Угольная промышленность это термин, который включает в себя различные методы, используемые для извлечения углеродсодержащего полезного ископаемого называемого уголь, из земли.Уголь, как правило, расположен в пластах, глубоко под землей, высота которых от одного или двух до десятков метров

История добычи угля

Уголь использовался на протяжении веков как топливо в малых печах. Около 1800 года он стал основным источником энергии для промышленной революции, расширение железнодорожной системы страны упростило его использование.Великобритания разработала основные методы подземной добычи угля в конце 18 го века и вносила новые технологии в 19 и начале 20-го века.

К 1900 году США и Великобритания были главными производителями, за ней следуют Германия.

Однако нефть стала альтернативным видом топлива после 1920 года (как и природный газ после 1980 года). К середине 20-го века уголь, по большей части заменен в промышленном и транспортном использовании на нефть и природный газ или электричество, получаемое из нефти,газа, ядерной или гидроэнергии.

С 1890 года уголь был также политические и социальные проблемы. Профсоюзы шахтеров труда стали мощным движением во многих странах в 20-м веке. Часто, шахтеры были лидерами левых или социалистических направлений (как в Великобритании, Германии, Польше, Японии, Канады и США). С 1970 года, экологические вопросы были первостепенными, в том числе состояние здоровья шахтеров, разрушение ландшафта, загрязнение воздуха, и вклад в глобальное потепление. Уголь остается самым дешевым источником энергии с коэффициентом 50% и даже во многих странах (например, США) является основным видом топлива, используемых в производстве электроэнергии.

Ранняя история

Уголь был впервые использован в качестве топлива в различных частях мира в эпоху бронзы, 2000-1000 до н. Китайцы начали использовать уголь для отопления и плавки в период Воюющих царств (475-221 до н.э.). Им приписывают организацию производства и потребления в той степени,что в 1000 году эту деятельность можно было бы назвать промышленностью. Китай оставался крупнейшим в мире производителем и потребителем угля до 18-го века. Римские историки описывают уголь в качестве источника тепла в Британии.

Самое раннее использование угля в Америке было у ацтеков, которые использовали уголь не только за тепло и как украшения. Угольные месторождения вблизи поверхности были извлечены колонистами из Вирджинии и Пенсильвании в 18-м веке. Ранняя добыча угля была небольшой, уголь лежал либо на поверхности, или очень близко к нему. Типичные методы для извлечения включена добыча из ямы. В Британии, некоторые из самых ранних ям датируются средневековым периодом.

Добыча из небольших углублений была самой распространенной формой использования до механизации, которая произошла в ХХ веке.Новые возможности конечно увеличили уровень добычи угля,однако все еще оставляли значительное количество полезного ископаемого позади.

Промышленная революция

С момента своего происхождения в Великобритании после 1750 года, всемирная промышленная революция была зависима от наличия угля, мощных паровых машин и промышленного оборудования всех видов. Международная торговля расширилась по экспоненте, когда уголь стали использовать в паровых двигателях были построены железные дороги и пароходы в 1810-1840 эпохи. Уголь был более дешевым и более эффективным, чем древесина в большинстве паровых двигателей.Центральная и северная Англия в изобилии содержит залежи угля, поэтому много шахт были расположены в этих областях. С увеличением спроса,мелкомасштабная добыча стала непригодной,а угольные шахты становятся все глубже и глубже отдаляясь от поверхности.Промышленная революция прогрессировала.

Крупномасштабное использование угля стало важной движущей силой промышленной революции. Уголь был использован в производстве железа и стали. Он также используется как топливо в локомотивах и пароходах, движущий угольные паровые двигатели, что дало возможность перевозки очень больших объемов сырья и готовой продукции. Угольными паровых двигателей подключались многие виды техники и заводы.

Крупнейших экономических последствий использования угля в ходе промышленной революции были испытаны в Уэльсе и Мидлендсе в Англии, и в Рейне области реки Германии. Постройка железных дорог также сыграла важную роль в расширении на запад Соединенных Штатов в 19 веке.

США

Антрацит (или "жестких" уголь), чистый и бездымный, стал предпочтительным топливом в городах, заменяя лес примерно в 1850 году. Антрацит с северо-восточного угольного региона Пенсильвании был обычно использован для бытовых нужд, поскольку он отличался высоким качеством, с незначительным колличеством примесей. Богатые Пенсильвании антрацит поля были близки к восточным городам, и несколько крупных железных дорог, как чтение железной дороги контролировали антрацит поля. К 1840 году объем добычи каменного угля прошли миллионов коротких тонн знак, а затем четыре раза к 1850 году.

Битумная (или "мягкий уголь») добыча пришла позже. В середине века, Питсбург был основным рынком. После 1850 года,молодой уголь, что дешевле, но грязнее, вступил в спрос на железнодорожные локомотивы и стационарные паровые машины, и был использован для кокса в производстве стали после 1870 года. Вобщем добыча угля выросла до 1918 года, а до 1890 года он удваивается каждые десять лет, увеличиваясь с 8,4 млн. тонн в 1850 году до 40 миллионов в 1870 году, 270 миллионов в 1900 году, и достигнув 680 000 000 тонн в 1918 году. Новые молодые угольных месторождений открыты в Огайо, Индиане и Иллинойсе, а также Западной Вирджинии, Кентукки и Алабаме. Великая депрессия 1930-х годов снизил спрос угля на 360 млн. тонн в 1932 году.

Движение горняков, образованное в 1880 году на Среднем Западе, был успешным в его ударе за битумные поля на Среднем Западе в 1900 году. Тем не менее, союз шахт Пенсильвании превратился в национальный политический кризис в 1902 году. Президент Теодор Рузвельт принес компромиссное решение, которое сохранит поток угля, ввел более высокие заработные платы и сокращение рабочего дня для шахтеров.

Под руководством Джона Л. Льюиса движение шахтеров стало доминирующей силой угольных месторождений в 1930-х и 1940-х годов, создавая высокую заработную плату и льготы. Повторные удары вызвали общественности перейти от антрацита для отопления домов после 1945 года, и этот сектор рухнул.

В 1914 году на пике было 180 000 шахтеров "антрацит-угля", к 1970 году только 6000 остались. В то же время паровые двигатели прекращали свое использование на железных дорогах и фабриках, уголь был использован в основном для производства электроэнергии. Работа в шахтах насчитывала 705 000 мужчин в 1923 году, снизившись до 140 000 к 1970 году и 70000 в 2003 году. Экологические ограничения по уровню содержания серы в угле, и рост добычи на Западе, вызвало резкое снижение подземной добычи после 1970 года. UMW членства среди активных шахтеров снизилась с 160 000 в 1980 году лишь 16 000 в 2005 году, не состоящих в профсоюзе горняков преобладали. Американская доля в мировой добыче угля осталась на прежнем уровне около 20% с 1980 по 2005 год.

И его экспорте в Россию. Приведены данные по добыче угля в США и Китае. Отмечу несколько моментов.

1. Именно добыча угля в Англии явилась основой и становления промышленного производства, и поступления в страну валюты, и строительства колониальной империи Великобритании.

2. Пишу о том, что Россия продает нефть и газ по грабительским ценам. При этом, внутри страны цены на них находятся на уровне умеренной рентабельности. Англия поступала по-другому. Цены на уголь внутри страны были максимально высокими. А за ее пределами – низкими.

3. Пишу о том, что имеется неверная трактовка понятия «метрополия». Метрополия – это имперское сообщество, но не некая территория или этнос. Англия не являлась метрополией Великобритании. Ее жители также состояли в имперском договоре и были обязаны поставлять ресурсы на нужды империи. Лезли в шахты и добывали уголь. А сами покупали его по завышенной цене. Покупали и мыло, сделанное из российского сала. Угольную пыль нужно было чем-то смывать.

4. Англия (Великобритания) плотно сидела на «сырьевой игле» (уголь).

5. Из России в Англию за энергоресурсы уходили огромные деньги. В качестве примера приводил недавно суммы, которые уходят из Турции за энергоресурсы – 50-60 млрд долл. в год.

6. Донбасс – это один из первых российских промышленных кластеров. Добыча угля обеспечила становление промышленного производства.

7. Именно социалисты и британские профсоюзы открыли дорогу (стачками) в Европу углю из США.

8. Британские профсоюзы угольщиков вели против своей страны подрывную деятельность (требовали от СССР прекратить поставку нефти). От себя добавлю. Сломить профсоюзы смогла только М. Тэтчер.

>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>

Угольное ушко

Краеугольный уголь

Для тех, кто жил в почти забытую теперь эпоху, когда над Британской империей никогда не заходило солнце, ответ на вопрос о том, почему именно Британия правит морями и обширными колониями, имел простой и однозначный ответ. Прочным фундаментом Соединенного Королевства в прямом и переносном смысле слова являлся уголь . Многочисленные шахты обеспечивали топливом не менее многочисленные английские заводы и верфи. Уголь продавался за границу, и взамен приобреталось не добывавшееся или не выращивавшееся в метрополии и колониях сырье. Британский торговый флот после конца эпохи парусников бурно развивался благодаря этой торговле и невысокой стоимости угля для отечественных судовладельцев.
Зависимость импортеров от поставок британского угля можно было без преувеличения назвать колоссальной. В России во время Русско-японской войны всерьез опасались, что симпатизировавшая японцам Англия может прекратить завоз угля в Санкт-Петербург. Никто не сомневался, чем может закончиться такая блокада для города, где все и вся приводилось в движение паровыми машинами, для чего требовался 1 млн тонн британского угля в год. "Петербург,- писали в те годы,- остался бы без света, без воды, и сообщение с внутренними губерниями Империи оказалось бы если отчасти и возможным, то, во всяком случае, весьма затрудненным. В довершение всего в столь горячее время должны были бы прекратить свою деятельность военные и адмиралтейские заводы". Не меньше зависели от поставок британского угля Франция, Италия, Испания и большинство других европейских стран, за исключением Германии.

Теперь уже трудно поверить, что такая жесткая зависимость от импортного угля вообще могла существовать. Ведь Россия имела собственные угольные шахты и запасы нефти на Кавказе. Добыча нефти бурно развивалась не только в Баку и Грозном, но и в Соединенных Штатах, Румынии, Персии и в провинциях Оттоманской империи, ставших впоследствии Ираком. Только за океаном добыча нефти с 1900 по 1909 год выросла с 19,5 млн до 41 млн тонн. Во многих странах строились гидроэлектростанции.

Однако факт оставался фактом. В 1911 году германский профессор А. Швеманн опубликовал анализ мирового рынка энергоресурсов. Он подсчитал, что большая часть нефти - до 70% - шла на изготовление керосина, использовавшегося в керосиновых лампах, и смазочных масел. Так что на долю жидкого топлива для паровых котлов и топлива для взрывных моторов, как тогда именовался бензин, оставалось меньше трети добывавшейся нефти. Швеманн считал, что это количество способствует выработке различными двигателями 3,5 млн лошадиных сил мощности. Природный газ, добычу и использование которого начали в Соединенных Штатах, по расчетам профессора Швеманна, мог дать 2,4 млн лошадиных сил. А мощность всех имевшихся на 1909 год гидроэлектростанций оценивалась в 3,4 млн. В то же самое время на угле вырабатывалось 127,6 млн лошадиных сил. Так что гегемония угля была полной и безраздельной.
И все же самое занимательное заключалось в том, что Великобритания отнюдь не была мировым рекордсменом по запасам каменного угля. По разведанным и перспективным залежам британцев далеко опережали американцы, канадцы, китайцы, немцы и русские. Но это ничуть не мешало Британии править бал на мировом угольном рынке.

Гильдия-феникс

Секрет британского угольного могущества заключался в отлаженном столетиями механизме контроля над рынком, а также в благосклонном отношении высшей власти страны к контролировавшим угольные потоки объединениям углепромышленников. Британская угольная монополия возникла вполне естественным путем. Все права на недра принадлежали британским монархам, и, к примеру, королева Елизавета I лично определяла, кто из предпринимателей получит право на разработку тех или иных ископаемых. Во время ее правления, с середины XVI столетия, в Англии едва ли не раньше всех в Европе начали промышленную добычу угля.
Достаточно скоро, в 1600 году, образовалось и первое объединение владельцев шахт, "Гильдия хозяев", регулировавшая цены на черное золото той эпохи. Монополисты, как водится, легко нашли общий язык с властными структурами. Почтенные владельцы копей гарантировали ее величеству уплату шиллинга с каждого добытого чельдрона (примерно 907 кг) угля, что позволяло пополнять королевскую казну без хлопотного и долгого взимания налогов и пошлин с каждого владельца шахты. В обмен "Гильдия хозяев" получила монопольные права на торговлю углем в главном угольном районе Британии - Ньюкасле. Без согласия гильдии ни одно торговое судно не могло загрузиться углем. Она же устанавливала цены и делила квоты на добычу между шахтовладельцами. При этом членами гильдии оказались лишь крупные углепромышленники, и лишь самые богатые из них составили главный комитет, где, собственно, и решались все вопросы. Мелким собственникам шахт оставалось либо подчиниться, либо разориться, поскольку продавать уголь можно было только через гильдию.

Правда, очень скоро у "Гильдии хозяев" появилось множество врагов - из числа как ущемленных шахтовладельцев, так и недовольных высокими ценами на уголь купцов и владельцев мастерских и заводов. Их постоянные требования реформировать или ликвидировать монополию были услышаны при дворе, и в 1609 году вышел королевский манифест, отменявший любые монополии. Однако на деле ничего не изменилось. Сменивший Елизавету король Яков I и его сын и наследник Карл I нуждались в деньгах больше, чем в свободном угольном рынке. Так что всякий раз, когда недовольство нарастало, в Ньюкасл выезжала полномочная комиссия, посланцы монарха говорили грозные слова - и все продолжалось по-прежнему. В периоды особенно сильных нападок на формально не существующую гильдию короли вновь издавали антимонопольные акты и продолжали получать плату от ее главного комитета. А три десятилетия спустя после мнимого роспуска "Гильдии хозяев", в 1638 году, Карл I законодательно восстановил все ее льготы и привилегии, включая право "задерживать весь тот уголь, который будет сдан на корабль помимо гильдии".
К тому времени у "Гильдии хозяев" сложились твердые принципы руководства энергетическим рынком. Главной его частью считался местный рынок, где поддерживались самые высокие цены. Дороже всего продавали топливо в самом богатом городе страны - Лондоне. Естественно, лондонцы называли эти цены невыносимыми. За границей самым дорогим был уголь для близлежащих стран, а для отдаленных, рынки которых еще не попали под полный британский контроль по причине приверженности к топке печей дровами, устанавливали демпинговые цены.
Основным инструментом регулирования рынка были квоты на добычу угля. Главный комитет "Гильдии хозяев" оценивал примерный спрос на уголь, а затем определял размеры добычи для каждой шахты. А чтобы ни у кого не возникало желания нарушить правила, существовала система штрафов, согласно которой владелец шахты, продавший уголь сверх норматива, отдавал незаконно полученную выручку вынужденным уменьшить добычу коллегам. Благодаря этому цены неуклонно ползли вверх, и за 70 лет, с 1583 по 1653 год, к ужасу англичан, поднялись вдвое.

Казалось, что незыблемости монополии ничто не угрожает. После очередных официальных ликвидаций она возрождалась вновь и вновь в разных формах и под разными именами. Когда в Британии открывались новые угольные месторождения, монополисты вступали с новичками в ожесточенную борьбу, которая неизменно заканчивалась соглашением, установлением квот и их новым разделом.
"Нет сомнения,- писали английские историки об очередном монопольном соглашении по углю 1771 года,- что, взвесив все соображения, они сочли за благо предпочесть временные и целесообразные уступки взаимному истреблению, беспощадной борьбе, конца которой никто не мог предвидеть,- и с их точки зрения, они поступили разумно".
Внутри гильдии, как бы она ни называлась, всегда существовали трения, поскольку более мощные ее члены пытались увеличить свою долю продаж за счет беднейших и слабейших. Но возникавшие конфликты неизменно гасились, и в XIX веке владение шахтой или акциями угольного предприятия считалось таким же престижным, как в XX столетии - участие в нефтяном бизнесе. Англичане иронизировали, что любое накопленное нечистыми способами состояние может стать привлекательным в глазах общества, пройдя очищение под землей.
На британских шахтах в середине XVIII века впервые в мире стали применяться паровые машины для откачки воды и подъема угля. Так что себестоимость угля неуклонно падала, что позволяло захватывать все новые и новые заморские рынки.

Альтернативные источники

На рубеже XIX-XX столетий зависимость европейских стран от английского угля носила почти катастрофический характер. Лишь Германия, имевшая собственные угольные шахты, могла обеспечивать себя и даже экспортировать незначительное количество топлива в соседние страны - Бельгию, Голландию, Австро-Венгрию, Францию, Швейцарию и Россию. Италия со своими небольшими запасами угля почти полностью зависела от поставок из-за рубежа, причем 80% этого угля доставлялось из Англии. Франция, имевшая собственную достаточно развитую угледобычу, покрывала свои потребности лишь на две трети, получая остальное по большей части из Англии.
Мириться с этой ситуацией ни французы, ни итальянцы не собирались и, развивая альтернативные источники энергии, получили впечатлявшие современников результаты.
"Стремясь по примеру других стран освободиться от иностранного топлива,- говорилось в русском обзоре 1908 года,- Франция достигла уже весьма крупного успеха, а именно в течение 7-8 лет потребление угля во Франции остается почти неизменным, колеблясь весьма мало около цифры 48,5 млн тонн (в 1898 году - 47 млн, в 1900 - 48,8 млн, в 1903 - 48,2 млн тонн и в 1905 - 48,669 млн тонн). Несмотря на то что промышленность, железные дороги и флот Франции развиваются весьма быстро, ввоз иностранного угля по своему количеству остается почти неизменным...

Стационарное потребление Францией угля иностранной и собственной добычи объясняется применением улучшенных способов трансформации тепловой энергии в механическую, но особенно сильную конкуренцию углю создали гидроэлектрические установки, которые, как и в Италии, с одной стороны, служат развитию промышленности, с другой - побуждают вполне или отчасти заменять паровые двигатели электромоторами".
Не меньших успехов добились Италия и Швейцария. А вот в России до Крымской войны 1853-1856 годов на энергетическую зависимость от Англии смотрели достаточно спокойно. Прежде всего потому, что зависимость была взаимной. Русские купцы контролировали значительную часть британского зернового рынка, а по некоторым другим товарам были попросту монополистами. К примеру, все высококачественное английское мыло изготовлялось из русского сала. А цены на яйца в Лондоне резко падали весной и осенью, когда начинался сезон доставки из России этого продукта, без которого немыслим настоящий английский завтрак. Нечего было говорить о пеньке и льне, поскольку британцы считали, что прочные волокна гораздо выгоднее возить из России, чем добывать в собственных колониях. Мало того, приезжавшие в Петербург англичане с горечью писали, что в российской столице британский уголь стоит на 40% дешевле, чем в Лондоне .
Однако во время Крымской войны товары из России были сильно потеснены конкурентами - ситуация перестала нравиться и русскому правительству, и русскому обывателю. В стране стали раздаваться призывы найти альтернативу английскому углю, ведь ежегодно приходилось платить за него астрономическую по тем временам сумму - 20 млн рублей , которую нередко называли данью новым варягам. С началом развития сети российских железных дорог потребление угля увеличилось настолько, что петербургский порт перестал справляться с его приемкой, и в 1900-1910 годах потребовалось его расширение, стоившее, согласно только первоначальному проекту, 22 млн рублей.
Правления железных дорог вместе с Министерством путей сообщения предлагали императорскому правительству идти по пути Франции, Италии и Швейцарии. По заказу путейских служб и частных предпринимателей было проведено обследование рек, после чего предложено несколько проектов, наиболее предпочтительным из которых из-за близости к Петербургу считалась ГЭС на порогах реки Волхов. Однако решение вопроса постоянно откладывалось, поскольку наилучшим путем борьбы с английским угольным засильем в России сочли развитие собственной добычи угля.
Разработка копей на юге России, в районе, названном позднее Донецким угольным бассейном, началась в XIX веке , причем сопровождалась настоящей угольной лихорадкой. В районах с разведанными запасами начали массово появляться "крестьянские шахты" - вырытые местными жителями и приезжими охотниками за легкими деньгами пещеры. Самодеятельные шахтеры часто гибли в своих шахтах, а продать нарытый ими уголь было крайне проблематично, поскольку в начале освоения южнорусского угля никаких подъездных путей туда не существовало.

Со временем появились полноценные шахты, железные дороги и даже Союз горнопромышленников юга России, в котором некоторые из его участников видели отечественный аналог британской "Гильдии хозяев". Но вот результаты были совершенно иными. Добыча росла, но южнорусскому углю оказалось по силам конкурировать с британским только на построенных в тех же южных губерниях металлургических заводах. А в остальных частях империи англичане выигрывали вчистую. В Петербурге пуд британского угля стоил от 16 до 18 копеек, а южнорусский - больше 22 .
Русские углепромышленники (среди которых со временем стало все больше иностранцев, скупавших шахты) добивались от правительства специальных льготных тарифов для перевозки угля. Но расчеты показывали, что даже после их введения цена отечественного топлива не упадет ниже 21 копейки за пуд. Единственным, чего удалось добиться Союзу горнопромышленников юга России, было введение в 1884 году особых пошлин на английский уголь, ввозимый через южные русские порты, прежде всего Одессу,- они стали вчетверо выше, чем на Балтике. Лишь эти постоянно растущие пошлины помогли ограничить ввоз британского топлива в Россию.
Устранив конкурентов на своей территории, русские шахтовладельцы решили осваивать страны, исконно импортировавшие британский уголь: Болгарию, Румынию и Италию. В 1902 году очередной съезд Союза горнопромышленников постановил отправить экспедицию в эти страны для изучения рынков сбыта. Вот только по доброй русской традиции эта поездка превратилась в увеселительный вояж группы управляющих шахтами и специалистов горного дела. Еще до их отъезда было понятно, что русский уголь конкурировать с британским не может ни на Балканах, ни на Апеннинах. Чтобы хоть как-то приблизиться к британскому топливу по цене, нужно было отменить все вывозные и портовые пошлины на южнорусский уголь, а от правительства потребовали выплачивать горнопромышленникам специальные премии за экспорт угля. Кроме того, шахтовладельцы сочли, что сбыт их продукции затруднен из-за слабого знакомства с ней потребителей. Поэтому был организован круиз парохода-выставки по Черному и Средиземному морям.
"Плавучая Выставка,- вспоминал впоследствии профессор П. Фомин,- была организована Русским Обществом Пароходства и торговли осенью 1909 года и имела целью посетить порты Болгарии, Турции, Греции и Египта в видах ознакомления потребителей этих рынков с продуктами горной и горнозаводской промышленности юга России. Инициаторы Выставки обратились к Совету Съезда горнопромышленников юга России, и в результате Советом Съезда была устроена на выставке особая витрина (в виде подземной части каменноугольного рудника, с образцами продуктов горной и горнозаводской промышленности Донецкого Бассейна); другая часть полученных образцов была рассортирована по ящикам и раздавалась потребителям тех портов, куда заходил пароход Плавучей Выставки...
Выставка захватила значительный район: она посетила два порта в Болгарии (Варну и Бургас), пятнадцать портов в Турции (Константинополь, Дарданеллы, Ясон, Салоники, Суды, Яффа, Кайфа, Бейрут, Триполи, Александретта, Мерсина, Смирна, Самсун, Керасунд и Требизонд), один порт в Греции (Пирей) и два порта в Египте (Александрия и Порт Сайд).

Выставка возбудила большой интерес к Донецкому Бассейну со стороны торговых кругов Ближнего Востока, в Совет Съезда поступило много предложений поставить пробные партии товара, запросов о ценах, условиях поставки и т. п. Но в то же время с полной очевидностью обнаружились и все трудности, стоящие на пути осуществления этого дела.
Здесь прежде всего следует отметить недостаток торговой организации. Было совершенно очевидно, что овладение ближневосточным и итальянским рынками не под силу ни Совету Съезда горнопромышленников юга России, ни отдельным горнопромышленникам, которым, конечно, было не под силу бороться с мощной английской торговой организацией на этих рынках; да, кроме того, всякий при этом руководился элементарными соображениями, свойственными всякому участнику торговой конкуренции, чтобы, выступив пионером в этом деле, не подготовить почвы для своего торгового соперника, который по проложенной дорожке может использовать результаты работы такого пионера".
Однако главный вывод после поездки был следующим: зачем заниматься экспортом и тратить огромные деньги на продвижение на зарубежные рынки, когда есть собственный, необъятный русский. И на вытеснение англичан с юга Европы и севера России махнули рукой.

Темная по-европейски

Соединенные Штаты в XIX и начале XX века не выглядели заметным игроком на мировом угольном рынке, как считали тогдашние аналитики, потому что практически весь добываемый уголь потреблялся американской промышленностью. Поэтому начавшуюся в 1900-е годы модернизацию и механизацию заокеанских шахт в Европе не увидели и не оценили. Однако достаточно скоро американский уголь полностью вытеснил английский из Канады и Южной Америки.
Следующий этап американской угольной экспансии начался во время первой мировой войны. Немалое число традиционных потребителей оказались отрезанными от британских шахт, и место англичан на азиатском и частично европейском угольных рынках начали занимать американцы. Однако звездный час для американского угля настал после окончания войны. Ее итоги для угольной индустрии оказались весьма печальны. Шахты на севере Франции оказались полностью разрушены, не лучше обстояло дело и в Бельгии. В Германии за время войны существующие шахты, как писали в то время, были почти полностью выработаны. В Англии не без труда находили замену погибшим на фронте шахтерам, и из-за этого добыча угля в стране резко снизилась. К тому же под влиянием социалистов и профсоюзов британские углекопы начали устраивать стачку за стачкой, что в итоге привело к общеевропейскому угольному кризису .
В 1919 году в крупнейших европейских городах начались отключения электричества, перестали ходить трамваи, было резко сокращено движение по железным дорогам. Европейские газеты как об апофеозе кризиса писали об остановке знаменитого "Восточного экспресса", для которого в Австрии не смогли найти угля. Создавшейся ситуацией не преминули воспользоваться американцы. В Европу пошли пароходы с углем, а на будущее американские угольщики предлагали заключать контракты по крайне привлекательным для потребителя ценам . Естественно, британцы пытались противодействовать этому пиратскому набегу и уже в начале 1920-х годов частично восстановили свои позиции.
"После периода максимальной депрессии во второй четверти 1921 года,- говорилось в советском обзоре 1924 года,- английская угольная промышленность быстро восстанавливается, понижается стоимость жизни, увеличивается производительность труда, возрастает число рабочих, понижается себестоимость производства, и цены на британский уголь с сентября 1920 года к январю 1922 года падают с 90 шилл. до 22 шилл. 9 пенсов за тонну. Параллельно с этим английский экспорт вновь начинает быстро возрастать, приближаясь к довоенному уровню".
Однако испуганные кризисом промышленники и правительства большинства стран предпочли усиленно развивать все виды собственной топливной промышленности.
Вслед за европейцами строить шахты начали в Китае, причем перманентная гражданская война между китайскими милитаристами этому ничуть не мешала. Дешевизна угля из Поднебесной объяснялась не массовой механизацией шахтных работ, как в Соединенных Штатах, а дешевизной рабочей силы и традициями китайских углекопов. Как отмечали русские дипломаты в Китае, у них не было привычки каждый день подниматься на поверхность: отправившись в забой, они оставались там месяцами. Это обстоятельство привлекало в ряды шахтеров скрывавшихся от кредиторов должников и разного рода лиц, разыскивавшихся властями. Также по традиции владельцы шахт категорически отказывались называть подлинные имена своих рабочих, так что в обмен на невыдачу на поверхность большинство китайских шахтеров трудилось исключительно за еду. Немногим дороже обходился труд шахтеров и советскому руководству . Так что, обладая огромными резервами рабочей силы, в СССР начали осваивать все новые и новые угольные районы, и поставки британского угля в Советский Союз постепенно сошли на нет .
Однако подлинным могильщиком британской угольной монополии стала нефть. Чем больше ее добывали, чем ниже становилась себестоимость нового черного золота, тем менее рентабельной оказывалась добыча угля. В 1960-е годы британские профсоюзы шахтеров требовали от советского руководства из соображений пролетарской солидарности прекратить поставки нефти в Великобританию . Вот только в СССР к тому времени экономика требовала все больше и больше валюты, а политика, как учили классики марксизма, была концентрированным выражением экономики. Так что просьбы британских товарищей проигнорировали. А последний гвоздь в гроб британской угольной монополии вбила добыча природного газа в Северном море .
А методы "Гильдии хозяев" использовали все топливные монополисты вне зависимости от того, что они добывали и продавали и в какой стране базировались их правления. В императорской России, к примеру, весь сбыт нефтепродуктов за рубеж через Батум контролировали фирмы Ротшильдов, а через Новороссийск - Нобелей. Никакие мелкие фирмы, не договорившиеся с ними, ничего экспортировать не могли и были обречены на скорое поглощение ведущими игроками. И с этой монополией тоже усиленно боролись, но ее держатели находили общий язык с чиновниками и продолжали свою игру вплоть до конца капитализма в России. Только после начала первой мировой и катастрофического падения экспорта эта монополия естественным путем приказала долго жить.
И это, собственно, главный итог долгой борьбы с британским угольным и иным засильем на топливном рынке: естественные монополии умирают только естественным путем.
ЕВГЕНИЙ ЖИРНОВ

Эта статья готовилась к публикации раньше, чем началось нынешнее обострение отношений между Россией и Великобританией, но интерес к этой стране не случаен. В декабре 2017 года президент США Дональд Трамп подписал новую Стратегию национальной безопасности США, в которой одним из главных стратегических конкурентов Америки названа Россия. Великобритания была и остается верным союзником США, эти две страны все послевоенное время проводят согласованную внешнюю политику. По сути, Дональд Трамп, подписав документ, являющийся высшим в своеобразной иерархии всех, которые определяют стратегию этого государства, совершенно официально известил мир о начале Второй «Холодной войны».

Как и в войне традиционной, необходим анализ потенциала вероятного противника и его союзников, и начинать такой анализ логичнее всего именно с Англии. Аналитический онлайн-журнал Геоэнергетика.ru не занимается политической и военной аналитикой, нас интересует только геоэнергетика. Интересует она и США, что засвидетельствовано в новой Стратегии:

«Россия распространяет свое влияние в разных районах Европы и Центральной Азии через контроль над ключевыми энергетическими ресурсами»

Вот исходя из этого, мы и начинаем небольшой цикл статей об энергетике Великобритании, о ее слабых и сильных сторонах.

Как известно из курса географии средней школы, Соединённое королевство Великобритании и Северной Ирландии – это островное государство, расположившееся на острове, собственно, Великобритания, куда по умолчанию включается Уэльс и Шотландия, и северо-восточной части острова Ирландия, а также ряд совсем уж мелких образований на просторах Атлантического океана. Площадь государства, которое традиционно играет одну из ключевых скрипок в общемировой политике, в том числе энергетической, 244,1 тысячи км 2 , население по состоянию на 2015 год – более 65 млн человек. По объёму ВВП за 2017 год Британия занимает очень солидное для столь небольшой страны, пятое место, уступая лишь США, КНР, Японии и Германии. Россия, кстати, в этом же рейтинге на тринадцатом месте.

Политическая карта Великобритании, Рис.: thinglink.com

Мы не будем анализировать всю экономку Англии, нас интересуют только вопросы, связанные с энергетическими ресурсами, их транспортировкой, переработкой и использованием для генерации энергии. Логика проста – у Англии может иметься любой мощности оборонная промышленность и армия, но без бензина, дизельного топлива, в темноте и холоде на территории страны ни то, ни другое не будет иметь никакого значения. Если энергетические ресурсы и генерация энергии будут обходиться союзнику США по высоким ценам – Великобритания перестанет быть экономическим конкурентом России. Остается понять, возможно ли такое развитие событий для Британии или нет, а потому вернёмся, прежде всего, к нашим «геологическим баранам».

Великобритании грешно жаловаться на то, что матушка-природа её обделила запасами полезных ископаемых. В недрах островов таится ни много, ни мало…

Таблица 1, Запасы основных полезных ископаемых Великобритании:

Неплохо для страны с площадью меньше, чем Томская область, правда? Давайте бегло рассмотрим основные запасы, начав, как обычно, с нефти и газа.

Великобритания занимает 1-е место среди стран Европы по запасам нефти и 2-е место по запасам природного газа. Промышленные месторождения нефти и газа залегают под дном Северного моря на шельфе в пределах Центрально-европейского нефтегазоносного бассейна. Малые месторождения нефти и газа известны и на самих Британских островах (главным образом в Ноттингемшире), при этом большая часть их уже выработана. К основным нефтяным и газовым месторождениям Северного моря, которые разрабатывает Британия, относятся: Фортис, Монтроз, (глубиной 1’500 м), Магнус, Пайпер, Клеймор (2’400 м), Тистл, Данлин, Брент, Хаттон, Найниан, Корморант-Саут, Берил (2’700 м), Хьюэтт (около 3’300-3’600 м), Аргайл, Вайкинг, Индефатигейбл, Лимен (4’000 м). Относительно недавно было обнаружено новое нефтегазовое месторождение к западу от Шетландских островов, однако добыча там сопряжена со значительными трудностями. Инфраструктура отрасли вызывает уважение: на территории Британии расположено 113 различных предприятий и промышленных объектов, занимающихся транспортировкой и переработкой нефти, для природного газа эта цифра соответственно 189. Общая протяженность нефтегазовых транспортных магистралей – внушительные 15’729 километров.

Нефтегазовая отрасль объединённого королевства по состоянию на 2014 год своими силами добывала углеводородов в количестве 1,42 млн баррелей нефтяного эквивалента, 59% из которых приходилось на нефть и прочие жидкие продукты. В 2008 году Британия в Европе по объёмам добычи нефти и газа уступала только Норвегии, в мировом же масштабе королевство занимало общее 14-ое место (10-ое и 19-ое по нефти и ПГ соответственно). Если оглянуться немного назад, то официальная статистика свидетельствует, что за последние 40 лет силами британцев было добыто 39 млрд баррелей углеводородов в нефтяном эквиваленте, а пиковая добыча углеводородов пришлась на 1999 год. По итогам 2008 года нефте- и газодобывающие компании отчитались о суммарной добыче 1 млрд 549 млн баррелей нефти и 68 млрд кубометров газа.

Производство (синий граф) и потребление (коричневый граф) Великобританией нефтепродуктов (млн баррелей в сутки)

Собственное производство нефти Соединённым королевством (ежегодно, млн м 3)

Производство (синий граф) и потребление (коричневый) Великобританией природного газа (млрд м 3)

Сразу отметим, что, обладая самыми большими в Старом Свете запасами углеводородов, Великобритания не в состоянии полностью закрыть собственные потребности. Об этом свидетельствуют неумолимые цифры статистики – за 2013 год страна потребила 1,508 млн баррелей и 77,5 млрд кубометров природного газа. По данным фундаментального издания Oil and Gas – UK Production Data Release (UKCS) в 2008 году собственные добычные возможности покрывали потребности острова по нефти на 97%, а по газу на 75%. При этом прогнозируется, что к 2020 году генерация энергии на базе углеводородов в сумме будет доходить до 70%, а выполнить решение правительства об обязательной 20% квоте ВИЭ будет крайне затруднительно. Согласно прогнозам UKCS , к 2020 году собственная добыча будет покрывать только 40% потребностей. Следовательно, можно уверенно утверждать, что с каждым годом зависимость туманного Альбиона от импортёров углеводородов будет увеличиваться. Немного спасает в этой ситуации то, что Англия является одной из главных мировых торговых площадок, где торгуются нефть и газ. Сюда, например, можно отнести ICE Futures (бывшая биржа International Petroleum Exchange ), где торгуется та самая нефть марки Brent, которая добывается неподалёку. То есть, нефть и газ, добываемые самой Британией, относительно недалеко транспортируются и тут же продаются. Логистическое плечо невелико, биржа тоже «домашняя», что позволяет в определённой степени влиять на рынок и ценообразование.

Ваш уголь, сэр

Что касается угля, то и тут джентльменам из-за Ла-Манша грешно жаловаться, как-никак первое место в ЕС по объёму запасов. Высшие силы столь щедро одарили недра короны качественным каменным углём, что на протяжении почти двух веков понятие «уголь» неразрывно ассоциировалось со словом «Кардифф», и мы рассмотрим эту часть чуть более подробно.

На территории Великобритании расположены целых четыре группы угольных бассейнов:

• Южная – Южный Уэльс, Сомерсет-Бристоль, Кент (месторождения Энглси, Флинтшир, Денбигшир, Монмаутшир, Бреконшир, Гламорганшир, Пемброкшир с общими запасами 43 млрд тонн);
• Центральная – Йоркшир, Ноттингемшир, Уоррикшир, Стаффордшир, Северный Уэльс (месторождения Дербишир, Лейсестершир, Уорчестершир, Кли Хилл и другие с запасами в 90 млрд тонн);
• Северная – Нортумберленд, Дарем, Камберленд (16 млрд тонн);
• Шотландская – Шотландские бассейны (Канонби, Эйршир, Аргиллшир, Ланкашир, Уэст Лотиан, Пиблсшир с запасами около 13,5 млрд тонн.

Пласты угля на них пусть и маломощные, в среднем около 2 метров, зато при этом они составлены замечательными каменными углями от длиннопламенного (марка Д) до антрацитов (марка А).

Кроме того, в Британии имеются отдельные угольные поля, не включенные ни в один бассейн. Это Норт-Йорк Мурс, Коксуолд, Кросби Рейвенуорт, Йоркшир Дейлз, Лун Вэлли, Бакстон, Боуви Трейси, Кент (лигнит) и Брора. Стоит ли удивляться, что исторически Англия была законодательницей «угольной моды» во всём мире?

Добыча (красный граф) и импорт угля (черный граф) в Великобритании (млн тонн/год)

В 50-60-ых годах прошлого столетия, по мере накопления финансовых ресурсов и следуя в ногу с прогрессом, Британия начала неуклонное снижение добычи собственного угля. Темпы поражают: в 1960 году Англия добывала 197 млн тонн угля, а в 1984 уже всего 50 млн Естественно, что подобное радикальное урезание сопровождалось закрытием и ликвидацией угледобывающих предприятий. При этом британское правительство, «педалирующее» закрытие собственных шахт, отнеслось к собственным гражданам просто наплевательски. Для увольняемых пачками шахтёров не было предусмотрено никаких программ социальной адаптации или профессиональной переориентации. На этом фоне совершенно логичным выглядел рост протестных настроений в обществе и то, что профсоюз горняков вёл с правительством крайне агрессивную полемику, выбив в какой-то момент даже повышение уровня зарплат.

Горняки и премьер-министр Великобритании (1979-1990) Маргарет Тэтчер

В начале 1984 года правительство под руководством Маргарет Тэтчер объявило о планах закрытия сразу 20 угольных шахт и разрезов. Многотысячная армия английских горняков в буквальном смысле слова встала на дыбы – страну охватил всеобщий угольный страйк, который длился целый год, до марта 1985. Правительство жесточайше подавило протест: был принудительно распущен совет директоров компании British Coal , а Демократический союз горняков был расформирован и запрещён на законодательном уровне. В 1989 году была полностью прекращена добыча угля в графстве Кент. В 1994 правительство Джона Мейджора приватизировало прошедшую реструктуризацию British Coal , было объявлено об её окончательной ликвидации с передачей части прав и обязательств компании UK Coal .

Добыча угля продолжала катастрофически сокращаться. Если на рубеже 1984-1995 годов среднегодовая добыча составляла около 50 млн тонн, то к 2009 году этот показатель опустился до 17,8 млн тонн. В настоящий момент Великобритания добывает скромные 7 млн тонн угля в год, и по этому показателю она уже с трудом входит в первую десятку стран Европы, уступая даже таким странам, как Турция и Чехия. В период с июля по декабрь 2015 года были закрыты одни из последних угольных шахт: Hatfield Colliery (Hatfield Colliery Ltd, Ланкашир), Kellingley Colliery (UK Coal Operations Ltd, Йоркшир) и Thoresby Colliery (UK Coal Operations Ltd, Ноттингемшир).

Гремевшую когда-то славу поддерживают всего три действующих предприятия: Monument Colliery (Ray Ashly, Richard Daniels, Neil Jones, Форест-оф-Дин), Hill Top Colliery (Grimebridge Colliery Company Ltd, Ланкашир) да Ayle Colliery (Ayle Colliery Company Ltd, Нотумберленд).

Где зарыта собака Баскервилей

А как же Великобритания собирается закрывать такую пробоину в собственном корабле энергетической безопасности? Ведь, если страна исключает из собственной схемы один из ключевых способов энергогенерации, то это место, по логике, должно чем-то замещаться. Ведь не собирается же, в самом деле, Англия сворачивать производства и морозить собственных граждан в квартирах? Не собирается.

В 2015 году Великобритания потребила 2,249 млрд кВт/ч или 2’763,98 кг нефтяного эквивалента на душу населения, что в пересчёте на душу населения равно энергопотреблению в 34,82 МВт/ч или 3 тонны в нефтяном эквиваленте. Это немало, ведь на тот же период в среднем по миру энергопотребление составляло 21,54 МВт/ч или 1,85 тонн. Общая потребность короны в электричестве рассчитывалась с прицелом на цифру 34,42 ГВт (301,7 млрд кВт/ч в год), при этом государство смогло полностью покрыть собственные нужды только используя импорт энергоресурсов.

Изначальной причиной снижения добычи собственного угля стала борьба за улучшение состояния экологии, в первую очередь, чистоты воздуха. В июле 2009 года правительство Гордона Брауна приняло программу, ставившей целью довести производство электричества на базе ВИЭ до 30%, а к 2020 использование низкоуглеродных энергетических ресурсов, как ожидается, должно дойти до 40%. Надо отдать британцам должное – их страна сегодня считается одной из самых успешных в плане, например, ветрогенерации: на конец 2014 года ветряки производили 9,3% всего электричества. Но о том, что происходит с энергетической системой в случае роста генерации электроэнергии на ВИЭ, мы постараемся рассказать и показать отдельной статьей.

Отдельно нужно упомянуть, что хитрые джентльмены не были бы собой, если бы не умели извлекать выгоду в практически любой ситуации. Когда в 2008 мир и Европу охватил тотальный финансовый кризис, общеевропейское потребление электроэнергии просело сразу на 5%, потянув за собой сопутствующее снижение производства во всех ключевых сферах. Этим не замедлила воспользоваться Британия. Благодаря резкому сокращению импорта электричества с материка она сократила свой торговый дефицит на целых 8%. В период 2007-2015 потребность в электроэнергии в Британии сократилась с 61,5 до 52,7 ГВт.

Для того чтобы понять, как же англичанам удалось «вынуть» уголь из собственной системы энергонерации, давайте для начала рассмотрим саму её структуру. По состоянию на 2016 год собственное производство электричества короны держалось на отметке 357 млрд кВт/ч, источниками же служили:

• Газ: 40,2% (0,05% в 1990)
• АЭС: 20,1% (19% в 1990)
• Ветрогенерация: 10,6% (0% в 1990) из которых:
  – Береговые станции: 5,7%
  – Морские станции: 4.9%
• Уголь: 8,6 (67% в 1990)
• Био-энергетика: 8,4% (0% в 1990)
• Солнечная энергия: 2,8% (0% в 1990)
• ГЭС: 1,5% (2.6% in 1990)
• Нефть и аналоги: 7,8% (12% в 1990)

На сегодня Великобритания более-менее урегулировала все вопросы с производством, импортом и распределением электричества, а начиналось всё не столь радужно. В начале 2000-ых годов островное государство, находясь в «переходном периоде», испытывало совсем не смешные проблемы. В обиход граждан Альбиона само собой просочилось и закрепилось доселе неизвестное понятие Power Gap (энергетическая дыра). Связано такое проседание было как раз с уходом от угольной генерации – на этот временной отрезок пришлось закрытие целого ряда угольных ТЭС, не отвечающих требованиям Директивы Европейского союза 2001/80/EC. Началось и плановое сокращение производства на АЭС Magnox, которую намеревались вывести из эксплуатации к началу 2015 года. Ситуация была столь критичной, что другой, старейшей в стране АЭС – AGR, срок эксплуатации был одним махом продлён сразу на 10 лет. Точно также сроки продлевались и продлеваются до сих пор для «сестёр» AGR.

Энергетическая политика «англичанки» в настоящий момент выглядит, как хаотическое метание из одной крайности в другую, что вызвано попытками потакать требованиям экологов и защитников окружающей среды. Требования хорошие, милые и добрые, вот только слегка оторванные от реальности и понимания процессов поддержания и развития производства, энергетики в целом и обеспечения минимальных потребностей хотя бы жилищного сектора. Как показал нежданный визит генерала Мороза на Британские острова в феврале этого года, протесты и картинки с котиками это очень здорово, но вот российский газовоз, прибывший с грузом СПГ с Ямала – это значительно лучше. И теплее. Как подтвердили события зимы, стране, со всех сторон окруженной не самым дружелюбным Атлантическим океаном, стоило бы задуматься о действительно надёжных базовых источниках энергии. В противном случае весьма высока вероятность появления в лексическом обороте понятия «Power Gap-2». Много денег и управление финансовыми потоками это хорошо, но даже набитые валютой сухогрузы не могут обеспечить работу металлургических комбинатов, машиностроения, автомобилестроения и кораблестроения, равно как они не нагреют воду в бытовых радиаторах где-нибудь в домах графства Сассекс.

Арктический газовоз «Кристоф де Маржери» (Россия), Фото: fr.rbth.com

Сегодня Великобритания практически не имеет программы, связанной с развитием атомной энергетики, хотя в 1958 году Великобритания построила вторую в мире АЭС, опередив в этом США. Дело в том, что в 60-е годы прошлого века произошла целая череда открытий нефтяных и газовых месторождений в Северном море, и для атомной энергетики Англии наступила многолетняя «газовая пауза». Газа было много, он был недорог, экологически практически чист, строительство электростанций на нем обходилось значительно дешевле, чем возведение АЭС. Англия сумела сохранить в исправном состоянии только ту часть атомного проекта, которая обеспечивает ядерно-оружейный комплекс и функционирование имеющихся АЭС, которые относятся к поколению I и II. Такая отрасль, как реакторостроение, в Англии в буквальном смысле этого слова просто умерла – ушли все те высококвалифицированные специалисты, которые обеспечили технологический прорыв 60 лет тому назад. Все планы, связанные с обновлением «парка АЭС» в Англии связаны с надеждами на чужие, импортные технологии – французские, американские, а теперь уже и корейские с китайскими. Что из этих планов может получиться – отдельная тема, которой мы коснулись только для того, чтобы показать, на каком фоне в Британии продолжается отказ от добычи и использования угля.

С учётом отрицательных температурных рекордов последних двух лет, бедственного положения в атомной энергетике и продолжающегося «угольного бойкота» как бы не получилось, что все заигрывания с Green Peace и прочими прекраснодушными ребятами окажутся «стрельбой себе по ногам». Ветровая и солнечная энергетика теоретически способны решить проблему генерации электрической энергии, а вот для генерации тепла они просто бесполезны. Тем более, что с добычей нефти и газа на шельфе Северного моря ситуация обстоит далеко не радужно – запасы месторождений истощаются все больше, в прошлом году Англия закрыла свое крупнейшее подземное хранилище газа. Но о том, как эта страна собирается комбинировать импорт трубопроводного газа и СПГ – не в этой статье.

Что же касается угля, то уже с 1970 года Британия активно наращивает его импорт, замещая собственную добычу. В числовых показателях импорт с нуля в 1970 году вырос до 50 млн тонн в году 2015-м, то есть страна не отказывается от угля полностью, Англия просто переключилась на закупки высококачественных углей за границей.

Уголь – быть или не быть?

Мы утверждаем, что добыча и производство (переработка и обогащение) угля во всём мире, включая и Великобританию, и Китай, никуда не денется и не сократится. Более того, уголь будут добывать со всё возрастающими темпами. Как это коррелирует с воплями экологов и статистикой, утверждающей, что те же Британия и Китай сокращают собственную добычу? Очень просто.

Британия уже не первое столетие является финансовым центром Европы, здесь сосредоточены официальные, а также «серые» и «чёрные» финансовые потоки. Китай сегодня и вовсе «громадный сундук с долларами», которые он зарабатывает, продавая всему миру свою продукцию, от кроссовок и электроники до бульдозеров и судов ледокольного класса. Обе страны располагают громадной оборотной денежной массой, которая позволяет на радость их отечественным экологам сокращать собственную добычу, при этом полностью закрывая собственные потребности импортом из других стран. Логика достаточно проста – зачем вам вести добычу собственных полезных ископаемых, если у вас столько денег, что вы можете себе всё купить? Свои же запасы никуда не денутся, лежали английские угли в земле 200 миллионов лет, ну, полежат ещё 50-100-200 лет. Параллельно и экология не страдает, и порты с железными дорогами загружены работой. Тут, извините, как в старом анекдоте, – вначале мы покурим твои сигареты, а потом каждый свои.

Однако нужно понимать, что будущее угля, начиная уже с сегодняшнего дня, это не банальное сжигание в печах. С каждым годом уголь будет всё меньше сжигаться, но всё больше обогащаться, газифицироваться, из него будут получать всё более широкий ассортимент продуктов глубокой переработки – от графита и искусственных алмазов до бензина. С нашим мнением можно не соглашаться, но мы считаем, что предполагаемый сценарий развития мировой угольной отрасли будет выглядеть следующим образом:

• богатые страны будут снижать собственную добычу угля, покрывая потребности импортом;
• чем дальше, тем меньше уголь будут просто сжигать (ибо это как топить ассигнациями);
• чем дальше, тем уголь будут больше перерабатывать и обогащать;
• со временем номенклатура продуктов переработки, получаемых на базе угля, будет только расти.

И, разумеется, несколько слов в адрес наших отечественных хулителей России, в ассортименте поводов для плача Ярославны которых есть и «угольный миф». Мол, вот развитые страны всё покупают, а мы в России только копаем-копаем, разбазаривая собственные недра. Это и так, и не так. В тот самый момент, когда Китай начал снижать собственную добычу угля, у нашей угольной промышленности, которая в тот момент, чего греха таить, надсадно кашляла и подумывала тихо умереть, открылось второе дыхание. Энергетика, как и природа, не терпит пустоты, и на место выпавших собственных мощностей добычи тут же встали другие, в том числе угольные компании России. Понятно, что просто продавать уголь-«сырец» чересчур примитивно и было экономически обоснованно лишь в момент возрождения отрасли. В настоящий момент акцент России должен делаться на глубокое обогащение собственного добытого угля с последующей продажей именно таких продуктов. Тут вам и огромная добавленная стоимость, и, соответственно, резкое увеличение наполняемости бюджета. Всё это, естественно, растёт из новых фабрик, лабораторий научных центров, которые хорошо было бы построить ещё вчера. А это новые рабочие места, заказ на специалистов из профильных ВУЗов и ещё тысяча полезных вещей.

Если наши угольные компании – а после 90-х годов у России этот сектор стал полностью, на все 100% частным – смогут объединить свои усилия для проведения научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ по развитию своего сектора, ситуация с экспортом угля изменится радикально. Технологии сжигания угля в «кипящем слое», ожижения газа, его химической переработки уже существуют, но далеко не все из них «импортозамещены», их стоимость все еще весьма высока, в том числе и по причине того, что они все еще остаются не поточными, а практически «штучными». Не будет такого объединения и инвестиций в проведение НИОКР – разумно будет, если наши политики займутся государственным регулированием развития угольной отрасли. В недавнем послании Федеральному собранию президент России говорил, в числе прочего, и о необходимости резкого роста ВВП за счет высокотехнологичного производства, и нам хочется надеяться, что появится и государственный план достижения этой цели.

Авторское послесловие

Каким может быть ближайшее энергетическое будущее Англии? Забегая чуточку вперед, до подробного анализа ситуации в прочих отраслях энергетики, мы склонны сделать следующий вывод. Великобритания – это островное государство, находящееся в зоне непрогнозируемых климатических колебаний. Стремление к чистому экологическому завтра очень похвально, но факт остаётся фактом – все альтернативные источники энергии сегодня несовершенны, обладают крайне низким КПД и в подавляющем большинстве случаев финансово убыточны, без бюджетных вливаний они нерентабельны. Поддержание и развитие базовых генерирующих мощностей с каждым годом становится для Соединенного Королевства все более острой проблемой, решение которой потребует массы усилий. В противном случае мы сильно подозреваем, что однажды британская корона, окружив себя по периметру ветряками и солнечными батареями и изрядно продрогнув, поймёт, что всё это очень хорошо, но от законов физики никуда не убежать.

Вконтакте

Сегодняшние представления о ХХ веке, как о «веке нефти», в корне неверны.
ХХ век поистине был веком угля - даже в 1955 году доля нефти в мировом балансе энергии составляла всего 6%.
Ну а основой мировой энергетики вплоть до середины ХХ века прочно был уголь - именно он обеспечивал промышленность и транспорт столь необходимой им энергией. Массовый переход на нефть начался только в 1920-е годы, да и то затронул лишь столь специфические отрасли, как военное дело и автомобильный транспорт.

Для тех, кто жил в мире в начале ХХ века, когда над Британской империей никогда не заходило солнце, ответ на вопрос о том, почему именно Британия правит морями и обширными колониями, имел простой и однозначный ответ. Прочным фундаментом Соединенного Королевства в прямом и переносном смысле слова являлся отечественный, британский уголь. Многочисленные английские угольные шахты обеспечивали топливом не менее многочисленные английские заводы и верфи.
Вся территория Великобритании к началу ХХ века была увязана сетью железных дорог, а военный флот Великобритании мог всегда рассчитывать на качественный кардиффский уголь.
Уголь продавался и за границу, но взамен, на выручку от его продажи, приобретались не производившиеся, не добывавшиеся или не выращивавшиеся в метрополии и колониях товары и сырье. Британский торговый флот после конца эпохи парусников бурно развивался благодаря этой торговле и невысокой стоимости угля для английских судовладельцев.
Великобритании, несмотря на её скромные размеры, несказанно повезло с запасами угля. В трех угольных бассейнах Великобритании оказались сконцентрированы все нужные для индустриальной экономики марки угля: в Йоркширском бассейне добывали энергетические угли, в Нортамберленд-Даремском бассейне залегали коксующиеся угли, а Южно-Уэльском добывали сверхкачественный антрацит.
Тот самый кардиффский уголь, на котором русский крейсер «Аскольд» выжал рекордную скорость на Данцигской мерной миле в 1900-м году.

С начала Русско-японской войны «Аскольд» являлся одним из наиболее активно действующих кораблей порт-артурской эскадры. Крейсер участвовал во всех её операциях: вёл артиллерийские бои с японскими кораблями, прикрывал свои миноносцы и отбивал атаки вражеских, досматривал подозрительные торговые суда.
10 августа (28 июля по старому стилю) 1904 «Аскольд», на котором держал флаг командир отряда крейсеров контр-адмирал Рейценштейн, вместе с порт-артурской эскадрой участвовал и в последнем, неудавшемся прорыве русской эскадры из погибающего Порт-Артура в столь близкий, но недостижимый Владивосток. Используя свою высокую скорость и прорвавшись вместе с крейсером «Новик» мимо японской эскадры, «Аскольд», получивший тяжёлые повреждения, пришёл в Шанхай, где был интернирован до конца войны.
Однако подвиг русских солдат и русских матросов не спас Россию от поражения в Русско-японской войне.
Ведь никакая, даже самая значимая победа, никакая мощь человеческого «русского парового катка» уже не могла изменить соотношение формирующегося «мира моторов».

Зависимость импортеров от поставок британского угля можно было без преувеличения назвать колоссальной. В России во время Русско-японской войны всерьез опасались, что симпатизировавшая японцам Англия может прекратить завоз угля в Санкт-Петербург. Никто не сомневался, чем может закончиться такая блокада для города, где все и вся приводилось в движение паровыми машинами, для чего тогда требовался уже 1 миллион тонн британского угля в год. «Петербург, - писали в те годы,- остался бы без света, без воды, и сообщение с внутренними губерниями Империи оказалось бы если отчасти и возможным, то, во всяком случае, весьма затрудненным. В довершение всего в столь горячее время должны были бы прекратить свою деятельность военные и адмиралтейские заводы».
В итоге обескровленная и истощённая Япония, готовая уже идти на почётные для России условия мира и не имевшая возможности продолжать войну против «русского парового катка», оказалась, благодаря Англии, нежданной победительницей в Русско-японской войне.
Однако, надо сказать, что, как и Россия, от поставок британского угля не меньше зависели и Франция, и Италия, и Испания, и большинство других европейских стран - за исключением Германии.

Это не Донбасс, это - Англия!

Примечательно, что викторианская Британия, которая ассоциируется у нас с Шерлоком Холмсом, английскими клубами, лондонскими кэбами, джентльменами, «файв-о-клок-ти» и пышным королевским двором времён «императрицы Индии и королевы Соединённого Королевства» Виктории, занимала тогда столь высокое положение в мире не благодаря всей этой «лондонской тусовке», а опираясь на тяжкий труд людей, находившихся глубоко под землей.

Английское «угольное чудо» было создано отнюдь не за один год. Те, кто сейчас говорят о том, что «атомная энергия развивается слишком долго», наверное, плохо знают историю «века нефти» и «века угля».

Добыча угля на территории Великобритании велась, начиная с XII века, хотя есть свидетельства о том, что английский уголь использовали для отопления своих жилищ ещё римские легионеры. в первых веках нашей эры.
С XIV века (Россия тогда ещё болталась где-то в пределах Средне-русской возвышенности) в Англии известны открытые разработки угля в виде колоколовидных ям глубиной до 12 метров, из которых уголь поднимался наверх в уже корзинах, а вода отводилась подземной дренажной канавой.
С XVI века в Англии внедряется уже разработка угля короткими шахтными столбами при глубине шахт до 30 метров, а в XVII веке глубина шахт достигла уже 90 метров. Стволы английских угольных шахт с этого времени уже проходят с деревянными креплениями сверху донизу, что позволяет избежать ненужных человеческих жертв при случайных обрушениях кровли горной выработки.

Английский путь обеспечения энергией за счёт ископаемого угля в то время уникален для Европы. Ни Россия, ни Швеция - две ведущие металлургические державы того времени не имеют проблем, которые преследуют Англию с самого начала её работы с непослушным железом.
Всё дело в том, что, в отличии от Англии, Швеция и Россия богаты лесом, и не имеют никаких проблем в получении качественного древесного угля, столь необходимого для организации кричного металлургического процесса.
Английские же леса изводятся на цели металлургии угрожающими темпами. В средние века мы ещё можем слышать о благородном разбойнике Робин Гуде, который прячется вместе со своей бандой ватагой в непроходимом Шервудском лесе, но уже к началу XVIII века леса в Соединённом Королевстве практически сведены «под ноль».

Однако, одновременно с этим, растёт и добыча угля в Англии. С конца XVI века и до начала XVIII добыча угля возросла с 200 тысяч тонн до 3 миллионов тонн в год.
Надо сказать, что все эти 3 миллиона тонн угля в буквальном смысле были подняты на поверхность руками людей - механизация первых английских шахт была практически нулевой.

Ещё и в начале ХХ века ручная выкатка угля из шахт была вполне обыденным делом.

В XVIII веке угольная промышленность была наиболее развивающейся отраслью в Великобритании, заложившей фундамент промышленного переворота. Именно задачи обеспечения выкатки угля и откачки воды из шахт и двинули вперёд то, что мы назовём потом «английским паровым катком».
Первым паровым двигателем, заменившим конный привод водяных помп, был двигатель, созданный Томасом Сейвери в 1698 году и получивший название «друг шахтёра». Однако паровой двигатель Сейвери оказался неэффективным и опасным и прорывы труб и котлов стали постоянными спутниками рудничного и шахтного дела.

В середине XVIII века на английских угольных шахтах начали применять для водоотлива насос с паровым двигателем Ньюкомена, что позволило вести разработку обводнённых горизонтов уже на больших глубинах. В 1738 в угольной шахте в Уайтхейвене впервые были проложены стальные рельсы, заменившие деревянные и в шахтах начали появляться первые локомотивы.

С начала XIX века создаются новые технологические средства. На угольных шахтах стали применять вентиляторы с паровым приводом, безопасную рудничную лампу, которую изобрели одновременно в 1815 году англичане Гэмпфри Дэви и Джордж Стефенсон. С середины XIX века при подземной разработке угля для откатки вагонеток стали использовать пони.

Лошадки-пони изначально тоже были выведены отнюдь не для детских развлечений.

Однако сама выемка угля производилась вручную с помощью примитивного шахтёрского инструмента - обушка. С середины XVIII века в отдельных случаях для обрушения пластов начали применять взрывчатые вещества, в основном - дымный порох.
Шахтные установки: насосы центрального водоотлива, вентиляторы главного проветривания к середине XIX века уже имели паровой привод, в отдельных случаях применялся сжатый воздух. Использование электроэнергии на шахтах Великобритании началось с 1880 года, когда в стране уже было свыше 4000 шахт и ежегодная добыча составляла около 200 миллионов тонн угля. Первая врубовая машина с электродвигателем мощностью всего в 7,5 кВт начала работать на шахте «Нормантон» в Йоркшире в конце XIX века, а к 1903 году на шахтах Соединённого Королевства уже работало 149 врубовых машин.

В конце ХХ века, на пике своего нефтяного клондайка на запасах Северного моря, с ядерными реакторами Magnox, со сверхзвуковым «Конкордом» и с роскошными «Роллс-Ройсами», Великобритания потребляла около 220 миллионов тонн нефтяного эквивалента в год.
А к началу ХХ века та же Великобритания, всё ещё с массовым использованием ручного труда шахтёров, без дизелей или реактивных турбин, производила около 150 миллионов тонн нефтяного эквивалента в год.

И, конечно же, значительную часть этой энергии с прибылью для казны и для английского влияния в мире - экспортировала.
Теперь уже трудно поверить, что такая жесткая зависимость от импортного английского угля в той же дореволюционной России вообще могла существовать. Ведь Россия имела собственные угольные шахты и запасы нефти на Кавказе. Добыча нефти бурно развивалась не только в Баку и Грозном, но и в Соединенных Штатах, Румынии, Персии и в провинциях Оттоманской империи, ставших впоследствии Ираком. Только за океаном добыча новой энергии из нефти с 1900 по 1909 год выросла с 19,5 до 41 миллиона тонн. Во многих странах в начале ХХ века уже строились мощные гидроэлектростанции.
Однако на фоне «английского парового катка», который к 1913 году вышел на свой пик, добывая 292 миллиона тонн угля в год, всё это ещё было каплей в море.
Интересны и пути утилизации новой энергии нефти и падающей воды в начале ХХ века. В 1911 году германский профессор А. Швеманн опубликовал анализ мирового рынка энергоресурсов. Он подсчитал, что большая часть нефти - до 70% - шла на изготовление керосина, использовавшегося в керосиновых лампах, и смазочных масел. Так что на долю жидкого топлива для паровых котлов и топлива для взрывных моторов, как тогда именовался бензин, оставалось меньше трети от объёма добывавшейся тогда нефти.
Швеманн посчитал, что это количество способствует выработке различными двигателями 3,5 миллиона лошадиных сил мощности. Природный газ, добычу и использование которого начали в Соединенных Штатах, по расчетам профессора Швеманна, мог дать ещё 2,4 миллиона лошадиных сил. Мощность всех имевшихся на 1909 год в мире гидроэлектростанций оценивалась в 3,4 миллиона лошадиных сил.
На фоне потребности только одного Нью-Йорка ещё десятилетием раннее в 200 тысячах лошадей и всех проблем, сопутствующих нахождению скотины в городе - это уже были серьёзные количества энергии.

В то же самое время на угле вырабатывалось 127,6 миллионов лошадиных сил. Так что гегемония угля была полной и безраздельной.
И все же самое занимательное заключалось в том, что Великобритания отнюдь не была мировым рекордсменом по запасам каменного угля. По разведанным и перспективным залежам британцев далеко опережали американцы, канадцы, китайцы, немцы и русские. Но это ничуть не мешало Британии править бал на мировом угольном рынке. Ведь любая индустрия производства энергии создаётся отнюдь не за один день.

18 декабря 2015 года закрылась Келлингли — последняя глубокая угольная шахта Британии. В стране по-прежнему остаются работать несколько угольных карьеров, но и их власти планируют законсервировать в ближайшее десятилетие. Немудрено: в минувшем году Великобритания поставила своеобразный антирекорд по потреблению угля, использовав лишь 49 млн тонн, из которых 42 млн — импортных. Это на 20% меньше, чем в 2013-м и в 4 раза меньше, чем в середине 1960-х.

На пике развития отрасли, в 1920 году, в Великобритании насчитывалось 1,2 млн шахтеров. В прошлом году их оставалось всего 4 тысячи. И если 100 лет назад в отрасли было занято 1 млн шахтеров на 3000 шахт, то сейчас Туманный Альбион предпочитает импортировать уголь для своих электростанций.

К 2015-му их осталось всего 9, и они обеспечивают около 1/5 годового производства электроэнергии в стране. Причем до 2025 года должны прекратить работу те британские угольные электростанции, на которых нет оборудования для снижения выбросов СО2. То есть, все.

Так одна из стран, подаривших миру индустриальную революцию и породившая стимпанк как направление искусства, основанное на мощи паровых (читайте — угольных) машин, до 2030 года откажется от угля в пользу более современных низкоуглеродных источников энергии. Но путь к декарбонизации энергетики оказался долог и тернист, и немало сил и средств правительству пришлось потратить не только на перестройку экономики, но и на реорганизацию труда для целой касты рабочих — шахтеров.

Долгая дорога в забоях

Времена после Первой мировой войны оказались не самыми простыми для угольной отрасли Великобритании. Владельцы шахт пытались сократить финансовую нагрузку, снижая зарплаты шахтерам, что в итоге привело к первой всемирно известной шахтерской стачке в 1926 году.

Существенный прогресс в отрасли наметился лишь после Второй мировой войны. Тогда Соединенное королевство впервые столкнулось с резкой необходимостью сокращения добычи вследствие падения экспорта — с 82 млн тонн в 1913 году до 14 млн тонн в 1955-м. Причиной стала совокупность факторов — развитие нефтяной индустрии, а также гидроэнергетики в странах, бывших ранее крупными покупателями английского угля. Да и себестоимость добычи оставляла желать лучшего — по механизации добычи британцы сильно отставали от Германии и США, что делало сырье попросту неконкурентоспособным.

В 1946 году в стране сделали первые шаги к реструктуризации отрасли, начав с ее национализации. С 1947 года 958 подземных шахт мощностью в 200 млн тонн угля ежегодно, общей численностью персонала в 700 тысяч горняков перешли в управление новосозданного Национального угольного управления. Вместе с тем на плечи государственного бюджета легли и немалые затраты — 229 млн фунтов компенсаций бывшим владельцам шахт и месторождений, а также 520 млн фунтов на реконструкцию и модернизацию предприятий.

И хотя шахтеры возлагали большие надежды на правительственные реформы, для них итог оказался неутешителен. Столь немалое финансовое бремя для бюджета повлекло за собой закрытие части нерентабельных шахт. С 1960 по 1970 гг. из 698-ми их осталось 292. Число же занятых рабочих снизилось более чем в 2 раза — до 300 тыс. Плюс Британия начала импортировать уголь: в 1971 году она ввезла в страну первые 4 млн тонн "чужого" угля. Как показала практика, национализация отрасли оказалась не лучшим выходом: уже в конце 1970-х годов расходы на поддержание углепрома превысили доходы, оставшиеся шахты требовали все новых и новых финансовых дотаций.

Горнякам также пришлось несладко: зарплаты сократились (на некоторых шахтах — вдвое и больше), что привело к массовым забастовкам. Уволенные в первых волнах сокращений горняки так и не смогли найти себе приличные работы. Это в итоге привело к массовым трудовым миграциям, а шахтеры, кочующие по стране, приобрели характеристику "промышленных цыган".

Правительство же, глядя на стачки, боялось предпринимать дальнейшие резкие шаги, поскольку понимало, что может произойти при увольнении еще большего количества шахтеров. Да и профсоюзное движение горняков было в Соединенном королевстве сильным и независимым. Например, из-за забастовок горняков в 1974 году пришлось уйти в отставку правительству консерватора Эдварда Хита. Однако на этом реформа отрасли, как оказалось, только начиналась. Поскольку после Хита к власти пришло правительство Маргарет Тэтчер.

Железоугольная леди

Апогея ситуация с проблемами в угледобыче достигла к середине 1980-х. Экономический кризис на фоне сокращения производства в черной металлургии, бывшей одной из ключевых потребителей угольного сырья (до 30% угля шло на нужды сталеваров), создал все предпосылки для радикальных изменений. Также сыграло роль формирование нового энергопула в угледобывающей сфере — вначале активизировались Китай и страны Латинской Америки, позже лидерство перехватили СССР и США, оттеснив Британию в конец первой десятки стран-лидеров по добыче.

Итого к весне 1984 года "железная леди" решила, что настало время для непопулярных мер, и в марте Национальное управление угольной промышленности выступило с предложением о закрытии 20 из 174 государственных шахт и сокращении на 20 тысяч рабочих мест (всего в отрасли работало 187 тысяч человек).

Оставшиеся активы предполагалось отдать в частные руки. Учитывая, что в 1979 году Великобритания пережила около 4000 различных забастовок, причем большей частью шахтерских, подготовку к реформе пришлось провести самую основательную, и длилась она почти 4 года.

У Тэтчер учли, что столь резкое сокращение персонала может привести к масштабным забастовкам, поэтому в 1980 году была принята Стратегия создания национальных запасов топлива. Такой шаг позволил аккумулировать стратегический запас топлива — как угля, так и нефтепродуктов. Этот запас позволил бы стране продержаться без регулярных поставок энергоносителей довольно длительное время. Эта стратегия привела к усилению нефтяного сектора британской экономики — благодаря упору на развитие собственной нефтедобычи, показатели для Северного моря возросли до 2500 баррелей в день, что позволило стране выйти с серьезным предложением и на экспортные рынки. Уголь же накапливали как свой, так и импортный, преимущественно из СССР и Польши. Риски от забастовок исчислялись миллиардами фунтов стерлингов, поэтому такая страховка была не лишней.

Подверглась изменениям и социально-законодательная сфера. Новые законы регламентировали пикеты, в частности запрещалось перекрытие железных дорог и автомагистралей. Если не набиралось определенного количества участников, манифестацию могли просто запретить, а профсоюз, допустивший стачку, мог быть оштрафован. Бастующие же запросто могли быть уволены. Были сформированы новые полицейские спецподразделения, наделенные расширенными полномочиями. И реформа стартовала.

4 апреля 1984 года шахтеры, узнав о столь масштабном одномоментном сокращении, вышли на улицы. За год по стране прокатилось около 1200 стачек. Горняков поддержали рабочие смежных отраслей — металлурги и железнодорожники. Ситуация достигла пика, когда в протестные движения по всей стране оказалось вовлечено более 150 тысяч работников промышленной индустрии. Маргарет Тэтчер назвала происходящее "второй фолклендской войной" и приступила к активным действиям.

Не можешь побороть — оставь без денег

Шахтерам предложили альтернативу: либо они уходят по сокращению штата с выплатой компенсации и сохранением права на пенсию, либо их просто увольняют. Многие горняки не соглашались с этими вариантами. Но на стороне британского правительства оказалась экономика. Благодаря созданию запасов топлива, промышленность страны продолжала функционировать и исправно приносить деньги, а вот бастующие их не получали.

Небольшими средствами располагали профсоюзы (за день шахтеры получали около 15 фунтов), но через несколько месяцев эти запасы начали истощаться. Вовремя был брошен клич по всему миру о сборе средств для горняков Туманного Альбиона (так, на Кубани шахтеры даже отработали три дня без зарплаты, отдав ее братьям-англичанам "для борьбы с империализмом"). Размер международной помощи оценивался прессой от 1 до 10 млн фунтов. Из положения правительство вышло просто: заморозило профсоюзные счета.

Именно этот шаг и стал решающим в борьбе — протесты, принесшие государству $3,5 млрд убытков, сошли на нет уже в 1985 году. Профсоюз горняков потерял влияние, реформа стартовала, а Тэтчер начала внедрять вторую часть своего плана.

Команда британского премьер-министра понимала, что 20 тысяч шахтеров нельзя просто так оставить на улице (при том, что в те времена уровень безработицы в Соединенном королевстве составлял 11%). Так, была разработана масштабная правительственная программа по переквалификации шахтеров. А размер их выходного пособия составлял более чем приличную сумму — 30 тысяч фунтов. Предлагались и другие льготные условия — предпринимателям, которые намеревались открыть свое дело в шахтерском районе, выдавались ссуды до 250 тыс. фунтов. Вырученные от приватизации оставшихся активов средства Национальное угольное управление инвестировало в различные проекты, связанные с созданием новых рабочих мест.

Немалую лепту вложила и открытость Британии к новым инвестиционным проектам. Так, в 1980-е именно на Британских островах развернула масштабную кампанию по развитию производств Япония, запустив ряд представительств заводов. Немало рабочих мест предоставили и другие индустрии, металлургическая и аграрная в частности.

Но ожидаемого эффекта все эти меры не принесли. До сих пор в бывших шахтерских регионах страны безработица составляет около 20%, однако уровень образованности среди бывших шахтеров несомненно возрос.

Согласно правительственной статистике, около 40% бывших горняков благодаря правительственным программам поддержки трудоустроились на неспециализированные работы, еще 20% — открыли собственный бизнес.

Экономика Британии с 1985 года пошла в рост и сейчас является одной из самых развитых в мире, несмотря на прежнюю зарегулированность энергорынка и промышленности. Также помогла и приватизация, которая позволила выручить порядка 800 млн фунтов от продажи оставшихся 22 шахт и 32 разрезов. Новых шахтовладельцев поставили в выгодные условия, обязав рынок выкупать около 30 млн тонн добываемого ими угля, однако постепенно эта норма снижалась.

После 1990-х реформа завершилась естественным путем. Добыча угля в Британии уступила место ветровым электростанциям на шельфе и атомной генерации — просто себестоимость добычи угля на островах превышала $120 за тонну, при том что в последние годы на мировых рынках его можно было покупать в два раза дешевле. Сыграло свою роль и желание властей к 2050 году воплотить амбициозный план по декарбонизации экономики.

Последняя шахта Британии закрылась. Три тысячи шахтеров вышли провести ее, устроив из события городской праздник. Что с ними будет дальше? На этот вопрос у британского правительства однозначного ответа нет. Однако в британской прессе уже несколько месяцев циркулируют слухи о строительстве нового завода по сбору электромобилей в районе Шеффилда, где и находилась Келлингли. Да и компенсация шахтерам полагается солидная — 12 месячных окладов. Как раз хватит на повышение квалификации.