Винная монополия витте год. Литературно-исторические заметки юного техника

© СС0

Зачем была нужна винная монополия

С 1860-х годов и до 1894 года в России действовала акцизная система обложения торговли спиртным, вполне похожая на современную. Алкоголь производился частным бизнесом, производители платили акциз (разный для разного вида напитков), бутылки обклеивали акцизными марками, и после этого спиртное могли продавать во всяком торговом и общепитовском заведении, купившем лицензию, с очень умеренными ограничениями (не торговать в воскресенье до окончания церковной службы и т.п.).

Деньги поступали в казну исправно, но правительство беспокоили четыре обстоятельства:

— исторически сложился не самый высокий уровень обложения, прибыль производителей и торговцев была высоковата; обложить же их посильнее было сложно, так как у казны обычно не хватало воли для борьбы с промышленно-торговым лобби; грубо говоря, было проще разогнать всю эту шарашку, чем заставить их платить больше;

— производители были прямо заинтересованы в повышении потребления спиртного (впрочем, на самом деле душевое потребление даже немного уменьшалось);

— в торговле спиртным победил самый несимпатичный метод дистрибуции — питейный дом, то есть дешевая и грязная распивочная, где нечего больше делать, кроме как напиться свинским образом; в питейном доме, в видах борьбы с пьянством, разрешалось подавать только холодные закуски, но это лишь усугубляло общую мерзостность данного типа заведения;

— водка и 40-градусные спиртовые настойки задавили на рынке вино и пиво.

Как вытащить из сложившейся системы больше денег для казны, не развивая при этом народное пьянство, было неизвестно. Поглядев на всё дело, министр финансов Сергей Витте, умный и деятельный человек, решил не пытаться улучшать старую систему, а сломать ее и с нуля построить новую — так называемую казённую винную монополию. Винная монополия очень сильно отличалась от всех знакомых нашему поколению систем торговли спиртным, поэтому о ней надо рассказать подробно.

Основная идея винной монополии

Самым необычным в казённой винной монополии было то, что она не была казённой и не была монополией. Распределение задач между частным производителем и государством было достаточно сложным и, на современный взгляд, неожиданным.

— Кто производил спирт. Спирт производился исключительно частными фирмами. Система налогообложения этих производителей была сделана так, что в наилучшем положении оказывались мелкие сельские производители, да еще такие, какие работали только в зимние 6 месяцев. В целом, государство старалось поддержать помещиков и стимулировать устройство в их усадьбах небольших сезонных спиртовых (винокуренных) заводиков с 10-20 рабочими.

— Требования к спирту. От производителей не требовалось выпускать очищенный 96-градусный спирт. Те, кто не умел догнать спирт до этого уровня, сдавали его на казённые спиртоочистительные заводы. На казённом заводе спирт догоняли до 96 градусов, прогоняли через ректификатор-дефлагматор (отгоняя верхние фракции), после чего холодный спирт прогоняли через угольный фильтр. Те частные производители, которые имели дорогие современные аппараты, и умели делать горячую ректификацию в одном процессе с перегонкой, могли сдавать казне спирт напрямую, по большей цене. Политика закупок казённых спиртоочистительных заводов была направлена на поддержание местных производителей, даже в тех регионах, где сырье (на 95% это был картофель) обходилось дорого. Очищенный спирт составлял собственность частных производителей.

— Казённые закупки спирта. Казна закупала очищенный спирт у частных производителей по сложной формуле: часть по исторической квоте (половина — две трети от размера контракта прошлого года), часть на торгах, часть по прямым договорам. Это было и хитро, и мудро. С одной стороны, историческая квота позволяла вкладываться в новое оборудование тем, кто получил годичный контракт — в любом случае в последующие годы у тебя будет как минимум половина-четверть-восьмая и т.д. от этого контракта. С другой стороны, торги позволяли казне понять реальный рыночный уровень цен на спирт. Цена на торгах падала — контракты со старыми поставщиками, имевшими историческую квоту, заключались по новой цене. Часть закупок, проводимых по прямым контрактам, использовалась для поощрения появления новых заводов в тех местностях, где их раньше не было. Вся эта система была много тоньше, много эффективнее, чем современное российское законодательство о госзакупках.

— Изготовление казённой водки. Значительная часть спирта закупалось государством, после чего на казённых (и только на казённых) заводах и складах из него изготавливалось и бутилировалось обыкновенное казённое вино (стандартный сорт водки) и столовое казённое вино (улучшенный сорт водки). Изготовление водки было простым процессом — спирт разбавляли очищенной и умягченной/ужестченной водой. Водка получалось невкусной — приблизительно как дешевые советские сорта. Расфасовка была разнообразной — от 60 мл до 3,1 л.

— Казённые винные лавки. Государство продавало казённое вино в казённых винных лавках. Это были стандартизованные заведения, торговавшие по твердой цене и стандартным ассортиментом, только на вынос. Предполагалось, что торговля на вынос заставит любителя выпить принести водку домой, а там жена и дети разъяснят ему, что пьянствовать вредно. На самом деле простые люди, не желая слышать попреки домашних, выпивали водку на улице, прямо у дверей винной лавки — а это, в свою очередь, вызывало возмущение у прохожих. В казённых лавках торговали также и 95% спиртом, точно по той же цене (по содержанию спирта), что и водкой.

— Частное производство спиртных напитков (в том числе и водки) было разрешено. Частные напитки сдавались на казённый винный склад, где на них наклеивалась особая бандероль с обозначением назначенной государством минимальной цены. После этого напитки можно было продавать и в частных магазинах, и в частных заведениях общественного питания, имевших необходимую лицензию. Иногда частные напитки даже принимали на комиссию в казённые лавки. Минимальная цена на частные напитки всегда назначалась государством таким образом, чтобы они не составляли конкуренцию казённой водке. Грубо говоря, частная водка была как минимум в полтора раза дороже. Соответственно, частный производитель всегда делал ее сильно выше качеством — а кто бы иначе стал ее покупать.

— Пиво и виноградное вино были льготными напитками, правительство старалось приучать народ к их потреблению. На пиво был установлен такой акциз, при котором грамм спирта в пиве стоил примерное в два раза дешевле, чем в водке. А российские виноградные вина были вообще освобождены от акциза. Виноделом это не помогло — российское вино получалось все равно дорогим и не смогло заинтересовать простой народ. Продажи же пива росли, но оно все равно было менее популярно, чем водка.

— Продажа в частных магазинах. Спиртные напитки можно было продавать, на условии покупки лицензии, в особых частных магазинах — ренсковых погребах. Если вино продавали в универсальном продовольственном магазине, то винный отдел должен был иметь отдельный зал, отдельный вход и получить отдельную лицензию как ренсковый погреб. Для пива условия были мягче — существовала отдельная, более дешевая лицензия для пивных лавок (которые также должны были быть обособленными торговыми заведениями). Режим работы заведений, торговавших спиртным, регулировался государством.

— Продажа в едальных заведениях. Спиртные напитки (и частные, и казённые) можно продавать в розлив в трактирах (так формально назывались все предприятия общественного питания, подававшие горячую еду), и это не требовало специальной лицензии. Трактиры 2го разряда обязаны были продавать желающим целую и запечатанную казённую бутылку по казённой же цене; трактиры 1го разряда (реально это были рестораны) могли продавать все напитки с произвольной наценкой.

— Доходы казны. Казна получала доход тремя способами: через акциз, коммерческую прибыль и продажу лицензий. Производители спирта и пива платили акциз, по содержанию чистого спирта в выпускаемом продукте. На каждом перегонном кубе в империи стоял сложный автоматический аналоговый вычислитель, измерявший расход спирта, его плотность и температуру. Акциз составлял две трети доходов от казенной винной монополии. Еще около трети было коммерческой прибылью от казённой хозяйственной операции — то есть от очистки спирта, изготовлении водки и продажи ее в казенных лавках. И наконец, продажа свидетельств на право торговли для ренсковых погребов, пивных лавок и трактиров давало незначительный доход, так как они были дешевыми. Винная монополия была очень удачным в финансовым смысле предприятием, поступления от нее к началу войны примерное соответствовали расходам казны на все невоенные государственные нужды (госуправление, правоохранительная деятельность, образование и здравоохранение, поощрение сельского хозяйства и предпринимательства, социальные программы).

20 июля 1893 года в России введена «казенная продажа питей» (винная монополия). Винная монополия означала исключительное право государства на приобретение и продажу спиртных напитков. Ему же принадлежало право ввоза спиртных напитков из-за рубежа. Оптовая и розничная продажа сосредотачивалась в казенных оптовых складах и винных лавках. Контроль за винной монополией был возложен на главное управление неокладных сборов и казенной продажи питей Министерства финансов.

Еще в 1863 году император Александр II ввел акцизную систему взимания питейных сборов, широко распространенную в Западной Европе. Производство и реализация спиртных напитков облагались сбором (акцизом) в пользу казны. Однако статистика свидетельствовала, что население тратит на спиртное гораздо больше, чем получает казна. Пьянство и злоупотребления в реализации спиртного не уменьшались. Государство стремилось, во-первых, получить больше средств от продажи спиртного и одновременно остановить распространение пьянства.

Реформатор С.Ю. Витте считал: «Они (кабатчики) продолжают спаивать, обирать и развращать народ всеми средствами... Настойчивость их с ясностью указывает на крайнюю необходимость принятия каких-либо мер для прекращения ненормального положения питейной торговли...» Идея винной монополии нашла поддержку у части чиновников, ученых, в консервативных кругах и встретила сопротивление некоторых крупных землевладельцев, торговцев и либеральной буржуазии.

Поддерживаемый Александром III, Витте настоял в Государственном совете на введении с 1893 года винной монополии в Оренбургской, Пермской, Самарской и Уфимской губерниях. В июне 1894 император подписал Положение о «казенной продаже питей». Оно вводилось постепенно и в начале XX века охватило 75 губерний. Витте надеялся, что производство качественных водки и вин с использованием новейших технологических и научных достижений позволит ликвидировать подпольное самогоноварение, так как оно станет ненужным и невыгодным. Он стремился не искоренить пьянство, а привить населению культуру потребления спиртных напитков. С увеличением числа питейных заведений и ростом цен на спиртное так называемый питейный доход стал важным источником бюджета. В 1913 общая выручка от винной монополии составила 26 процентов доходов обыкновенного бюджета России.

Евгения Новикова

Продукты брожения фруктов, ягод и меда человечество употребляло всегда. В средние века в Европе произошла «алкогольная революция»: появилась «aqua vitae» – «вода жизни», полученная путем перегонки виноградного вина. Спирт был изобретен на Востоке арабским алхимиком в IX веке. На Западе перегонные кубы известны с XI – XII века, но долгое время перегонку вина осуществляли одни аптекари. Первоначально «зелье» было признано вредным и ввоз его в Московское государство был запрещен.

Возникновение собственного винокурения на Руси исследователи относят к середине XV века, когда начинается выгонка спирта из ржаного сырья. «Водкой» хлебное вино стали именовать только в середине XIX века. Она моментально становится концентрированным выразителем зерновой и хлебной стоимости. Сырье было крайне дешево, ценность готового продукта в десятки раз перекрывала стоимость сырья, и если учесть еще удобство транспортировки и хранения, то все это превращало хлебное вино в идеальный товар для государственной торговли.

Первую государственную монополию на производство и продажу хлебного вина ввел Иван III. В 1472–1478 гг. на смену относительно бесконтрольному производству алкогольных напитков приходит жесткий государственный контроль за производством и продажей вина. С этого времени дозволялось «варить питья» только для домашнего употребления по семейным праздникам, но с непременным условием уплаты специальной пошлины (т.н. «явки»). Явочное питье полагалось выпить за 3–5 дней, иначе оно могло быть конфисковано. В 1532 г. путешественник и богослов Альберт Кампенский писал, что, не смотря на всю тяжесть, повеление сие выполняется московитянами, как и все прочие, с необычайной покорностью.

Очень важным обстоятельством в алкоголизации населения стала замена корчмы на «царев кабак», который становится на многие годы атрибутом русской повседневной жизни.

Кабак – питейное заведение нового типа – впервые появился по воле Ивана Грозного в 1552 г. Он построил в Москве на Балчуге особый дом, названный по-татарски «кабаком», в котором опричники охотно расставались с неправедно нажитыми деньгами. Борис Годунов продолжал насаждать кабаки по городам.

Вольные корчмы функционировали сезонно: осенью, после окончания работ, и зимой. Во многих местах корчмарь избирался населением на строго определенный строк; общинное самоуправление следило за качеством и мерой употребления алкоголя, за поведением во время застолья, таким образом, употребление вина было в какой-то мере подконтрольно обществу.

Царевы же кабаки отдавались на откуп. Откупщик, выплатив казне определенную договором сумму, цены и объем продаж устанавливал сам.

При царе Алексее Михайловиче в 1648 г. в Москве и других городах прокатились народные, в том числе и «кабацкие» бунты, в которых городских ремесленников поддержали пригородные крестьяне. Это было выступление, по выражению Ключевского, против «царских временников», чинивших беззакония и многие обиды простому народу. Кроме требования убрать наиболее одиозные фигуры, народ выступал за отмену откупной системы на разные государственные отрасли: таможню, кабаки, винокурение и т.д.

После подавления бунтов царь Алексей Михайлович в 1649–1650 гг. созвал Земский собор. В Соборном Уложении 1649 г. 22 глава – «Указ о корчмах» – определяла борьбу правительства с производством и продажей спиртных напитков частными лицами, то есть с кормчеством. Земский собор 1652 г. вошел в историю как «собор о кабаках», главным вопросом которого была реформа питейного дела. Правительство запретило феодалам держать в своих поместьях и вотчинах кабаки и вести торговлю вином. По ходатайству духовенства и думных людей были изданы правила, по которым в меньших селах не дозволялось держать кабаков, а в городах разрешалось держать только по одному кружечному двору, в которых дозволялось торговать вином только на вынос ведрами, кружками и укрупненными чарками. Запрещалось торговать напитками в долг или под заклад, чтобы «питухи в напойных долговых деньгах напрасно не помирали и душевредства бы на кружечном дворе у головы и целовальников с питухами не было». Одному «питуху» не велено было давать больше одной чарки вина; лицам священнического и иноческого чина вино не продавалось, в постные дни торговля всеми хмельными напитками полностью запрещалась.

Однако финансовый интерес взял верх, указано было «...великого князя казне чинить прибыль». Правительство постепенно увеличивает продажу вина населению и число питейных заведений. В 1680 г. питейный сбор составлял четверть всех доходов казны.

Петровская эпоха стала серьезной вехой на пути распространения спиртных напитков и пьянства на Руси. Заготовка вина государством ведется как на казенных заводах, так и с помощью подрядов. В середине XVII века подрядное винокурение производило более 50% всего казенного вина. Для большей прибыли правительству стало выгодно вернуться к откупному содержанию питейных сборов. Энергичный и властный царь Петр, испытывая острую нужду в деньгах для ведения Северной войны, в 1705 г. переходит к откровенной откупной системе на всей территории России, сочетая ее с казенной продажей. Для увеличения спроса на казенное вино Петр изъял винокуренные сосуды у тяглого населения и даже пытался запретить домовое винокурение служилым людям, в том числе помещикам. Система, затрагивающая интересы правящего класса, не могла быть долговечной, и Петр, зная это, через десять лет вводит свободу винокурения в России: «во всем государстве как вышним так и нижним всяких чинов людям вино курить по-прежнему для себя и на подряд свободно». Налогами облагались все промысловые винокуры (25 коп. в полгода). В петровское время было открыто много новых точек продажи вина – питейные избы, питейные стойки.

В середине XVIII века фактически винной монополией обладало дворянское сословие. Правительство не желало ущемлять экономические интересы дворянства, хотя потери от дворянского кормчества составляли едва ли не половину всех питейных сборов казны. Расширение привилегий дворянства мало способствовало доходам государственной казны. Правительство по всему государству ввело единые цены на водку. В целом, с 1724 по 1763 год питейный доход казны вырос в 7 раз.

В 1764 г. Екатериной II была назначена комиссия для рассмотрения винных и соляных сборов, которая нашла единственный способ увеличить государственный доход – отдать питейную торговлю на откуп частным лицам. Откупщикам бесплатно отдавались в пользование все кружечные и отдаточные дворы, кабаки, магазины, разрешалось открывать новые питейные заведения там, где они пожелают, в неограниченном количестве. Они считались теперь «коронными поверенными служителями». Им было обещано монаршее покровительство, дозволено носить шпаги, ставить государственный герб над отдаточными дворами. На откупах сделаны крупнейшие российские состояния (Долгорукие, Гагарины, Вяземские). В то же время другие сословия (купечество, мещанство, крестьянство, духовенство) были лишены права заниматься винокурением и должны были покупать водку для своих нужд в казенных винокурнях. Казна ведала заготовкой вина, а продавали его откупщики. При этом государство получало гарантированную сумму дохода. В 1795 г. правительство отдает откупщикам и право заготовки вина. В результате восторжествовала единая откупная система, а питейный сбор составил более трети всей доходной части бюджета.

В начале XIX века владельцы откупов получили полную свободу повсеместно открывать новые питейные заведения в наиболее выгодных для них местах даже без надбавки откупной суммы. Казна теряла контроль над алкогольным бизнесом и несла серьезные убытки, размеры которых никому не известны. «Секрет» откупщиков правительство решило узнать. Откупную систему Указом 1817 г. заменили казенной продажей питей. Устанавливалась единая цена за ведро – 7 рублей. Розничную продажу разрешили частным лицам. За право торговли казна взимала особый сбор.

С введением очередной государственной монополии доход государства чрезвычайно повысился; однако вскоре выяснилось, что продажа вина из года в год снижается, а злоупотребления чиновников питейного ведомства приобретают чудовищные размеры. Николай I, желая сделать примирительный шаг в отношении дворянства и укрепить положение монархии, с января 1828 г. отменяет государственную винную монополию. Откупная система была восстановлена и просуществовала с небольшими изменениями до 1863 г.

Всего к 60-м гг. XIX века в России существовало 216 откупов. Среди откупщиков были сказочно богатые люди (Бернадаки, Рюмин, Гинцбург, Мамонтов). По мнению исследователей, трудно определить общую сумму доходов от винных откупов. В любом случае эти цифры несопоставимы с питейным доходом казны. Тем не менее постоянно росли и доходы государства: за 100 лет они увеличились в 20 раз и составляли 46% «обыкновенных государственных доходов».

В середине XIX века в условиях откупной системы государство не в состоянии было контролировать ни количества, ни качества поставляемых на рынок напитков. Многие губернаторы, чины судебного и полицейского надзора находились «на жаловании» откупщиков.

Произвол откупщиков, покрываемый правительством, послужил поводом к «кабацким бунтам», которые участились в 50-е гг. XIX века. В конце 1849 г. в 32 губерниях почти одновременно появились общества трезвости. Сущность этого стихийного движения заключалась не столько в морально-этической, сколько в социально-политической стороне дела. Крестьяне бойкотировали откупную систему. Под непосредственным влиянием трезвенного движения правительство вынуждено было пойти на отмену откупной системы.

С 1 января 1863 г. она повсеместно была заменена акцизным сбором. Акциз собирался с объемов, с количества, с качества выкуренного спирта, за торговлю.

Откупщики постарались вознаградить себя тем, что на 15 лет задержали выплату откупных сумм, тем не менее, после отмены откупов поступления в казну от питейных сборов сразу увеличились. В 60–90-е гг. XIX века доля питейных сборов доходной части российского бюджета ежегодно составляла в среднем 33%.

14 мая 1885 г. вышел закон «О раздробительной продаже напитков», по которому кабаки упразднялись и заменялись винными лавками, торгующими на вынос. Однако после принятия нового закона понадобилось несколько лет, чтобы стекольная промышленность наладила массовое бутылочное производство. Пьянство выплеснулось на улицу, а разовая доза увеличилась с чарки до бутылки.

Все же меры по упорядочению торговли алкоголем, наряду с постоянным повышением акциза на спирт дали свои плоды. Российские реформы 1860–1880 гг. в сфере производства и продажи спиртных напитков и разработки мер по борьбе с пьянством могли оказаться весьма эффективными. В середине 80-х годов спрос на алкоголь стал снижаться. Однако введение винной монополии вновь кардинально изменило ситуацию. Новая винная монополия вводилась под флагом усиления борьбы с пьянством и попечением о народной трезвости.

В разработке и проведении питейной реформы самое активное участие принимал Д.И. Менделеев, который будучи членом «Комиссии по изысканию способов к упорядочению производства и продажи спиртных напитков» (создана в 1895 г.), предложил систему экономических мер. Годом раньше правительством России был запатентован продукт, который и стал считаться на мировом рынке русской водкой: хлебный спирт, перестроенный и разведенный затем по весу водой точно до 40-градусной крепости.

В самой же системе распространения монополии четко прослеживается намерение правительства поддержать падавший питейный сбор. Монопольная система не только не ликвидировала кабаки, но впустила водку в семью, в домашний быт. Распространенным явлением становится уличное пьянство.

С введением винной монополии государство получило стабильный и весьма существенный источник дохода. За 18 лет деятельности монополии питейный доход казны вырос в три раза. В целом же к 1913 г. составлял 27% общих доходов казны.

Вступив в первую мировую войну, правительство России издало постановление о прекращении продажи водки населению и о производстве этилового спирта исключительно для технических нужд фронта и для медицинских целей. Был учтен печальный опыт мобилизации 1905 г. и свидетельство японских полковников, что победу им обеспечил царствующий в России кабак.

Декретами советского правительства в декабре 1917 г. и в июле 1918 г. был продлен запрет на торговлю водкой на время революции и гражданской войны. Пьяницы рассматривались как враги революции и должны были нести ответственность по всей строгости революционного времени. Самогонщики объявлялись врагами народа. Голод и система продразверстки не оставляли в крестьянском хозяйстве излишков хлеба. К середине 1920 г. было национализировано 953 спиртоводочных завода. Спирт выпускался исключительно для технических целей.

Постепенно экономические интересы государства вступали в жесткое противоречие с идеологическими установками большевиков. Выбор между «экономически выгодно» и «политически верно» был сделан еще в 1921 г. декретом, по которому была разрешена продажа населению вина крепостью 14 градусов и восстановление винодельческой промышленности. В 20-е годы главным народным напитком становится самогон. Государство несло существенные финансовые потери.

В октябре 1924 г. пленум ЦК принял решение о введении винной монополии. Сталину удалось осуществить реформу, аналогичную той, которая проводилась царским правительством, только на это ему понадобился месяц, а не 10 лет. Центроспирт становится крупнейшим монополистом. Доходы за пять лет возросли в пять раз и составляли 12% от всей доходной части бюджета.

Властями был инициирован всплеск антиалкогольного движения для того, чтобы отвлечь внимание общества от серьезных изменений в алкогольной политике. Борьба в правительственных кругах вокруг вопроса продажи питей закончилась полной победой тех, кто, по выражению Сталина, готов «чуточку выпачкаться в грязи ради победы пролетариата и крестьянства». К началу 1930-х гг. государство, победив на алкогольном фронте частника – самогонщика и шинкаря – объявило проблему решенной: «Уничтожены социальные корни алкоголизма».

В годы Великой Отечественной войны антиалкогольная политика правительства заключалась в том, чтобы сделать из спиртного надежный и постоянно действующий стимул «к труду и обороне». Ежедневные «сталинские 100 грамм» полагались всем военнослужащим передовых частей, которые ведут наступательные действия. После 9 мая 1945 г. все «алкогольные постановления» были отменены, однако последствия их оказались весьма тяжелыми: за 4 года произошло привыкание к алкоголю всего мужского населения страны.

В 40–80-е годы продолжалась линия, обозначенная в 30-е годы, алкоголь составлял от 15 до 29% всех доходов.

Специфика алкогольной проблемы в советское время состояла в следующем:

для привлечения рабочих на непрестижные малоквалифицированные рабочие места вводились денежные доплаты; представители таких «компенсаторных» профессий составляли половину клиентов российских медвытрезвителей. Надо сказать, что медвытрезвители и наркологические диспансеры – это достижение советского общества; до революции о необходимости таких заведений только начинали говорить;

в условиях товарного дефицита населению не на что было тратить свои деньги кроме как на алкоголь;

водка становилась эквивалентом неофициального экономического общения – «жидкой валютой».

7 мая 1985 г. вышло знаменитое постановление ЦК КПСС «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма и искоренению самогоноварения». В стране был объявлен «сухой» закон. Закрывались винные производства, была уничтожена половина виноградников. Результат этой кампании был более разрушительным, нежели результаты всех предыдущих антиалкогольных кампаний вместе взятых. Она не решила ни одной проблемы, зато породила множество новых:

привела к огромному дефициту государственного бюджета;

у населения высвободилось 49 миллиардов рублей, которые правительство не смогло получить себе в бюджет, поскольку эти средства не были обеспечены другими товарами народного потребления;

огромный дефицит на спиртные напитки послужил причиной повсеместного изготовления самогона; в результате появились перебои с сахаром, в начале 1990-х гг. продажа сахара по талонам осуществлялась по всей стране;

в недрах страны вызревала хорошо организованная алкогольная мафия;

росло суррогатное пьянство.

С началом перехода к рыночной экономике правительством было сделано все, чтобы алкогольный бизнес стал развиваться сверхвысокими темпами. В декабре 1991 г. вышло постановление «О мерах по либерализации цен». Отпустили цены практически на все, за исключением жизненно важных для населения товаров: хлеб, молоко, детское питание, спички, соль. Пищевой спирт остался в этом ряду, в результате водка исчезла с прилавков, и начались месяцы сказочного обогащения мафиозных структур. Алкогольный бизнес давал доход в 2000% – больше, чем нефть и наркотики. Указ Ельцина «О восстановлении государственной монополии…» 1993 г. был бессилен против криминального алкогольного бизнеса. Рынок алкогольной продукции оказался неконтролируемым. В одном только 1994 г. в результате такой «алкогольной политики» страна потеряла более 700 тысяч человек, отравившихся некачественной продукцией. К 1995 г. алкоголь сделался одним из самых дешевых и самых доступных товаров.

P.S. В первые месяцы 2006 г. опять возник вопрос о монополии государства на вино-водочную продукцию. Что день грядущий нам готовит...

Данный налог представляет собой интерес по нескольким причинам, в числе которых мне представляется важным выделить следующие: это единственный в мировой практике случай успешного введения государственной монополии на реализацию спиртного; винная монополия – один из самых успешных (с точки зрения доходности) налогов, существовавших в Российской империи; вместе с тем, этот налог – один из самых, на мой взгляд, неоднозначных с точки зрения заявленных целей и реальных последствий его введения. Мне представляется нецелесообразным концентрироваться в данной работе на всем опыте, т.е. хронологическом периоде применения данного налога, но в основном сосредоточиться на причинах введения и финансовых результатах в сравнении с существовавшим до этого акцизом, дабы выяснить, было ли введение данного налога практически целесообразным исходя из суммы факторов, т.е. учитывая не только финансовую сторону вопроса.

Прежде чем говорить непосредственно о винной монополии, необходимо хотя бы в двух словах обрисовать существовавшие до этого в России в XIX веке способы фискального обложения торговли спиртным, тем более что за это столетие они несколько раз менялись. Итак, на протяжении XIX века в России существовало три формы налогообложения в отношении торговли алкоголем: откупная система, в ее классическом виде – право на продажу спиртного покупалось у государства частными лицами за определенную сумму. Она обладала характерным для всех откупов недостатком (с точки зрения государственных финансов) – сумма, уплачиваемая за приобретение откупа, была существенно ниже суммы, которую откупщик в итоге получал с продажи за счет увеличения цен. В 1863 году откуп был заменен акцизом с выкуренного спирта (налогом облагался определенный объем выкуренного спирта, размер суммы зависел от градуса) и патентным сбором с торговых заведений, то есть торговля алкоголем была, в принципе, отдана в частные руки. Уже современниками отмечались недостатки этой системы: фактический предел, достигнутый к 1880 в суммах сборов, несмотря на постоянное повышение акциза и введение бандерольного сбора с водки (в 1877-81 сумма сборов колебалась в пределах 222-227 млн. рублей), монополизация розничной торговли алкоголем, негативное влияние на нравственность из-за распространения пьянства, а также негативное влияние на сельское хозяйство в смысле вытеснения мелкого производителя с рынка.

Таким образом, можно сказать, что к 1894 году в стране назрела необходимость в реформе фискального обложения производства и торговли алкоголем, поскольку старый механизм даже с чисто финансовой точки зрения себя исчерпал, а на питейный налог, если исходить из некоторых работ современников, привыкли смотреть как на источник покрытия дополнительных бюджетных расходов, которые в 1890-1900-х годах выросли весьма существенно, в связи, например, с развертыванием масштабного железнодорожного строительства, ввиду чего необходимость введения новой системы обложения производства и реализации алкогольной продукции видится вполне необходимой мерой. Кроме этого, имелась причина, которую можно отнести к категории морально-нравственных, находящаяся, однако, в тесной связи с финансовой стороной вопроса: отпуск торговли алкоголем в «свободное плавание» привел к взрывному росту потребления алкоголя и распространению пьянства, что, в свою очередь, негативно сказывалось на экономике в смысле уплаты всех прочих налогов, не считая потерь трудовых ресурсов. Винная монополия призвана была разрешить в том числе эту проблему.

Сущность винной монополии сводилась к следующему: заготовка (в смысле права на хранение) и реализация спирта и алкогольных напитков на его основе, т.е. водки, переходила в руки государства, тогда как производство по-прежнему оставалось в частных руках. Кроме того, монополия не касалась вин, портеров, пива и пр. Введение монополии повлекло за собой создание целой отрасли в хозяйстве, которая работала исключительно на эту область экономики – государственные склады, лавки, очистные пункты и прочее, что требовалось для адекватного функционирования винной монополии. Разумеется, поддержание этого хозяйства требовало существенных расходов, однако доход с продажи спиртного был достаточно велик, чтобы покрыть их и принести существенную прибыль. Так, питейный доход в бюджет с 1895 до 1910 года увеличился с 296 млн. рублей до 808 млн. рублей соответственно, т.е. приблизительно в 2,6 раза за 15 лет. Данная цифра, по моему мнению, исчерпывающе отражает экономическую выгоду от введения данного налога уже сама по себе. Если же рассматривать долю питейного дохода в госбюджете, то они составляли 1/4 бюджета уже в 1902 году, а прибыль от введения налога при этом продолжала расти, что позволяет предположить сохранение либо увеличение доли дохода от монополии относительно размера бюджета и позволяет, на мой взгляд, однозначно говорить о превосходстве винной монополии по сравнению с акцизом на алкоголь с точки зрения экономической эффективности.

Что касается вопросов, не связанных напрямую с финансами, то положение было следующим – при введении винной монополии декларировалась цель повышения качества производимого, и, соответственно, потребляемого алкоголя с целью снижения наносимого некачественным дистиллятом вреда здоровью, в связи с чем производился контроль за производимой и, соответственно, принимаемой государством продукцией; кроме того, создавались общества трезвости, с целью отвлечь народ от пьянства.

Мне, однако, представляется, что эти цели далеко не являлись основными, как, например, заявляется в работе Главного управления неокладных сборов и продажи питей. Хотя авторы этой работы много говорят о том, что борьба с пьянством сама по себе принесет прибыль за счет увеличения других налоговых поступлений, которые, по всей видимости, должны будут выплачиваться добросовестнее, мне представляется, что они несколько лукавят: как видно из приведенных ранее цифр, доход именно от казенной торговли алкоголем приносил казне огромные суммы, пожалуй, большие, чем любой другой налог, и в этой связи заявления о попечительстве о народной нравственности и качестве алкоголя (особенно если учесть, что под действие монополии попадали, по сути, только спирт и водка) выглядят исключительно как благовидный предлог для реализации данной реформы, которая была финансово необходима: как уже говорилось, активное железнодорожное строительство, выкуп уже имевшихся частных дорог (а заодно зачастую и их полная реконструкция) и промышленная модернизация страны в начале XX века требовала огромных средств, соответственно, требовалось либо изыскать новые источники дохода, либо серьезно увеличить доходность уже имеющихся, что, в сущности, и было произведено.

С точки зрения реализации этих человеколюбивых устремлений монополия оказалась провальной во всех смыслах – потребление алкоголя на душу населения никоим образом не уменьшилось, а только возросло, что, однако, не привело к отказу от, казалось бы, неудавшейся реформы (хотя именно эти цели и декларировались как остальные), что дополнительно подтверждает тезис о вторичности всех иных установок, кроме финансовых, при проведении данной реформы.

Подводя итоги, можно сделать следующий вывод: если рассматривать винную монополию 1894 года исключительно с экономической точки зрения, то перед нами пример исключительно эффективного фискального инструмента – косвенный налог, налагаемый на весьма востребованную в обществе продукцию, спрос и потребление которой не уменьшалось даже не смотря на рост цен. Причины введения, как мне представляется, следует искать, опять же, в экономической неэффективности акцизной системы, исчерпавшей себя даже несмотря на постоянный рост тарифов, а не в различных морально-нравственных причинах, которые, вероятно, хотя и принимались во внимание, но были в значительной степени вторичны, и серьезных усилий для их реализации, на мой взгляд, принято не было – создание обществ трезвости как таковое не является эффективной мерой в борьбе с пьянством, ввиду чего экономически эффективная винная монополия с точки зрения реализации социально-ориентированных целей была обречена на провал, что в результате и произошло.

Эссе на тему “Винная монополия 1894 года” обновлено: Февраль 8, 2018 автором: Научные Статьи.Ру

Из сатирического журнала «Шут», в связи с отставкой графа С.Ю. Витте. 1906 г

- Кто сегодня благословляет имя графа Витте?

Все пьяницы.

Шут. СПб., 1906. №23 а. С. 6.

В. Д. Шидловский

Министерство финансов есть фискальное ведомство, а не ведомство народной трезвости… С введением винной монополии совсем не преследовались какие-то санитарные меры, а все дело сводится к чисто фискальным мероприятиям.

Труды комиссии по вопросу об алкоголизме и мерах борьбы с ним. СПб., 1908. Вып. IX. С. 686.

А.П. Извольский

Я отмечу только мимоходом одно из мероприятий графа Витте, которое выродилось в свою собственную противоположность: монопольная продажа спирта. Лично я придерживаюсь того мнения, что эта мера, рассматриваемая как паллиатив, была хороша сама по себе и предопределялась предшествующим положением вещей. Но, вместо того чтобы довольствоваться ею как паллиативом, граф Витте не приложил своей громадной энергии для ее отмены, и она превратилась в орудие деморализации и обнищания масс.

Извольский А.П. Воспоминания. М., 1990. С. 62.

М.Д. Челышев

Уничтожить алкоголь – это значит спасти Отечество! Если мы не будем трезвы, то мы в скором времени будем обезличены и стерты с лица нашей родной земли… и нам, как могущественному русскому государству – не существовать. <…> Единственное решение этого вопроса – это недопущение в стране продажи, выработки и ввоза из-за границы спиртных напитков.

Челышев М.Д. О вреде народного пьянства. Открытое письмо господам членам Гос. Думы. СПб., 1908. C. 189-190.

Выслушав заявление Министра финансов по государственной росписи доходов и расходов и не усматривая из него намерения правительства сократить разрастающуюся отраву населения алкоголем, мы находим, что допущение и поощрение в стране выделки и продажи спиртных напитков – водки, вина и пива, и ввоз их из-за границы для потребления населения из-за необходимости якобы дохода для государственного казначейства, не может быть более терпимо потому, что это безнравственно и разорительно для государства и вредно для здоровья населения в физическом и нравственном отношении, так как ведёт к вырождению народа. Вследствие этого предлагаем образовать комиссию по вопросу об изъятии на будущее время из росписи акцизных доходов и об изыскании новых увеличений существующих источников доходов взамен государственного дохода от казенной продажи питей и акциза со спиртных напитков и пивоварения, чтобы с начала 1909 г. Система взимания налогов с населения через спиртные напитки более не применялась.

Цит. по: Фридман М.И. Винная монополия в России. Пг., 1916. С. 614.

Граф С.Ю. Витте

К сожалению, когда началась японская война и министром финансов сделался Владимир Николаевич Коковцев, то он <…> несколько изменил то направление питейной монополии, которое было дано Императором Александром III, по его приказанию, мною, а по моему приказание Марковым и всеми чинами акцизного ведомства. Владимир Николаевич обратил внимание на монополию, главным образом, с точки зрения фиска, дабы извлечь из этой реформы наибольший доход, а потому не только не были предприняты дальнейшие меры, так сказать, к механическому, полицейскому воздействию на уменьшение пьянства, но наоборот, питейный доход стал служить одним из мерил достоинства акцизных чиновников; не уменьшение пьянства ставилось и ставится акцизным чиновникам в особую заслугу, а увеличение питейного дохода.

Из архива С.Ю. Витте. Воспоминания. СПб., 2003. Т. 1. Кн. 1. С. 459-460.

Открытое письмо депутату М.Д. Челышеву. Автор не установлен

Особому вниманию гг. Членам Г. Думы.

Возмущаться тем, что разные правительства эксплуатировали и продолжают эксплуатировать человеческие немощи и пороки ради своих бюджетных интересов – бесполезно. Но, хотя бы и в тысячу первый раз не мешает возвысить голос против того безрассудства, которое, ценою неимоверных и непоправимых бедствий в настоящем и в будущем покупает возможность легкого приобретения на несколько лишних миллионов.

Все доводы в защиту фискальной системы, приводящей к вырождению населения, к разорению страны, к деморализации миллионов людей критики не выдерживают. По совести, по здравому рассудку, в силу самого элементарного хозяйственного расчета, правительства обязаны были бы всеми силами бороться против того, из чего они создали себя, в ущерб ими же управляемых государств доходную статью. Но если правительственная эксплуатация человеческих пороков, болезней, нищеты, вырождения, смертности, преступности и разврата являются преступлениями с точки зрения нравственности и религии, абсурдом с точки зрения государственной пользы, общественных и экономических интересов населения, противоречащих всем остальным нормам, направленным на достижение именно противоположенных целей и результатов, что сказать о такой системе, которая, не кладя никакой узды человеческим слабостям, способствует им, - о такой системе, которая специально создана для того, чтобы в возможно полной степени использовать все эти ужасы развить все то, к уничтожению чего стремится грамотность, общественная гигиена, экономические и хозяйственные мероприятия, направленные на просвещение, оздоровление и материальное преуспеванию масс? <…>

Наша монопольная система именно такова: она не сдерживатель зла, подобно Готебурской системе, а все больше растравляет общественную язву…

Наша монопольная система не уменьшила, а увеличила потребление вина, она не упорядочила его потребления, не сделала его более гигиеничным, не обеспечила от него ни подростков ни детей, не прекратила безобразий, злоупотреблений, хищничество прежнего «кабака» с его отпуском вина в кредит и под залог, - она создает поколение наследственных пьяниц и дегенератов.

Сличите статистические данные и вы увидите, что количество выпитых градусов увеличилось и продолжает увеличиваться со времени введения монополии. В прежнем кабаке происходили безобразия, - теперь они происходят на улице и дети беспрепятственно смотрят на отвратительные и деморализующие сцены. В прежнем кабаке можно было, хотя бы закусить, - теперь вопреки всяким правилам гигиены открытая выпивка на улице, без закуски, залпом, из горлышка, на морозе, способствующая простудным заболеваниям и быстроте опьянения. Прежде беспатентные торговцы подвергались преследованиям, преследовался отпуск вина в кредит и под залог, - теперь нарушители в безопасности, - никто за ними не следит и никто их не преследует. Закрытие винных лавок в определенные дни и часы – обман, ибо кому неизвестно, что в те же дни и часы водки можно повсюду достать сколько угодно, переплатив за это несколько грошей.

Цит. по: Зайцева Л.И. С.Ю. Витте и Россия Ч. 1. Казенная винная монополия (1894-1914). По научным публикациям и архивным материалам конца XIX - нач. ХХ в. М., 2000. С. 274-275.

Из речи графа С.Ю. Витте в Государственном Совете в декабре 1913 г.

После меня все пошло прахом <…> те самые чиновники, которые при мне слышали только указание бороться с пьянством во что бы то ни стало, стали отличаться за то, что у них растет потребление, а отчеты самого Министерства гордятся тем, как увеличивается потребление и как растут эти позорные доходы <…> Я говорю, я кричу об этом направо и налево, но все глухи кругом, и мне остается теперь только закричать на всю Poccию, и на весь мир «караул...».

Государственный совет. Стенографические отчеты. Сессия IX. СПб., 1914. Стб. 347.

Граф В.Н. Коковцов

Еще перед роспуском Думы на рождественский вакант в Государственный Совет поступил разработанный по инициативе Думы, но сильно исправленный Министерством Финансов законопроект о мерах борьбы с пьянством.

Довольно невинный сам по себе, не вызвавший с моей сто­роны особых возражений, этот проект таил в себе пререкания с правительством лишь в одной области, а именно в предположении значительно расширить полномочия земств и городов в разрешении открытия заведений (трактиров) с продажею крепких напитков. Значительная часть Думы и сама сознавала, что такое расширение не целесообразно, так как оно могло давать место для больших злоупотреблений в смысле влияния частных интересов на разрешение открытия трактиров и развитие тайной торговли там, где усердие трезвенников не дало бы достаточного удовлетворения потребностям населения, но, по соображениям так называемой парламентской тактики, эта часть Думы не хотела проявлять как бы недоверия благоразумию местных органов самоуправления и предпочитала достигнуть примирения с правительством путем соглашения с Государственным Советом, после рассмотрения им законопроекта.

Не придавал, особого значения этим спорным пунктам и я. Незадолго до роспуска Думы ко мне заезжали и Родзянко и Алексеенко, и оба, точно сговорившись между собою, старались разъяснить, что на этом вопросе Дума должна усту­пить правительству, так как иначе, - говорили они, - все взятничество при разрешении трактиров падет на голову Думы, и правительство будет только справедливо торжествовать свою правоту.

Нападение появилось оттуда, откуда я всего менее его ожидал.

Как то еще весною этого (1913) года ко мне позвонил Граф Витте и спросил застанет ли он меня дома, так как ему хочется повидать меня «по одному небольшому вопросу», я предложил ему заехать к нему по дороге из Министерства на острова. Я застал его за чтением думского проекта о мерах против пьянства, и он начал объяснять в очень туманной форме, что предполагает посвятить свой летний отдых на раз­работку своего проекта по тому же вопросу, так как считает думский проект «совершенно бесцельным» или, как он вы­разился, «ублюдочным». На вопрос мой, в чем заключаются его мысли по этому поводу, я не получил от Гр. Витте ника­кого определенного ответа. Он ограничился тем, что сказал, что рассчитывает на то, что мы сойдемся в его основных положениях, но прибавил, что, советует мне дружески быть очень «широким в деле борьбы с пьянством и что такая широта взглядов нужна столько же для пользы народной, ибо народ гибнет от алкоголизма, сколько для моего личного положения, которое может сильно пострадать, если я буду отстаивать нынешний порядок вещей».

Меня такое обращение очень удивило, и я просил Гр. Витте сказать мне, в чем же дело, так как я повинен разве толь­ко в том, что соблюдал в точности законы, проведенные по его же инициативе, и не только не мешал действительным мерам борьбы против пьянства, если они применялись где-либо, но поощрял их всеми доступными мне средствами. На это я опять же не получил никакого ответа, и только Витте показал мне думскую справку о росте потребления вина, на что я ему заметил, что в самой Думе эта справка вызвала критику, так как она содержит в себе, одни абсолютные цифры и не счи­тается с ростом населения, а если внести эту поправку, то окажется, что душевое потребление не растет, а падает, и что Россия занимает чуть ли не последнее место среди всех государств по потреблению алкоголя всех видов.

Мое объяснение не встретило никаких возражений, Гр. Витте сказал мне только на прощанье, что по возвращении из-за границы он познакомит меня с его проектом и заранее обещает, что не предпримет ничего, не войдя со мною в соглаше­ние обо всем «Вы знаете, как люблю и уважаю я Вас, и не от меня же встретите Вы какие-либо затруднения в несении Вашего тяжелого креста. Подумайте только, что могло бы быть у нас, если бы на Вашем месте не сидел такой благоразумный человек как Вы. Я всегда и всем твержу эту истину, в особенности когда слышу, что Вас, критикуют за то, что Вы скупы и слишком бережете казенные деньги».

На этом мы расстались и больше не возвращались к этому вопросу до самого начала прений в Государственном Совете. По возвращении моем и Гр. Витте в Петербург мы не виделись с ним ни разу до дня заседания. Я дважды звонил по телефону, спрашивая его, когда он ознакомит меня, как он обещал, с своим проектом, но получил в ответ только, что он отказался от составления своего контрпроекта и предпочитает просто критиковать «думскую белиберду», так как этим путем легче достигнуть чего-либо положительного.

В самом конце ноября или в начале декабря начались прения в Государственном Совете по думскому проекту В первом же заседании Витте произнес чисто истерическую речь. Он вовсе не критиковал проекта Думы и даже не коснулся ни одного из его положений.

Он начал с прямого и неприкрашенного обвинения Мини­стерства Финансов «в коренном извращении благодетельной реформы Императора Александра 3-го, который лично», сказал он, «начертал все основные положения винной монополии и был единственным автором этого величайшего законодательного акта его славного царствования». Он, Витте, был только простым исполнителем Его воли и «вложил в осуществление этого предначертания всю силу своего разумения и всю горячую любовь к народу, который должен был быть спасен от кабака».

«За время моего управления», говорил Витте, «в деле осуществления винной монополии не было иной мысли, кроме спасения народа от пьянства, и не было иной заботы, кроме стремления ограничить потребление водки всеми человечески доступными способами, не гоняясь ни за выгодою для казны, ни за тем, чтобы казна пухла, а народ нищал и развращался».

«После меня», продолжал оратор, «все пошло прахом. Забыты заветы основателя реформы, широко раскрылись двери нового кабака, какими стали покровительствуемые Министерством трактиры, акцизный надзор стал получать невероятные наставления, направленные к одному - во что бы то ни стало увеличивать доходы казны, расширять потребление, стали поощ­рять тех управляющих акцизными сборами, у которых голо­вокружительно растет продажа этого яда, и те самые чиновни­ки, которые при мне слышали только указание бороться с пьянством во что бы то ни стало, стали отличаться за то, что у них растет потребление, а отчеты, самого Министерства гордятся тем, как увеличивается потребление и как растут эти позор­ные доходы. Никому не приходит в голову даже на минуту остановиться на том, что водка дает у нас миллиард валового дохода или целую, треть всего русского бюджета Я говорю, я кричу об этом направо и налево, но все глухи кругом, и мне остается теперь только закричать на, всю Poccию и на весь мир «караул...».

Это слово «караул» было произнесено таким неистовым, визгливым голосом, что весь Государственный Совет букваль­но пришел в нескрываемое недоумение не от произведенного впечатления, а от неожиданности выходки, от беззастенчивости всей произнесенной речи, от ее несправедливых, искусственных сопоставлений и от ясной для всей залы цели - сводить какие-то счеты со мною и притом в форме, возмутившей всех до последней степени.

Председатель объявил перерыв, ко мне стали подходить члены Совета самых разнообразных партий и группировок, и не было буквально никою, не исключая и явного противника винной монополии А. Ф. Кони, - кто бы не сказал мне сочувственного слова и не осудил наперерыв возмутительной митинговой речи.

Я выступил тотчас после перерыва и внес в мои возражения всю доступную мне сдержанность. Она стоила мне величайших усилий и напряжения нервов. Не стану приводить те­перь, когда все происшедшее тогда кажется таким мелким и ничтожным после всего пережитого с тех пор, что именно я сказал. Это видно по стенограмме Государственного Совета, которая находится и теперь в моих руках. Я крайне сожалею, что не могу, по недостатку места, привести ее, - но могу и так сказать только по совести, что общее сочувствие было на моей стороне, Витте не отвечал мне и ушел из заседания, не обменявшись ни с кем ни одним словом, а проходя мимо меня демонстративно отвернулся.

Коковцов В.Н. Из моего прошлого.

Воспоминания 1903-1919. М., 1991. Т. 2. С. 260-263.

С.М. Проппер

Граф Витте выступил в Государственном совете с пламенной речью против финансовой политики Коковцова. В страстных словах он пояснил, какие изменения претерпела реформа водочной монополии при Коковцове. В то время как главной целью финансовой администрации Витте было препятствовать пьянству народа, водочная монополия при Коковцове приняла постыдный характер систематического спаивания народа. Россия – большой кабак под высоким покровительством министра финансов. Водочная монополия стала основой государственных доходов; на ней покоится весь бюджет, ежегодное увеличение этого дьявольского источника дохода составляет сотни миллионов, крестьянство нищает, травится бутылкой водки, поданной ему везде и всюду, нравственность падает, преступность растет необычайно, а министр финансов потирает руки при составлении бюджета с прогрессивно растущими суммами дохода от продажи водки. Речь была веской, представленная картина – правдивой. Всем было ясно, что положение Коковцова поколеблено.

Проппер С.М. Что не вошло в газету. Воспоминания главного редактора «Биржевых новостей» / Ананьич Б.В., Ганелин Р.Ш. С.Ю. Витте и его время. СПб., 1999. С. 418.

Выписка из письма с подписью «Твой сын Юрий», Тара[иза], от 31 июля 1913 г. к М.И. Бунакову, в Киев

<…> Я вполне согласен с тобой, что человек, придумавший подобную основу финансов, как монополия, быть хорошим не может. Нужно быть страшно жестоким, бессердечным, и страшно испорченным, чтобы придумать такую жестокую и хитрую ловушку. Теперь мне личность Витте страшно противна. Нужно совершенно не любить Россию и народ, чтобы создать вполне сознательно (раз он надеялся получить миллионы) такую болезнь.

ГАРФ. Ф. 102. Оп. 265. 1913. Д. 927. Л. 1137.

Под свежим впечатлением парламентских дебатов спешу сообщить вам, как известный социалистический лидер Вандервельде отдал дань вашей государственной мудрости, хотя и не назвал вас по имени. Во время прений по вопросу о борьбе с алкоголизмом, он заявил, что единственно правильное разрешение вопроса, это государственная монополия. И, в самом деле, как ошибаются наши враги монополии, когда в ней хотят видеть причину народного пьянства. Как будто до монополии не пьянствовали. Забывают при этом, что промышленная эволюция и распадение патриархального уклада жизни неизбежно выводит население на путь большей расточительности и неустойчивости. Но политический гений умеет и самые слабости народные употреблять во благо. Допустим, монополия отменена. Народ не перестанет пить, лишь барыши пойдут в карманы разных гешефтмахеров. А государству придется увеличить прямые налоги на население. Хотя эта полемика только разговоры, но иногда и разговоры сбивают публику с толку.

ГАРФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 928. Л. 1250.

Печальные картины народной немощи, семейной нищеты и заброшенных хозяйств, как неизбежные последствия нетрезвой жизни, которые пришлось Государю наблюдать при поездке по России. Требуя ввести финансовую и экономическую политику «коренные преобразования», Государь заявил, что «нельзя ставить в зависимость благосостояние казны от разорения духовных и хозяйственных сил множества верноподданных.

Цит. по: Зайцева Л.И. С.Ю. Витте и Россия Ч. 1. Казенная винная монополия (1894-1914). По научным публикациям и архивным материалам конца XIX - нач. ХХ в. М., 2000. С. 117.

А. Мендельсон

Теперь, когда над Россией проделан опыт отрезвления, длящийся уже более года, опыт, вызывающий восторженное изумление у наших заграничных друзей: англичан, французов, шведов, когда этот опыт со всеми его благодетельными последствиями переживается сознательно всем населением, дальнейшая добровольная трезвая жизнь получила в свою пользу аргумент, равного которому не было в истории человечества. Ворвавшаяся в нашу жизнь принудительная трезвость своими результатами распропагандировала русский народ... сотни тысяч и миллионы населения будут добровольными трезвенниками. Но не вводите вновь народ в искушение! Итак, полное запрещение продажи спиртных напитков должно остаться в силе навсегда.

Мендельсон А. Итоги принудительной трезвости и новые формы пьянства. Пг., 1916. С. 50-51ю

А. Яблоневский

Благодаря винной монополии единственное имя министра стало известно нашей деревне. До Витте люди, живущие под соломенной крышей, не знали по фамилии ни одного министра, не исключая даже и тех, кто благородно потрудился над освобождением крестьян. Витте был первый, которого знал и прасол, и мужик, и сибирский ямщик.

Яблоневский А. Граф С.Ю. Витте. Политический атеист // Киевская мысль. 1915. 1 марта.

Очень неудачная, но крайне характерная для покойного реформа – винная монополия. … Ее оценил сам творец, закричавший недавно в Государственном Совете по поводу результатов монополии свое знаменитое «караул»!

Если кабатчики лишены были возможности спаивать народ взятием виноторговли в руки казны, а ныне казна совсем прекратила народное пьянство, то этого возможно было достигнуть только Волею Самодержца.

"Петроградские ведомости". 1915 г.

Что сказали газеты о графе С.Ю. Витте – это понятно, - важно и знаменательно, хотя за этими отзывами невольно видишь партийные рупоры; но что говорят просто в народе, - это сугубо знаменательнее и важнее рафинированного общественного мнения.

Поэтому я с большим интересом вступал в разные разговоры о почившем графе с отельными лицами из духовенства, купечества, разночинства, мещанства и рядового крестьянства…

Мнения эти чрезвычайно характерны…

Я, конечно, весьма далек от тайн политики, - сказал мне тихенький приходской священник одного из московских храмов, - но граф С.Ю. Витте всегда меня очень интересовал, потому что его реформы слишком близко касались храма и прихожан…

Какое же отношение он к ним имели? – спросил я.

А вот какое. Помните, был у нас до винной монполии грязный соблазнительный кабак, и в нем за стойкой находился великий фокусник, винный приказчик, а кабак этот был всегда этапом к участку или к острогу…При винной монополии этого уже не было: народное пьянство значительно стало приличнее…

В сердце России. Наблюдения и впечатления. Москва об С.Ю. Витте // Петроградские ведомости. 1915. 6 марта.

Удачно и смело проведенная им казенная продажа алкоголя, хотя и не прибавила листьев к лавровому венку С.Ю. Витте, дала, однако, возможность провести в нужную минуту с молниеносною быстротою народное отрезвление: результат, им самим несомненно непредвиденный в этой форме, хотя он всегда с самого начала подчеркивал, что монополия продажи спиртных напитков даст в руки правительства абсолютную власть регулировать потребление водки.

С.Ю.Витте на страницах дневника И.И.Толстого (1906-1915 гг.) / Публ. подгот. Толстая Л.И., Ананьич Б.В. //