В 2000-х спад в области энергетики был преодолен. Более 60% акций РАО ЕЭС сконцентрировалось у государства и подконтрольных организаций - номинальных держателей . Таких фирм было несколько, основные:

• Национальный депозитный центр (НДЦ);
• Депозитарная Клиринговая компания (ДКК).

Но это не спасло отрасль от реформирования, и 01.06.2008 РАО ЕЭС ликвидировали, а инжиниринговый электроэнергетический бизнес передали в частные руки. Государством стало осуществляться лишь:

• сбор и обработка оперативной информации о состоянии всех объектов ТЭК;
• равномерное распределение продуктов энергетики в субъектах РФ;
• организация централизованных систем энергоснабжения.

Что касается частных инвесторов компании, которые владели 5% от общего количества акций, то их заставили продать принадлежащие им ценные бумаги по выкупной цене, которая составляла менее 40% от первоначальной стоимости. В уведомлении о транзакции люди видели реквизиты компании Siberian Energy Investments Ltd, зарегистрированной на Кипре. Но законы не были нарушены, ведь держатель 95% акций имеет право принудительно выкупить оставшиеся ценные бумаги.

В результате прошедшей реформы РАО ЕЭС распалось на 22 фирмы (только 2 из них - государственные), а населению было предложено приобретать электроэнергию по свободным ценам с условием регулирования тарификации Антимонопольной службой.

Проблемы привлечения инвестиций в энергетику РФ

Энергетическая отрасль - это базис для развития экономики, а потому она не может быть направлена только на получение прибыли. От развития ТЭК зависит благосостояние населения и общее социальное развитие страны, поэтому компании, задействованные в этом секторе, не могут произвольно повысить ставки на обслуживание и согласовывают любое изменение тарифной сетки с государством. Это уменьшает привлекательность инвестиций в энергетику и ставит под вопрос приток новых денежных средств. Большинство инвесторов заинтересовано в быстром обороте капитала, но срок отдачи от ТЭК в России составляет до 25 лет!

Деятельность большинства топливно-энергетических компаний сопряжена с социальными обременениями. Например, они вынуждены поставлять электроэнергию в отдаленные населенные пункты с небольшим количеством проживающих, что априори нерентабельно, ведь тарифы изменению не подлежат. Государство может решить проблему с помощью перекрестного субсидирования, но это приведет к снижению доходов крупных промышленных компаний страны, что также негативно отразится на энергетической сфере.

Из-за высокой стоимости оборудования, сложных технологических процессов, длительных подготовительных работ, прохождения многих инстанций и большого количества согласований для полноценного развития бизнеса требуются основательные инвестиции. Компания не сможет войти в эту сферу без существенных капиталовложений. Для снижения затрат инвесторов государство вводит программы правительственно-частного партнерства и субсидирует некоторые фирмы.

Энергетическая сфера - основа государственной безопасности, поэтому существует практика отсеивания инвестиций из недружественных России стран. Причем такое поведение характерно не только для РФ. Англия, например, не включила Газпром в тендер по работе с национальными газораспределительными сетями. Первоочередной задачей любого государства является сохранение национального стратегического контроля над энергетикой и оборонной сферой в ущерб инновационным разработкам и крупным инвестиционным программам.

Существующая в РФ политика ценообразования, при которой любая официально разрешенная экономия на издержках приведет к снижению тарифов и не принесет дополнительного дохода предпринимателям, ощутимо тормозит инвестирование в энергетику.

Слаборазвитая культура трудовых отношений и обширный теневой рынок наемного труда позволяет национальным компаниям снижать издержки за счет ухода от уплаты налогов, что нехарактерно для большинства крупных европейских предприятий.

Санкции и снижение рублевого курса привели к оттоку иностранного капитала из различных экономических сфер, энергетическая ниша не стала исключением. Крупные игроки пока не вернулись на российский рынок, поскольку доходность капиталовложений в энергетику стала еще меньше, а новые участники пока не могут вкладывать много денег в развитие ТЭК.

Инвестиционную привлекательность отечественной отрасли энерго-ресурсов можно увеличить!

По данным МЭА для эффективного развития ТЭК РФ потребуются инвестиции в размере более $2 трлн. Чтобы привлечь эти средства необходимо скоординировать интересы инвесторов с выполнением социальных обязательств и ростом ВВП. Что для этого можно сделать?

1. Изменить политику ценообразования, а каждые сэкономленные предприятием средства оставлять в организации, не снижая тарифов.
2. Снять административные барьеры и упростить процедуру регистрации иностранных организаций.
3. Установить точный размер тарифов на какой-то определенный период времени (лучше на 5 лет, но можно и на 2-3 года), чтобы инвесторы могли планировать прибыль и прогнозировать срок возвращения капитала.
4. Гарантировать со стороны государства неизменяемость этих тарифов вне зависимости от экономической ситуации в стране.

Конечно, остается открытым вопрос выбранной валюты, поскольку закрепление тарифов в долларовом эквиваленте при резком скачке курса приведет к неплатежеспособности населения. В этом случае можно использовать методику обратного субсидирования и возложить часть расходов на промышленные предприятия, что тоже не является универсальным выходом из кризиса, но сохранит уровень иностранных инвестиций.

Энергетическая отрасль в других странах

По данным МЭА мировая энергетическая область нуждается в инвестициях на сумму не менее $40 трлн. Причем 20 трлн. уйдет на поддержание нынешнего энергетического гомеостаза, а остальная часть - на разработку альтернативных (нетрадиционных) источников энергии и развитие отстающих стран. Но инвестиции в энергетику не только не растут, они падают. По общим показателям снижение составило около 6% от вложений всех стран.

Тенденция к снижению инвестирования в энергетику затронула практически все секторы ТЭК. С одной стороны такое уменьшение капиталовложений сигнализирует о кризисе отрасли в целом, но с другой стороны сократились удельные капитальные затраты, а вместе с ними увеличилась эффективность каждой отдельной инвестиции.

Также правительства всех государств заинтересованы в разработке нетрадиционных источников добычи энергии и повышении общей энергоэффективности, потому эти направления получили больший процент привлеченных инвестиций по сравнению с предыдущими годами. Помимо мировой ситуации можно рассмотреть частные ситуации развития энерго-отрасли в Китае и США.

Энергетика Китая: с ветряными мельницами надо не бороться, а дружить

Сегодня Китай занимает первое место по потреблению, переработке и производству электроэнергии. В связи с этим Китайская народная республика (КНР) активно разрабатывает проекты "зеленой" энергетики. Более 40% всех мировых установочных комплексов возобновляемых источников энергии были построены именно в Китае (только в прошлом 2016 году он инвестировал в их развитие более 90 млрд. долларов!). Страна собирается снизить долю вырабатываемой энергии из ископаемых примерно на четверть. Эффективная модернизация энергетики в КНР стала возможной благодаря многоступенчатому механизму ценообразования, зарубежным инвестициям и государственному субсидированию экологически чистых производств.

Для увеличения инвестирования в энергетику альтернативных источников Китай поднял стоимость кВт для ветроэнергетических установок по сравнению с обычными угольными производствами, а также ввел штрафы для организаций с недопустимыми выбросами углерода в атмосферу и стимулирующие выплаты для тех компаний, которые наоборот работают над снижением опасных выбросов углекислого газа.

На сегодняшний день ветряная энергетика Китая считается основным видом альтернативы привычным источникам электроэнергии во всем мире. Практически все компании, занимающиеся вопросами ветроэнергетики, имеют свои представительства в КНР. Именно в Китае активно разрабатываются технические стандарты ветряной энергетики. Специалисты считают, что повсеместное внедрение китайского оборудование поможет сделать популярным этот метод добычи энергии среди простых граждан, поскольку приведет к снижению стоимости кВт (например, в России 1 кВт будет стоить всего $0,048 или 2 р.60 коп. при отсутствии вредных выбросов).

Энергетика США

Обрушение сланцевых активов привело к уменьшению инвестиций в энергетику США примерно на 8%. Сегодня Америка также сокращает количество электроэнергии из ископаемых, и разрабатывает проекты производств возобновляемых источников выработки энергии. Однако она уступает Китаю и в качестве инновационных технологий, и в уровне инвестирования. Экономика США строится на рынке внутреннего потребления, что увеличивает сроки окупаемости того или иного производства.

По этой же причине возобновляемая энергетика в США сразу проигрывает стандартной, поскольку стоимость природного газа перебивает цены на любой вид электроэнергии. Китайские производители потеснили многие американские компании (например, Solyndra не справилась с конкуренцией и обанкротилась, взяв перед этим правительственный кредит в $500 млн.). Это сократило приток новых инвестиций, а опытные предприятия, находящиеся давно на рынке, предпочитают вкладываться в разработку новых нефтяных и газовых месторождений. Государство стимулирует развитие нетрадиционных источников получения энергии различными субсидиями, например, со стороны министерства обороны, но пока не может в полной мере предоставить льготные условия для подобных производств.

Альтернативные источники энергии и их влияние на общемировые инвестиции

Альтернативная энергия бывает нескольких видов:

• солнечная (принцип деятельности основан на взаимодействии световых фотонов с пластинами фотоэлементов);
• ветряная (современные ветроэнергетические установки обладают высоким КПД при любом направлении ветра);
• геотермальная (энергия ядра Земли);
• биоэнергетика (фактически это получение энергии за счет переработки растительных отходов).

Развитию производств альтернативных, заменяющих стандартные, источников энергоресурсов способствовали два ключевых фактора:

• сложная экологическая обстановка в мире;
• переход развитых стран в период постиндустриальной экономики.

Современные энергетические технологии основаны на переработке истощимых полезных ископаемых, в частности, различных углеводородов. При их сжигании вырабатывается масса вредных веществ, но это производство будет продолжаться до тех пор, пока отрасль финансируют крупные игроки рынка, а они будут вкладывать в нее инвестиции, поскольку сфера развита, организована и обладает значительной политической поддержкой.

Развитие альтернативных энерго-источников децентрализовано, недостаточно хорошо финансируется (Китай не в счет) и активно не продвигается. Нефтеперерабатывающие и газовые компании лишатся государственных субсидий и инвестиций, если альтернативная (или нетрадиционная) энергетика найдет свое применение в ключевых областях экономики.

Пока этого не случилось, но производства альтернативной энергии запускаются во всех странах, а некоторые государства предоставляют разработчикам нетрадиционной энергии льготные условия. Например, Южная Корея компенсирует половину стоимости "зеленой" электростанции и предоставляет налоговые и таможенные льготы на такой вид деятельности. В Германии существуют специальные кредитные программы с пониженной ставкой для компаний, которые разрабатывают технологии производства электроэнергии нетрадиционными способами.

В неразвитых странах Азии и Африки по причине малого количества полезных ископаемых и бедности регионов активно используется генерация электроэнергии за счет переработки отходов и прочего сырья растительного происхождения.

Япония собирается внести в неразвитые страны Ближнего Востока в качестве инвестиций около $300 млн., чтобы проводить на их территории разработки новых видов солнечных коллекторов. Чтобы застолбить за собой ближневосточный и азиатский рынок, японское правительство планирует поставлять часть оборудования на безвозмездной основе!

В России, к сожалению, пока что разработке альтернативных источников энергетических ресурсов уделяется мало внимания. Приток инвестиций в энергетику для нетрадиционных разработок в условиях кризиса возможен только из-за границы, поскольку национальные предприятия в условиях санкций предпочитают вкладывать деньги в уже зарекомендовавшее себя производство энергии на основании переработки иссякающих ископаемых.

Мировая и российская энергетика требуют весомого прилива инвестиций. Это вызвано большим количеством научных разработок по альтернативным способам получения электроэнергии. Выиграют все страны, поскольку развитие энергетики и ее нетрадиционной части поможет сократить расходы на очищение воздуха, добычу полезных ископаемых, а также решит проблему переработки отходов.

Тематический видео репортаж:

Для развития электроэнергетики России потребуются беспрецедентные капиталовложения. Несмотря на начавшуюся активность электроэнергетических компаний по привлечению инвестиций, в частности, с рынка капитала, объемы капиталовложений сегодня еще явно недостаточны для устойчивого развития электроэнергетики, поскольку ежегодные вложения в неё уже в среднесрочной перспективе нужно увеличивать в несколько раз по сравнению с текущим уровнем.

Необходимость расширенного привлечения инвестиционных ресурсов в электроэнергетику требует перехода к новой ценовой политике в отрасль, которая на основе баланса интересов потребителей и производителей электроэнергии обеспечила бы энергетическим компаниям сопоставимую с другими отраслями доходность на рынке капитала. Предполагается, что реформирование отрасли и введение развитого конкурентного рынка позволит решить эту задачу.

В результате реформирования в электроэнергетике (см. раздел 3.5.5.) созданы два сектора:

− конкурентный сектор генерации энергии;

− регулируемый сектор передачи и распределения энергии.

Ценовая политика каждого из этих секторов формируется по-разному:

− главной задачей ценовой политики в генерации является последовательное развитие конкуренции на рынке электроэнергии и мощности с выходом на «равновесный» уровень цен, обеспечивающий, во-первых, приемлемость цен электроэнергии для потребителей, во-вторых, гарантированное функционирование компаний в условиях растущих цен топлива и, в-третьих, коммерческую привлекательность независимых инвестиционных проектов (например, реализуемых в рамках схем гарантирования инвестиций);

− в регулируемой сфере приоритеты ценовой политики должны быть направлены на создание широких возможностей для развития сетевых компаний и системного оператора за счет программ долгосрочных заимствований.

Рост инвестиционной нагрузки и особенно цен топлива является основным фактором роста цен на электроэнергию в ближайшие годы.

Еще одной важной задачей ценовой политики является регулирование региональной дифференциации цен на электроэнергию (см. предыдущий раздел), что особенно важно для Сибири и Дальнего Востока, где должна быть обеспечена и ресурсная и ценовая поддержка регионального промышленного роста. Здесь цены на электроэнергию должны быть не просто ниже средних по России, а настолько низкие, чтобы обеспечить конкурентоспособность электроемкой продукции на внешних рынках.

До недавнего времени финансирование инвестиционных программ РАО «ЕЭС России» осуществлялось преимущественно из целевых инвестиционных средств, то есть проводилось главным образом за счет совместных средств, основными источниками которых обычно являются амортизационные отчисления и прибыль. Амортизационные отчисления – наиболее стабильный источник формирования средств, направляемых на инвестиционные цели. Они зависят от объема и оценки используемых компанией амортизационных активов.

Сумма средств, привлекаемых за счет прибыли, определяется размерами цен на энергию, дивидендной политикой компании (политикой распределения её чистой прибыли), эффективностью функционирования и развития компании.

С завершением структурной реформы электроэнергетики и переходом к конкурентному рынку объем целевых инвестиционных средств, с помощью которых в основном финансировалась электроэнергетика до реформы, резко сократился. В этих условиях возрастает роль внешних финансовых ресурсов. При этом с учетом разделения отрасли на конкурентный и монопольный сектора потребуется прирост как государственных, так и частных внешних инвестиций.

Бюджетные и частные (заемные) инвестиции должны направляться в монопольный сектор электроэнергетики, т.е. в сетевое и диспетчерское хозяйство, атомную и гидроэнергетику, оставшуюся под контролем государства.

В тепловую генерацию (т.е. в конкурентный сектор) должны быть направлены только частные инвестиции, как в виде заемных средств, так и в форме вложений стратегических инвесторов.

Инвестиционные потребности топливно-энергетического комплекса могут превратиться в большое обременение для экономики страны. В то же время привлечение достаточных инвестиций может не состояться из-за значительных рисков и длительных сроков окупаемости энергетических проектов. Именно поэтому весьма актуален поиск возможностей для уменьшения капиталоемкости электроэнергетики, а также сдерживание роста электропотребления и особенно потребностей в увеличении установленной мощности. Уменьшением электропотребления и, в первую очередь, за счет энергосбережения можно смягчить инвестиционный прессинг в развитии электроэнергетики. Решение проблем инвестирования электроэнергетики необходимо не только для обеспечения долгосрочной энергетической безопасности страны, но и для развития её экономики в целом, а также стимулирования роста ВВП.

Контрольные вопросы

1. Каковы долгосрочные тенденции изменения цен на газ, нефть, уголь?

2. Объясните сущность перекрёстного субсидирования тарифов на электроэнергию для бытового и промышленного сектора?

3. Чем обусловлена региональная дифференциация средней цены за электроэнергию?

4. Назовите источники инвестиций в энергетику России?

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Россия унаследовала от советского периода мощную электроэнергетику и самую протяженную в мире систему электроснабжения. Это является безусловным благом. Страна богато одарена природными энергетическими ресурсами. Однако владение этими богатствами имеет и оборотную сторону – цена поддержания энергосистем в рабочем состоянии и их развития также очень высоки.

В течение последних двух десятилетий страна жила только на старых запасах. Новые мощности вводились лишь в небольшом количестве. Поэтому сегодня необходимы не только «поддерживающие», «нормальные» инвестиции в энергетику, но и инвестиции компенсирующие. Причем эта компенсация разбивается на три уровня:

− компенсация отсутствия инвестиций в 1990-х – начале 2000-х гг.;

− компенсация технологического отставания от сегодняшнего мирового технологического уровня;

− упреждающая компенсация научно-технологического прогресса, так как мир не стоит на месте и не ждет, пока мы разберемся со своими проблемами, а идет вперед.

В 70-е – 80-е гг. прошлого столетия наличие уникальных запасов природного газа рассматривались как демпфер, подушка безопасности, которая поможет пережить период перехода к эффективным технологиям использования более обильных источников энергии. Газовая пауза рассматривалась как временное явление, после чего должна была возрасти доля угля и атомной энергии. Однако газовая пауза затянулась. И она не была использована для повышения технологического уровня электроэнергетики. Возникшее в результате ощущение кажущейся неконкурентоспособности угля, гидро- и атомной энергии остановило создание в России соответствующих новых технологий, и особенно угольных, которые бурно развивались в последние десятилетия во всем остальном мире.

В ближайшие 1,5 – 2 десятилетия необходимо гармонизировать структуру генерирующих мощностей электроэнергетики России. Как уже отмечалось выше, доля газовой генерации должна быть снижена за счет вклада нетопливных электростанций (ГЭС и АЭС) и угольных ТЭС. Необходимо обеспечить техническое перевооружение и реконструкцию тепловых электростанций, а также ввод новых генерирующих мощностей с использованием новых эффективных технологий производства электроэнергии. Это позволит расширить топливную базу электроэнергетики и повысить энергетическую безопасность страны, а также устойчивость её экономики к колебаниям внешнеторговой конъюнктуры.

Развитие энергетической инфраструктуры должно опережать развитие экономики и не сдерживать его. В первом десятилетии нынешнего века усилилось доминирование ТЭК в экономике России, в которой ещё более отчётливо проявились черты сырьевой державы. Причиной этого стало, к сожалению, не умелое хозяйствование, а чрезвычайно благоприятная конъюнктура мировых энергетических рынков, где существенно возросли цены на топливо (нефть, газ и т.д.). Однако этот подарок конъюнктуры, материализованный благодаря действиям топливных компаний в ежегодных поступлениях дополнительной экспортной выручки, рассматривался финансово-экономическим блоком правительства как угроза устойчивости российской экономики и всеми мерами «стерилизовался» в золотовалютных резервах и стабилизационном фонде.

Правительство оказалось не в состоянии полностью использовать увеличившуюся экспортную выручку для повышения жизненного уровня беднейших слоёв населения и модернизации производственной сферы, транспортной инфраструктуры и жилищно-коммунального хозяйства. По неубедительным соображениям эти средства не применялись и для льготного кредитования российского бизнеса, который всё-равно заимствовал их за рубежом на внешнем рынке с весьма высоким процентом. Объём накопленных «лишних» средств размещён за рубежом в низкопроцентных бумагах и девальвируется вместе с долларом. При наличии у государства немалых «свободных» средств, состояние производственных мощностей так называемых естественно-монопольных отраслей российского ТЭК – электроэнергетики, централизованного теплоснабжения и даже газоснабжения (несмотря на большой экспорт газа) – продолжает быстро ухудшаться из-за систематической нехватки инвестиций при устанавливаемых государством заниженных ценах (тарифах) на их продукцию. Это усугубляется прогрессирующим износом действующих мощностей и отработкой месторождений топлива без адекватного прироста и освоения новых разведанных запасов.

В результате снизилась надёжность электроснабжения и нарастает угроза энергетической безопасности страны. Для предотвращения этих угроз требуются специальные механизмы обеспечения стратегической устойчивости и эффективности развития систем энергоснабжения страны и регионов.

В обеспечении надёжного энергоснабжения потребителей можно выделить главные точки риска, несущие угрозу энергетической безопасности. К ним следует отнести:

Устойчивое отставание разведанных запасов нефти от объёмов её добычи. Результатом такого отставания может стать резкое падение добычи нефти после 2015–2020 гг.;

Существующая тенденция снижения коэффициента извлечения нефти, то есть снижение нефтеотдачи пластов;

Прогрессирующее снижение добычи газа на разрабатываемых месторождениях, не компенсируемое вводом в эксплуатацию новых месторождений, что может привести к возникновению устойчивого дефицита газа в стране уже в 2012 году;

Возрастающий в электроэнергетике объём устаревшего генерирующего оборудования. К 2015 году его количество превысит 50 %; действующего оборудования;

Создание условий и механизмов конкурентного ценообразования на рынке энергетических углей, которые должны стать дешевле газа;

Реализуемость в намеченные сроки проектов сооружения нефтепровода Ташкент–Тында –Сковородино–бухта Кузьмино (ВСТО), а также газопроводов «Северный поток», «Южный поток», Западная Сибирь–Китай («Алтай»).

Создание целостной системы реализации в рыночных условиях провозглашаемой энергетической политики на уровне страны и регионов является важнейшей задачей ответственных за энергетику государственных органов, ведущих компаний ТЭК и науки.

Мировой опыт показывает, что рост экономики традиционно сопровождается ростом потребления электроэнергии. Основным фактором роста спроса на электроэнергию является рост промышленного производства. Еще одним фактором роста электропотребления является рост уровня жизни в стране. Чем он выше, тем как правило, выше электропотребление, приходящееся на одного жителя. Так, лидерами по электропотреблению на душу населения являются наиболее развитые в экономическом отношении страны, в частности, США и Канада (см. табл. 4.1)

Основу электроэнергетики России по-прежнему будет составлять её Единая электроэнергетическая система, которая в настоящее время обеспечивает около 93 % общего производства электроэнергии в стране. Сегодня ЕЭС России – крупнейшая энергосистема в мире. Отказ от единой национальной сети логически невозможен. Однако необходимо провести ревизию теоретического подхода к созданию сети с учетом вновь появившихся и ожидаемых в будущем технологических решений.

Стратегические ориентиры экономики требуют кратного увеличения вводов электростанций и электросетевых объектов даже по сравнению с советским периодом, когда электроэнергетика бурно развивалась. Доля капиталовложений в электроэнергетику в валовом национальном продукте может существенно возрасти. Это приведет к напряжению рынков капитала и наложит определенные ограничения на рост экономики. Поэтому согласование потребностей и возможностей электроэнергетики с потребностями и возможностями экономики в целом представляется крайне важным.

В переходный период понадобятся специальные механизмы государственной поддержки и стимулирования инвестиций, разработка и запуск которых должны стать составной частью мероприятий по реформированию отрасли.

В развитии энергетики необходимо уделять пристальное внимание экологической проблеме. Необходимо избежать опасности уничтожения окружающей среды в нашей стране и на нашей планете в результате успешной реализации наших планов по развитию энергетического производства и созданию эффективной современной энергетической инфраструктуры, решающей задачи надежного энергоснабжения потребителей.

Электроэнергетика давно уже считается стабильной, очень капиталоемкой отраслью с низкими рисками и невысокой доходностью вложений, но сейчас в ней происходят изменения, по своим масштабам сопоставимые с самим ее возникновением в конце XIX века в традиционном понимании - электроэнергетики многофазного тока, электрических сетей, централизованного управления частотой и больших электростанций.

В последние годы новейшей тенденцией в электроэнергетике было принято считать возобновляемую энергетику, но она постепенно выходит из сферы «революционных» изменений, превращаясь в основное направление развития отрасли. По данным Международного энергетического агентства, вводы ВИЭ уже превысили вводы в традиционной электроэнергетике. При этом среднегодовой рост (CAGR) рынка возобновляемой энергии в десятилетнем диапазоне составляет 9,8%. Это, безусловно, высокий темп роста, но есть сферы, в которых он намного выше.

Вслед за волной развития ВИЭ ситуация стала очень быстро меняться: в электроэнергетике появляются новые сегменты, демонстрирующие двузначные темпы роста и позволяющие инвесторам получать значительную отдачу, разделяя успех с разработчиками новых технологических решений.

Новые рынки

Ведущие аналитические центры - Navigant Research, Bloomberg, Grand View Research, Accuray Research - сходятся во мнении, что именно новые рынки в электроэнергетике будут развиваться такими темпами. Так, рынок систем хранения энергии к 2025 году может достичь $93,1 млрд со среднегодовым темпом роста 17%. Объем рынка управления спросом (Demand Management), по их данным, составит $35,9 млрд со среднегодовым темпом 18%, а рынок умных сетей и микросетей может превысить $830 млрд, демонстрируя среднегодовой рост 30%. Все это будет происходить на фоне весьма умеренного среднегодового роста мировой экономики, который по оценкам Международного валютного фонда, в 2016–2022 годах составит 3,7%. Очевидно, что опережающий рост рынков систем хранения, управления спросом и умных сетей будет сопровождаться повышенной отдачей на капитал, инвестированный в компании, успешно коммерциализирующие соответствующие технологии.

Все эти изменения стали возможны благодаря прогрессу в сфере Internet of things и экспоненциальному росту числа подключенных устройств - их число уже превысило население Земли и к 2020-му году составит от почти 21 млрд, по прогнозу Gartner, до 75 млрд, по прогнозу Morgan Stanley. Всеобщая информатизация позволяет получать детальную информацию о состоянии устройств и управлять ими, включая управление их энергопотреблением, реагируя на технические или экономические факторы – пики нагрузки и колебания цены электроэнергии. В результате спрос на электроэнергию впервые становится эластичным, а управление энергопотреблением автоматизируется на основе удобных потребителю сценарных условий с применением технологий обработки больших данных и искусственного интеллекта. Это тоже стало возможным только сейчас в связи с кратным ростом мощности и удешевлением вычислительных возможностей. Гибкое управление спросом (Demand Management) позволяет сбалансировать спрос и предложение в энергосистеме на низовом уровне конечного потребления, без необходимости строить и содержать резервную инфраструктуру и постоянно менять режимы работы крупных электростанций. В конкуренцию на этом рынке наряду с традиционными энергетическими, коммунальными и сбытовыми компаниями уже активно включились IT-компании, банки и телеком-провайдеры. Цифровые платформенные решения для агрегации и управления спросом достаточно быстро окупаются и являются предметом особого интереса инвесторов.

Технологии хранения энергии

Следующий сегмент - это широкий спектр технологий хранения энергии. Помимо крупных системных объектов, таких как знаменитые батареи Tesla, недавно поставленные в Австралию, активно развиваются локальные решения для небольших потребителей, позволяющие им сократить потребляемую мощность и затраты за счет выравнивания графика потребления. Уже сегодня зрелость этих технологий позволяет свободно варьировать размер, тип и технические характеристики накопителя под конкретную задачу. Так, например, для домашних накопителей энергии наилучшим образом подходят химические, в первую очередь литий-ионные батареи, которые бесшумны и не требуют обслуживания. А, например, для оперативного регулирования частоты в энергосистеме, где требуется очень быстрая реакция (в диапазоне десятков миллисекунд) и множество циклов заряда и разряда в течение одного дня, прекрасно подходят маховики. Большой интерес представляют проточные батареи, которые уже сейчас могут экономически эффективно обеспечивать хранение больших объемов электроэнергии для выравнивания колебаний потребления электроэнергии в энергосистемах и у крупных потребителей.

Еще одним сегментом является распределенная генерация, то есть источники электроэнергии, установленные непосредственно у потребителей. Помимо уже привычных солнечных, ветряных и биогазовых электростанций, эффективность и доступность которых увеличивается с каждым годом, появляются все более эффективные установки на природном газе, доступные практически любому потребителю, - и повсюду растет количество вводов небольших электростанций и стремительно уменьшается ввод новых, пусть очень эффективных, но не гибких и избыточных гигантских блоков. Вот уже Siemens объявил о планах по сокращениям персонала, занятого именно в этом сегменте... Распределенная генерация вкупе с обвязкой умными сетями и созданием микросетей позволяет сделать локальные участки энергосистемы самобалансирующимися и способными обеспечивать энергоснабжение потребителей в случае нарушения энергоснабжения в центральной сети.

Причина столь бурного развития этих технологий в том, что они оказываются выгоднее для общества в целом и для конкретных потребителей в частности. При этом они создают в консервативной отрасли совершенно новые рынки - например, рынок услуг по хранению энергии, которые позволяют всем потребителям участвовать в энергосистеме в совершенно новой роли просьюмеров (активных потребителей), позволяют интегрировать в энергосистему гораздо большее количество ВИЭ и делают систему намного более надежной за счет большей гибкости. Технологическая компоновка новой энергетики почти не затрагивает крупную генерацию и магистральные сети, сохраняя за ними привычные роли базового «каркаса» энергосистемы. Все самое интересное происходит на уровне потребителей - домохозяйств, зданий, предприятий и городских кварталов.

Перспективы для инвесторов

Появление таких технологий открыло перспективы и для инвесторов, позволяя по-новому зарабатывать в ранее считавшейся очень надежной, но низкодоходной отрасли, и в итоге дало старт новому глобальному инвестиционному циклу и глубоким преобразованиям в энергосистемах многих стран начиная от наиболее «продвинутых» энергообъединений США и Западной Европы и до стремительно растущей Индии.

Инвесторы при выборе проектов для инвестиций в новой электроэнергетике ориентируются в первую очередь на технологии, создающие и поддерживающие новые рынки. Например, одна из наших портфельных компаний First Imagine! Ventures - Moixa Energy, развивает комплексное решение для управления мини- и микроэнергосистемами на самом низовом уровне - домохозяйств и микрорайонов. Переосмыслив использование домашних накопителей энергии и отказавшись от идеи резервирования электропотребления с помощью таких батарей, компания использует в своих системах, часто в паре с солнечными панелями на крыше, очень небольшие накопители (для Великобритании достаточно мощности всего 400 Вт!), а мощная платформа управления агрегированным множеством распределенных энергоресурсов позволяет разгружать распределительные сети и подстанции в пиковые часы, предоставляя невиданную раньше возможность любому потребителю оказывать услуги энергосистеме, поставляя электрическую мощность.

Другой пример точного попадания в изменившиеся потребности рынка - очень дешевые и эффективные малые газовые турбины и мини-электростанции финской компании Aurelia Turbines. Инженеры из университета Лаппенранты фактически переизобрели энергетическую газовую турбину, собрав в одном продукте все лучшие инженерные решения. В результате получилась компактная турбина мощностью 400 кВт с прекрасным электрическим КПД - до 42% (такой ранее был достижим только на больших турбинах) и стоимостью около $1000 за киловатт (в полтора раза дешевле той мощности, которую «большие» энергетики построили в рамках небезызвестной программы ДПМ!) - уникальный продукт для создания собственных энергетических центров даже небольшими промышленными потребителями там, где до сих пор доминировали сложные и дорогие в эксплуатации газовые двигатели.

Интерес инвесторов к подобным проектам определяет не только быстрая отдача на вложения. В совокупности новые технологии - интернет вещей и цифровизация, распределенная генерация и хранение энергии, искусственный интеллект и управление спросом - создают новое качество энергосистем, а с ним и целую среду или, как стало принято говорить, экосистему для технологических разработок и их разнообразных сочетаний. В этой экосистеме есть дополнительные инвестиционные возможности для всех - кто-то может снизить расходы, купив себе, например, солнечную панель и батарею, а кто-то - сам стартап, производящий их.