Суздальская плинфа. РусАрх - Торшин Е.Н. К вопросу о производстве плинфы в Северо-Восточной Руси (по материалам раскопок церкви Бориса и Глеба в г. Ростове). III.1.6. Силикатный кирпич
Академик С.В. Заграевский
О ГИПОТЕТИЧЕСКОМ «ПРОМЕЖУТОЧНОМ» СТРОИТЕЛЬСТВЕ
СОБОРА РОЖДЕСТВА БОГОРОДИЦЫ В СУЗДАЛЕ В 1148 ГОДУ
И ПЕРВОНАЧАЛЬНОМ ВИДЕ СУЗДАЛЬСКОГО ХРАМА 1222–1225 ГОДОВ
Опубликовано: Заграевский С.В. О гипотетическом «промежуточном» строительстве собора Рождества Богородицы в Суздале в 1148 году и первоначальном виде суздальского храма 1222–1225 годов. В кн.: Материалы межрегиональной краеведческой конференции (28 апреля 2008 г.). Владимир, 2009. С. 218–235.
Примечание 2014 года. В данной статье «О гипотетическом «промежуточном» строительстве собора Рождества Богородицы в Суздале в 1148 году и первоначальном виде суздальского храма 1222–1225 годов » автор воздержался от разработки собственной графической реконструкции суздальского собора, ограничившись словесными описаниями. Но в 2014 году автор все же нашел возможным предложить вариант графической реконструкции храма (см. статью «Вопросы реконструкции первоначального вида суздальского собора Рождества БогородицыначалаXIII века »)
Аннотация
Некоторые исследователи полагали, что в 1148 году Юрий Долгорукий построил в Суздале собор Рождества Богородицы. В предлагаемой читателям статье подробно рассмотрены все приводимые в пользу этой гипотезы аргументы, и показано, что ни один из них не является достаточно надежным для того, чтобы поставить под сомнение сообщение летописи, однозначно отрицающее возведение каких-либо «промежуточных» храмов между суздальским собором времен Мономаха и частично сохранившимся до наших дней собором Рождества Богородицы 1222–1225 годов. Также в статье определен ряд характерных архитектурных черт собора начала XIII века.
1.
Прежде всего нам предстоит рассмотреть вопрос, давно привлекающий внимание исследователей и имеющий значительный резонанс в научно-популярной литературе: был ли в 1148 году в Суздале построен собор Рождества Богородицы?
В этом исследовании мы по возможности проанализируем все аргументы «за» и «против» существования гипотетического суздальского храма 1148 года. Прежде всего рассмотрим данные древнерусских документальных источников, говорящих о строительстве того или иного домонгольского собора в Суздале.
Лаврентьевская летопись под 1222 годом сообщает: «Великий князь Гюрги заложи церковь каменьну святыя Богородица в Суждали , на первем месте, заздрушив старое зданье, понеже учала бе рушитися старостью и верх ея впал бе ; та бо церкы создана прадедом его Володимером Мономахом и блаженным епископом Ефремом» 1 .
Таким образом, летописец однозначно утверждает, что великий князь Юрий Всеволодович в 1222 году разрушил суздальский собор, построенный Владимиром Мономахом и посвященный Богородице, и на его месте заложил новый храм. Строительство этого собора было завершено в 1225 году, о чем также сообщает Лаврентьевская летопись: «Создана бысть церкы святая Богородица в Суждали и священа бысть епископом Симоном в 8 день сентября» 2 . О том, что в 1148 году был построен некий «промежуточный» собор, речь здесь идти не может: согласно летописцу, в 1222 году был разрушен именно храм, возведенный Мономахом, который умер в 1125 году.
Еще одно документальное свидетельство, касающееся строительства собора в Суздале, содержится в «Патерике киевского Печерского монастыря». В начале XIII века 3 владимирский епископ Симон в вошедшем в Патерик послании к печерскому монаху Поликарпу говорит: «И в своем княжении христолюбей Владимер , вземь меру божественныа тоа церкви печерскыа , всем подобиемь създа церковь в граде Ростове: в высоту, и в ширину, и в долготу… Сын же того Георгий князь (Юрий Долгорукий – С.З.), слыша от отца Владимера , еже о той церкви сотворися , и той во своем княжении създа церковь во граде Суждале в ту же меру. Яко по летех вся та распадошася , сиа же едина Богородична пребывает в векы » 4 .
На этом сообщения древнерусских документальных источников, прямо говорящих о строительстве того или иного суздальского собора, можно считать исчерпанными.
Прежде чем рассмотреть эти сообщения на предмет наличия в них противоречий, мы должны уделить внимание дате первого суздальского собора, так как она в указанных источниках не приводится.
В сообщении Лаврентьевской летописи под 1222 годом в качестве строителя суздальского собора упоминается «епископ» Ефрем. Возможно, здесь речь идет о митрополите Ефреме Переяславском (современнике Владимира Мономаха), так как чин митрополита относится к «третьей степени священства», и все священнослужители этой степени обобщенно называются епископами.
Дата смерти Ефрема Переяславского нам неизвестна. В литературе чаще всего встречается 1097 год 5 . Н.Н. Воронин полагал, что митрополит умер в 1105 году, когда на переяславскую кафедру был поставлен епископ Лазарь 6 . Соответственно, исследователь датировал суздальский храм ранее 1105 года и связывал его постройку со вторым приездом Мономаха в Суздаль (1101 год).
Но Н.Н. Воронин не учел тот факт, что Ефрем все же являлся не епископом, а митрополитом (в данном случае неважно, была ли в Переяславле отдельная митрополия 7 или Ефрем был лишь «титулярным» митрополитом 8), и Лазарь вполне мог быть хиротонисан и при жизни Ефрема.
Нет у нас и стопроцентной уверенности в том, что епископ Ефрем из сообщения Лаврентьевской летописи тождественен митрополиту Ефрему Переяславскому 9 . Следовательно, мы были бы не вправе связывать датировку суздальского собора с годами жизни митрополита, даже если бы мы их доподлинно знали.
Еще одним сомнением в датировке суздальского собора 1101 годом является то, что в сообщении о второй поездке Мономаха в Суздаль упомянуто заложение собора в Смоленске 10 , а суздальский собор не упомянут. А дополнение имеющихся летописных сведений предположениями, что в это время могло произойти и нечто подобное, ускользнувшее от внимания летописца, видится абсолютно неправомерным. Если летописец написал про смоленский храм, вряд ли он забыл бы про суздальский. Или речь о храмовом строительстве вообще бы не шла.
Личное присутствие Владимира Мономаха при заложении и строительстве суздальского собора также было абсолютно необязательным (в Суздальской земле в начале XII века были и удельный князь, и мономахов наместник).
Соответственно, мы не вправе связывать постройку храма и с той или иной поездкой Владимира Всеволодовича в Суздаль.
Таким образом, мы вынуждены констатировать, что на сегодняшний день единственным удовлетворительным основанием для датировки первого суздальского собора является отмеченный Лаврентьевской летописью факт его постройки при жизни Мономаха. Соответственно, наиболее строгая и обоснованная датировка мономахова храма – не позднее 1125 года.
Перечислим архитектурно-археологические изыскания, проводившиеся в соборе Рождества Богородицы. В 1937–1940 годах храм исследовали А.Д. Варганов и А.Ф. Дубынин 11 (в дальнейшем – исследования 1937–1940 годов). В 1987 году археологическое наблюдение за земляными работами около собора осуществлялось В.М. Анисимовым и В.П. Глазовым 12 (в дальнейшем – исследования 1987 года). В 1994–1996 и 2001 годах архитектурно-археологические исследования проводили В.П. Глазов, П.Л. Зыков, О.М. Иоаннисян и Е.Н. Торшин 13 (в дальнейшем – исследования 1994–2001 годов). В 1998 году архитектурно-археологические наблюдения за работами по укреплению кладки апсид осуществляли В.М. Анисимов и Т.О. Бачурина 14 (в дальнейшем – исследования 1998 года).
Теперь мы можем перейти к анализу летописных текстов и сообщения Патерика.
Оба указанных сообщения Лаврентьевской летописи не имеют внутренних противоречий и соответствуют данным исследований и 1937–1940, и 1987, и 1994–2001 годов 15 , открывших два фундамента – храма времен Мономаха и существующего собора (общий вид последнего см. на рис. 1). Оба фундамента расположены практически на одном и том же месте (их совмещенные планы по П.Л. Зыкову 16 см. на рис. 2). Соответственно, летописное сообщение о заложении Юрием Всеволодовичем храма «на первем месте» также подтвердилось.
Рис. 1. Собор Рождества Богородицы в Суздале. Общий вид.
Рис. 2. Совмещенные планы собора времен Мономаха и храма 1222–1225 годов (по П.Л. Зыкову).
Но Лаврентьевская летопись именует строителем первого суздальского храма Мономаха, а Патерик говорит о том, что Мономахом был возведен храм в Ростове 17 , а храм в Суздале – Юрием Долгоруким. О каком построенном Юрием храме идет речь в Патерике? Если о том же, который был возведен во времена Мономаха, то нет ли здесь противоречий с Лаврентьевской летописью?
То, что речь в Патерике идет о суздальском соборе, построенном Юрием во времена Мономаха, и это сообщение не противоречит Лаврентьевской летописи, подтверждается нижеследующими положениями.
Во-первых, в Патерике говорится о том, что Долгорукий построил храм в Суздале «в ту же меру», что и храм в Ростове, – соответственно, «в меру» Успенского собора Киево-Печерского монастыря. Из двух обнаруженных фундаментов этой «мере» почти полностью соответствует только первый 18 , второй же не соответствует даже приблизительно (см. рис. 2).
Во-вторых, по контексту послания из Патерика между строительством мономахова храма в Ростове и храма Долгорукого в Суздале вряд ли могло пройти несколько десятилетий. Согласно Патерику, Юрий услышал от отца про ростовский храм и построил «в ту же меру» храм в Суздале, – если бы между этими событиями прошло несколько десятков лет, это уже интерпретировалось бы как «храм по обету», и в сообщении Патерика появилась бы соответствующая оговорка. Следовательно, оба храма, упоминаемых в Патерике, были возведены во времена Мономаха. А в эту эпоху и в Киевской, и в Суздальской земле строительство велось либо из плинфы , либо в смешанной технике из плинфы с прослойками камня (« opus mixtum »), в которой, как показали все проводившиеся археологические исследования, был построен первый суздальский храм.
В-третьих, даты рождения Юрия Долгорукого (начало–середина 1090-х годов), начала княжения Юрия в Суздальской земле (разброс предлагавшихся исследователями дат – с 1096 19 до 1113 20 года) и первого суздальского собора (не позднее 1125 года) весьма условны. Разброс всех указанных дат настолько велик, что мы вправе полагать: во время строительства суздальского собора Юрий Долгорукий мог быть и князем Суздальской земли, и вполне взрослым человеком, способным самостоятельно выступать в качестве ктитора храма.
В-четвертых, историческая судьба первых лет (возможно, и первых десятилетий) суздальского княжения Юрия Долгорукого была неотделима от исторической судьбы княжения его отца, поэтому наряду с Долгоруким в качестве ктитора храма в источниках мог именоваться и Мономах – как великий князь (если собор был построен во время киевского княжения Владимира Всеволодовича) или как авторитетный отец юного сына (если собор был возведен ранее);
В-пятых, вполне вероятно, что при жизни Мономаха суздальский князь Юрий Владимирович не имел ни политической, ни финансовой самостоятельности, и в отношении строительства храмов являлся ктитором лишь формально, а фактически лишь исполнял волю Владимира Всеволодовича.
Таким образом, речь в Патерике идет о ростовском и суздальском соборах, построенных во времена Мономаха. С исторической точки зрения наиболее справедливой позицией является признание ктиторами суздальского храма и Мономаха, и Долгорукого, т.е. упоминание в соответствующих летописных источниках обоих князей абсолютно правомерно.
Подведем итоги нашего исследования древнерусских документальных источников, прямо говорящих о строительстве суздальского собора.
Мы показали, что сообщения Лаврентьевской летописи и Патерика не имеют внутренних противоречий и не противоречат ни друг другу, ни результатам всех проводившихся археологических исследований. Следовательно, согласно указанным документальным источникам, первый суздальский собор был возведен не позднее 1125 года, второй – в 1222–1225 годах. Ктиторами первого храма были Владимир Мономах и Юрий Долгорукий, второго – Юрий Всеволодович 21 .
Ни о каком «промежуточном» строительстве речь в указанных источниках не идет, более того – Лаврентьевская летопись исключает возможность такого строительства.
2.
Под 1148 годом Новгородская первая летопись сообщает: «Ходи Нифонт Суждалю мира деля к Гюргеви , и прият и с любовью Гюрги , и церковь святи Св. Богородицы великым священием , и Новтържце все выправи, и гость всь цел, и посла с цестию Новугороду , нъ мира не дасть » 22 .
Не говорит ли это сообщение (пусть не прямо, но косвенно) о том, что в 1148 году в Суздале был построен новый собор, который освятил новгородский епископ?
Такой позиции придерживались А.Д. Варганов, Г.К. Вагнер и В.М. Анисимов 23 . Г.К. Вагнер и В.М. Анисимов в своих исследованиях воспроизводили большинство аргументов А.Д. Варганова в пользу постройки в 1148 году нового собора, поэтому мы для простоты объединим авторские позиции всех указанных исследователей.
Перечислим все аргументы, выдвигавшиеся в пользу существования гипотетического собора 1148 года.
1. Как мы уже отметили, А.Д. Варганов, Г.К. Вагнер и В.М. Анисимов считали, что Новгородская первая летопись сообщает о том, что Нифонт в 1148 году освятил новый собор, построенный на месте первого храма.
2. Внутри южного притвора существующего храма на глубине 82,5 см исследования 1937–1940 годов обнаружили остатки пола из мелких известняковых плит. Этот пол находился выше пола первого храма и ниже второго (в его уровне было найдено погребение князя Святослава Юрьевича, умершего в 1174 году), и указанные исследователи отнесли его к предполагаемому храму 1148 года.
3. Притворы существующего собора «приложены» к нему (не имеют перевязки кладки), уровень цоколя южного притвора ниже уровня цоколя храма, а верх южного притвора врезается в аркатурно-колончатый пояс. Это позволило указанным исследователям утверждать, что притворы были возведены в 1148 году, то есть принадлежали гипотетическому храму, датируемому этим годом. В поддержку этой позиции приводилось летописное сообщение, подтверждающее наличие у собора притворов в конце XII века: в 1194 году при ремонте храм был покрыт «оловом от верху до комар и до притворов» 24 .
4. Под порталом северного притвора существующего храма исследования 1937–1940 годов открыли остатки предыдущего портала (достаточно простого, состоящего всего из двух уступов) и цокольный отлив. Простотой исполнения эти фрагменты схожи с соответствующими архитектурными деталями Спасо-Преображенского собора в Переславле-Залесском и церкви Бориса и Глеба в Кидекше , и указанные исследователи полагали, что эти детали принадлежали притворам гипотетического храма 1148 года, а при Юрии Всеволодовиче притворы получили новые порталы и новый цоколь.
5. Между стратиграфическими слоями строительства храма времен Мономаха и собора 1222–1225 годов имел место слой подсыпанного грунта. Указанные исследователи отнесли его к строительству предполагаемого собора 1148 года.
6. Количество грубообработанного туфообразного известняка (в историко-архитектурном обиходе не вполне справедливо именуемого туфом 25) в облицовке первого яруса существующего храма очень велико – по данным В.М. Анисимова, около 40 % (рис. 3). Туфообразный известняк является первичной облицовкой нижней части собора, а фрагменты гладкотесаной белокаменной стеновой кладки являются следами ремонтов, что подтверждается следующими данными:
– согласно исследованиям 1998 года, кладка из туфообразного известняка выполнена на розовом известково-цемяночном растворе, а кладка из белого камня – на светлом растворе с добавлением белокаменной крошки;
– по данным археологических исследований 1994–1996 годов, стены забутованы известковым раствором с добавлением цемянки , т.е. этот раствор более близок к раствору, на котором выполнена кладка из туфообразного известняка;
В связи с первичностью облицовки из туфообразного известняка А.Д. Варганов, Г.К. Вагнер и В.М. Анисимов считали, что нижняя часть существующего храма была возведена из такого известняка в 1148 году, а верх в 1222–1225 годах был перестроен в гладкотесаном белом камне (а затем в XVI веке был вновь перестроен, уже в кирпиче). Соответственно, по их мнению, сохранившиеся фундамент и нижние части стен принадлежат не собору 1222–1225 годов, а предполагаемому храму 1148 года.
Рис. 3. Облицовка стен суздальского собора Рождества Богородицы.
7. Указанные исследователи обратили внимание на то, что профилированные порталы и аркатурно-колончатые пояса существующего собора (рис. 4) «врезаны» в облицовку из туфообразного известняка, и полагали, что указанные архитектурные детали появились на гипотетическом храме 1148 года позднее (в 1222–1225 годах).
Рис. 4. Аркатурно-колончатый пояс собора Рождества Богородицы.
8. А.Д. Варганову , Г.К. Вагнеру и В.М. Анисимову виделся логичным следующий путь развития строительной техники в Суздальской земле: эпоха Мономаха – плинфа и булыжник, 1148 год – туфообразный известняк, с 1152 года – гладкотесаный белый камень. В противном случае, по их мнению, облицовка собора туфообразным известняком в начале XIII века означала бы регресс строительной техники.
Таким образом, указанные исследователи полагали, что гипотетический собор 1148 года был шестистолпным , трехапсидным , трехпритворным , облицованным туфообразным известняком. Этот собор, по их мнению, был «переходным» от техники « opus mixtum » времен Мономаха к гладкотесаной белокаменной технике, в которой начали строить в 1152 году. В 1222–1225 годах верх предполагаемого храма 1148 года до аркатурно-колончатого пояса включительно был переложен, нижняя же его часть в основном сохранилась до наших дней (отметим, что в случае принятия позиции указанных исследователей потребовалось бы изменение базовой датировки существующего собора с 1222–1225 годов на 1148 год).
Утверждая, что храм 1148 года существовал, указанные исследователи неминуемо сталкивались с проблемой интерпретации рассмотренных нами в п. 1 сообщений Лаврентьевской летописи и Патерика. В отношении последнего они полагали, что, поскольку в Патерике не обозначена дата постройки, речь идет о строительстве Юрием Долгоруким не первого суздальского храма (времен Мономаха), а гипотетического собора 1148 года. Сообщение же Лаврентьевской летописи под 1222 годом, однозначно отрицающее существование какого-либо «промежуточного» собора в Суздале, указанные исследователи были вынуждены считать ошибочным и игнорировать.
3.
Для того, чтобы понять, может ли сообщение Лаврентьевской летописи под 1222 годом быть дезавуировано, мы обязаны рассмотреть все указанные в п. 2 аргументы в пользу существования гипотетического храма 1148 года. В случае, если хотя бы один из них будет бесспорным и неопровержимым, мы также будем вынуждены признать летописное сообщение ошибочным и полагать, что в 1148 году Юрий Долгорукий построил в Суздале новый собор.
Но прежде всего заметим, что дезавуировать придется сообщение не только Лаврентьевской летописи, но и Патерика – в той части, где говорится, что Долгорукий построил суздальский храм «в меру» печерского . Как мы видели в п. 1, этой «мере» соответствует фундамент только храма времен Мономаха.
Естественно, априорно критическое отношение к бесценной документальной информации начала XIII века является неприемлемым, и считать ошибочными сообщения Лаврентьевской летописи и Патерика можно будет только в случае исключительно надежных и значимых контраргументов, не порождающих никаких сомнений. Посмотрим, может ли какой-либо из перечисленных в п. 2 аргументов А.Д. Варганова , Г.К. Вагнера и В.М. Анисимова претендовать на столь исключительную значимость и надежность.
И начнем мы с первого аргумента – сообщения Новгородской первой летописи о том, что Нифонт в 1148 году осуществил «великое священие » суздальского храма.
Освящение храмов производилось (и производится в наше время) не только при завершении их постройки или перестройки. Храмы могли освящаться сколь угодно часто и по множеству поводов. К примеру, «великое священие » полагалось творить после «языческого насилия» (в частности, после ограбления болгарами или половцами) или в случае, если в храме пролилась кровь, а «малое» – если храм был «осквернен нечистотой» (в частности, если внутрь проникло «нечистое животное», например, собака). Для нас в данном случае наиболее важно то, что «великое священие » являлось и является обязательным в случае, если в храме по каким-либо причинам был сдвинут престол 26 .
И мы здесь сразу же можем рассмотреть второй аргумент, приведенный в п. 2, – открытые археологическими исследованиями 1937–1940 годов остатки пола, датируемого в промежутке между датами храма времен Мономаха и существующего собора. Н.Н. Воронин, отрицавший существование храма 1148 года, абсолютно справедливо полагал, что в этом году в первом храме был произведен ремонт, при котором был поднят уровень пола 27 .
При поднятии уровня пола было невозможно не сдвинуть престол. Соответственно, «великое священие » после ремонта 1148 года было обязательным, и именно о нем, скорее всего, говорит сообщение Новгородской первой летописи 28 .
Третий и четвертый аргументы в пользу существования гипотетического собора 1148 года были связаны с притворами. Кратко повторим проблемные вопросы:
– в 1194 году у храма, согласно летописи, существовали притворы;
– существующие притворы не перевязаны с храмом, южный притвор перекрывает аркатурно-колончатый пояс;
– под порталом существующего северного притвора обнаружены остатки предыдущего портала и цоколя.
Принятие версии о существовании собора 1148 года не решает эти проблемы, так как если мы считаем, что притворам этого гипотетического собора принадлежат остатки портала и цоколя под существующим притвором, то мы вынуждены считать существующие притворы принадлежащими не предполагаемому собору 1148 года, а храму 1222–1225 годов, и остается неясным вопрос, почему существующие притворы не перевязаны с храмом. Если же считать, что гипотетическому собору 1148 года принадлежали существующие притворы, то остается неясным, к какому храму относились остатки портала и цоколя.
Н.Н. Воронин полагал, что существующие притворы не перевязаны с храмом по двум причинам:
– притворы и храм имели различные перспективы осадки;
– таковой была последовательность возведения различных частей собора 29 .
При этом исследователь, отрицавший существование храма 1148 года, был вынужден считать наличие под существующими притворами остатков портала и цоколя «загадочным» 30 . Впрочем, как мы только что показали, и признание существования этого гипотетического собора не дало бы удовлетворительного решения указанной проблемы.
Непротиворечивые ответы на эти вопросы дает понимание важнейшего факта: в 1222–1225 годах замыслы ктитора, священнослужителей и строителей неоднократно менялись в течение строительной реализации проекта 31:
1. Вначале собор Юрия Всеволодовича проектировался как трехпритворный . Фундамент этого собора был поставлен поверх фундамента первого храма, и для обеспечения необходимой устойчивости его потребовалось поднять выше уровня пола 1148 года и подсыпать грунтом, создав небольшой искусственный холм, что и показали археологические исследования 1994–2001 годов. А уровень пола притворов планировался на более низкой отметке – на уровне пола, поднятого при ремонте 1148 года. Порталы и цоколи притворов должны были быть достаточно простыми (порталы – в форме простых уступов, цоколь – в форме простого отлива).
2. Возведя южный и северный притворы до уровня цоколя, от них отказались – возможно, решили, что собор будет выглядеть более цельным без них. Соответственно, при завершении строительства в 1225 году имел только западный притвор (кладка последнего перевязана с кладкой храма).
3. Через несколько лет притворы, весьма полезные в целях расширения и утепления храма, все же были возведены (возможно, в разное время, так как южный существенно отличается от северного). Эти притворы были поставлены на остатки предыдущих (недостроенных), и уровень их пола оказался на уровне пола собора.
Отметим, что во время строительства, как справедливо полагал Н.Н. Воронин 32 , в какой-то момент изменился замысел и в отношении алтарной части собора, и строителям пришлось возводить новые апсиды (их кладка также не перевязана с кладкой собора).
Такая позиция проясняет вопросы, почему под существующими порталами находятся остатки предыдущих, и почему существующие притворы не перевязаны с храмом и перекрывают аркатурно-колончатый пояс. Следовательно, и существующие притворы, и остатки портала и цоколя под ними принадлежат не гипотетическому храму 1148 года, а собору 1222–1225 годов.
Но остается открытым вопрос: о каких притворах идет речь в летописном сообщении под 1194 годом?
Археологические исследования пока не дали однозначного ответа на вопрос, были ли у собора времен Мономаха притворы 33 . Но даже если считать, что «капитальных» (построенных в технике « opus mixtum ») притворов не было, то летописное упоминание о них под 1194 годом имеет следующее объяснение: речь шла о деревянных притворах (археологические исследования при столь сложной стратиграфии практически неспособны обнаружить их остатки). За годы, прошедшие после возведения первого собора, он не мог не обрасти немалым количеством «утилитарных» деревянных пристроек, и среди них могли быть и притворы. Абсолютно необязательно, что эти постройки портили внешний вид храма: они могли быть оштукатурены, расчерчены «под квадры », побелены, и даже украшены резьбой 34 .
Что касается слоя подсыпанного грунта между стратиграфическими слоями строительства храма времен Мономаха и собора 1222–1225 годов (пятый аргумент в пользу существования гипотетического храма 1148 года), то объяснение этому факту мы уже давали выше: археологические исследования 1994–2001 годов показали, что фундамент существующего храма был поставлен поверх фундамента собора времен Мономаха, и для обеспечения необходимой устойчивости второй фундамент потребовалось поднять и подсыпать грунтом, создав небольшой искусственный холм.
Перейдем к отмеченному обилию туфообразного известняка в сохранившихся частях собора и первичности такого камня относительно гладкотесаных фрагментов кладки (см. рис. 3). Основываясь на этих данных, указанные исследователи полагали, что гипотетический собор 1148 года был построен из туфообразного известняка, а профилированные и орнаментированные белокаменные детали принадлежат храму 1222–1225 годов (в этом, как мы помним, заключался шестой аргумент в пользу существования предполагаемого собора 1148 года).
Но мы можем на основании тех же архитектурно-археологических данных сделать принципиально иной вывод: туфообразным известняком был облицован не гипотетический храм 1148 года, а собор Юрия Всеволодовича. Профилированные и орнаментированные детали из белого камня также принадлежали собору 1222–1225 годов. Таким образом, храм, построенный Юрием Всеволодовичем, имел уникальный облик: его грубообработанная туфообразная облицовка сочеталась с богато орнаментированным декором из высококачественного белого камня.
Седьмой аргумент А.Д. Варганова , Г.К. Вагнера и В.М. Анисимова – «врезка» порталов и аркатурно-колончатых поясов в облицовку из туфообразного известняка – не может свидетельствовать о разновременности профилированных деталей и облицовки, так как сложные (а тем более покрытые весьма тонкой резьбой – см. рис. 4) детали архитектурного декора в подавляющем большинстве древнерусских храмов вытесывались отдельно, а затем вставлялись в кладку. В противном случае значительно усложнился бы процесс отбраковки некачественно вытесанных деталей (их пришлось бы извлекать из кладки).
Но не было ли такое беспрецедентное архитектурное решение – сочетание в соборе 1222–1225 годов облицовки из туфообразного известняка с профилированными и орнаментированными деталями из белого камня – для начала XIII века регрессом, как полагали А.Д. Варганов, Г.К. Вагнер и В.М. Анисимов (см . восьмой аргумент указанных исследователей в п. 2)?
Ни в коем случае. Напротив, это решение сочетало в себе два важнейших качества: экономичность и эстетичность.
Грубо обработанный туфообразный известняк был значительно дешевле гладкотесаного белого камня. Это в полной мере отражает стремление строителей собора к максимальной экономии средств. В свою очередь, это стремление подтверждается тем, что стены собора 1222–1225 годов были в значительной части забутованы обломками первого собора (а иногда, как показали исследования 1994–2001 годов, вместо забутовки целиком использовались фрагменты стен первого храма). Также весьма показательно, что строители не стали полностью облицовывать туфообразным известняком стену собора, перекрытую западным притвором, а использовали фрагменты кирпичной кладки времен Мономаха и, вероятно, плинфу собственного изготовления 35 (как справедливо полагал Н.Н. Воронин, такая экономия была вызвана тем, что этот участок стены все равно предназначался под штукатурку и роспись 36).
Скорее всего, необходимость экономии средств была вызвана неспокойной политической обстановкой (в 1216 году имела место печально известная Липицкая битва, Юрий Всеволодович вновь стал великим князем только в 1218 году и вряд ли успел к 1222 году вполне утвердиться на владимирском столе) и многочисленными военными походами на Волжскую Болгарию и Новгород. Как известно, война – злейший враг зодчества. Как из-за прямого разрушительного воздействия на памятники архитектуры, так и из-за неизбежных экономических осложнений 37 .
Эстетичность же такого архитектурного решения суздальского собора 1222–1225 годов была обусловлена тем, что «неряшливая» кладка из туфообразного известняка выгодно оттеняла богато орнаментированные профилированные детали из качественного белого камня. В целом храм смотрелся исключительно «нарядно».
Необходимо отметить, что это решение – сочетание грубообработанной стеновой кладки с гладкотесаными профилированными деталями архитектурного декора – получило широкое распространение в первой трети XIV века, когда в тяжелой экономической обстановке времен монгольского ига в подобной технике были возведены церковь Зачатия Иоанна Предтечи на Городище в Коломне, Никольская церковь в селе Каменском Наро-Фоминского района Московской области (рис. 5), церковь Рождества Богородицы в селе Городне Тверской области, первый Успенский собор в Москве (реконструкция автора приведена на рис. 6) 38 и ряд других храмов 39 .
Рис. 5. Никольская церковь в селе Каменском.
Рис. 6. Успенский собор в Москве (1326–1327 годы). Реконструкция автора.
Подведем итоги нашего исследования. Ни один из аргументов, выдвигаемых в пользу существования гипотетического собора 1148 года, не является достаточно надежным для того, чтобы дезавуировать сообщение Лаврентьевской летописи под 1222 годом, однозначно отрицающее возведение каких-либо «промежуточных» храмов между собором времен Мономаха и храмом 1222–1225 годов. Все архитектурно-археологические и документальные данные, приводимые в пользу существования предполагаемого собора 1148 года, могут быть отнесены к двум суздальским храмам, поименованным в Лаврентьевской летописи.
Соответственно, мы обязаны полностью согласиться с летописцем и полагать, что в 1148 году собор в Суздале построен не был.
Тем не менее, отметим, что подробный анализ гипотез, связанных с никогда не существовавшим храмом 1148 года, значительно обогатил наши знания по архитектурной истории собора Рождества Богородицы в Суздале. В частности, нам удалось непротиворечиво решить вопрос о первоначальном виде собора 1222–1225 годов.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. ПСРЛ 1:445.
2. ПСРЛ 1:447.
3. Воронин Н.Н. Зодчество Северо-Восточной Руси XII –XV веков. Т. 1. М., 1961. Т. 2. М., 1962. Т. 1, с. 27.
4. Патерик киевского Печерского монастыря. СПб, 1911. С. 9.
5. Эта «классическая» дата, связанная с отсутствием митрополита на съезде князей в Любече , встречается в подавляющем большинстве энциклопедий и справочников.
6. Воронин Н.Н. Указ. соч., т. 1, с. 28.
7. В частности, так полагали митрополит Макарий (митр. Макарий (Булгаков). История русской церкви. Спб , 1857–1883) и Д.Г.Хрусталев (Хрусталев Д.Г.. Разыскания о Ефреме Переяславском . М., 2002).
8. В частности, так полагал Е.Е.Голубинский (Голубинский Е.Е. История русской церкви. Т. 1, ч. 1. М., 1901. Репринтное изд.: М., 1997. С. 287).
9. Например, разными лицами считал переяславского митрополита Ефрема и суздальского епископа Ефрема Е.Е.Голубинский (Голубинский Е.Е. Указ. соч., с. 677).
10. ПСРЛ 15:188.
11. Варганов А.Д. К истории владимиро-суздальского зодчества. В журн.: «Советский музей», № 2, 1938; Варганов А.Д. К архитектурной истории Суздальского собора. КСИИМК, вып . 11, 1945. С. 99-101; Варганов А.Д. Новые данные к архитектурной истории Суздальского собора XI –XIII веков. В кн.: СА, № 4, 1960; Варганов А.Д. История одного здания. В кн.: О крае родном: люди, история, жизнь, природа земли Владимирской. Ярославль, 1978. С. 21.
12. Анисимов В.М. История и архитектура древнего суздальского кремлевского собора. Владимир, 2001. С. 20.
13. Иоаннисян О.М., Зыков П.Л., Торшин Е.Н. Работы архитектурно-археологической экспедиции в 1996 году. В кн.: Государственный Эрмитаж. Отчетная археологическая сессия за 1996 год. СПб, 1997. С. 57-60; Зыков П.Л. К вопросу о реконструкции Суздальского собора конца XI –начала XII в. В кн.: Средневековая архитектура и монументальное искусство. Раппопортовские чтения. Тезисы докладов. СПб, 1999; Глазов В.П., Зыков П.Л., Иоаннисян О.М. Архитектурно-археологические исследования во Владимирской области. В кн.: Археологические открытия 2001 года. М., 2002.
14. Анисимов В.М., Бачурина Т.О.. Некоторые данные комплексных исследований суздальского собора. В журн.: Реставратор, № 1 (8), 2004. С. 112.
16. Зыков П.Л. Указ. соч.
17. В.М. Анисимов, комментируя указанное сообщение Патерика, полагал, что речь идет о том, что Мономах построил церковь не в Ростове, а в «Ростовской земле», т.е. в Суздале (Анисимов В.М. Указ. соч., с. 60). Но в сообщении Патерика однозначно говорится именно о «граде Ростове», и столь вольная интерпретация В.М. Анисимова является недопустимой. Сомнения В.М. Анисимова, основанные на отсутствии в Ростове во времена Мономаха каменного храма, не могут дезавуировать сообщение Патерика, так как «в меру» Печерского собора мог быть построен не только каменный, но и деревянный храм, остатки которого были открыты археологическими исследованиями 1992 года (Леонтьев А.В. Древний Ростов и Успенский собор в археологических исследованиях 1992 г. (предварительное сообщение). Интернет-сайт http :// zvon . yaroslavl . ru ).
18. По П.Л. Зыкову (Зыков П.Л., указ. соч.), размеры собора Печерского монастыря и суздальского собора времен Мономаха соотносятся следующим образом: длина – 35,6 м против 31–35 м, ширина – 24,2 м против 23,5 м, сторона подкупольного квадрата – 8,62 м против 8,5–8,6 м. Существенно отличается лишь толщина стен (1,3 м против 1,7 м).
19. Лимонов Ю.А. Владимиро-Суздальская Русь. Очерки социально-политической истории. Л., 1987. С. 20.
20. Эта «классическая» дата встречается в подавляющем большинстве энциклопедий и справочников.
21. Схожей (хотя и иным образом аргументированной) позиции относительно сообщения Лаврентьевской летописи придерживался Н.Н. Воронин (Воронин Н.Н. Указ. соч., т. 1, с. 27-31, 64-66; т. 2, с. 19). Единственным существенным отличием позиции исследователя от нашей позиции являлось непризнание Юрия Долгорукого ктитором храма – Н.Н. Воронин полагал, что ктитором являлся исключительно Мономах (Н.Н.Воронин. Указ. соч., т. 1, с. 27).
22. ПСРЛ 3:107.
23. Варганов А.Д. Указ. соч.; Вагнер Г.К. Белокаменная резьба древнего Суздаля. Рождественский собор. XIII век. М., 1975; Анисимов В.М. Указ. соч.; Анисимов В.М., Бачурина Т.О. Указ. соч.
24. ПСРЛ 1:411.
25. Строго говоря, в суздальском соборе, как и в ряде других памятников архитектуры домонгольской Суздальской земли, применялся не туф, а низкокачественный известняк, происходящий из более молодых отложений, чем белый камень. Туф в его классическом понимании известняком не является (туф откладывался на дне древнейших рек либо являлся продуктом древнейшей вулканической деятельности, а известняк, в том числе и белый камень, является продуктом донных отложений древнейших морей). Но поскольку низкокачественный известняк, применявшийся в древнерусских храмах, своей пористостью и сероватым оттенком внешне напоминает туф, в историко-архитектурном обиходе за ним закрепилось именно такое название, – более простое, но вносящее определенную неясность.
26. Христианство. Энциклопедический словарь. М., 1995. Т. 2, с. 258. В.М.Анисимов приводил термины из практики священнослужителей («великое освящение» – при завершении строительства храма, «освящение» – при ремонте, «подосвящение » – при попадании в алтарь животного – Анисимов В.М., указ. с оч., с. 65), но эти термины, особенно «подосвящение », являются современным профессиональным сленгом и не могли использоваться летописцем XII века. В интерпретации различных степеней освящения Новгородской первой летописью следует придерживаться канонической позиции Русской православной церкви, обозначенной в указанном энциклопедическом словаре «Христианство».
27. Воронин Н.Н. Указ. соч., т. 1, с. 66.
28. В.М. Анисимов полагал, что суздальский собор при Мономахе был посвящен Успению Богородицы и был переименован в Рождественский при освящении Нифонтом в 1148 году (Анисимов В.М. Указ. соч., с. 65). Однако ни на каких прямых либо косвенных документальных данных эта позиция В.М. Анисимова не основана.
29. Воронин Н.Н. Указ. соч., т. 1, с. 66
30. Там же.
31. Отметим, что схожая ситуация имела место при строительстве церкви Покрова на Нерли (см.: Заграевский С.В. К вопросу о реконструкции и датировке церкви Покрова на Нерли. М., 2006. Статья находится на Интернет-сайте www .zagraevsky .com ).
32. Воронин Н.Н. Указ. соч., т. 2, с. 22.
33. В указ. соч. П.Л. Зыкова на реконструкции совмещенных планов двух суздальских соборов (рис. 2) притворы не показаны. В.М. Анисимов и Т.О. Бачурина в их указ. соч. отрицали наличие в первом суздальском храме притворов. Однако во Владимиро-Суздальском музее-заповеднике находится реконструкция П.Л. Зыкова собора времен Мономаха, на которой изображены притворы. О.М. Иоаннисян в 2007 году сообщил автору, что существование притворов у первого собора было установлено в самое последнее время по следам на остатках стеновой кладки собора.
34. Примером такой «капитальной» деревянной пристройки является существовавшая в древности лестничная башня Спасо-Преображенского собора Переславля-Залесского: в верхней части западного прясла северной стены храма сохранился дверной проем, но археологические исследования не открыли под ним никаких остатков фундаментов каменной башни (Иоаннисян О.М. Исследования в Ярославле и Переславле-Залесском. В кн.: Археологические открытия 1986 года. М., 1988).
35. Храм из белого камня был более чем в десять раз дороже аналогичного храма из плинфы (расчет трудоемкости возведения храма см. в кн.: Заграевский С.В. Юрий Долгорукий и древнерусское белокаменное зодчество. М., 2002. С. 141-143). В основном, такая огромная разница имела место за счет транспортировки. Туфообразный известняк, даже если он происходил из верхних слоев каменоломен, все равно приходилось возить издалека (о регионах добычи известняка в Древней Руси см.: Заграевский С.В. Организация добычи и обработки белого камня в Древней Руси. М., 2006. Статья находится на Интернет-сайте www .zagraevsky .com ). Следовательно, плинфа обходилась дешевле не только белого камня, но и низкокачественного туфообразного известняка.
36. Воронин Н.Н. Указ. соч., т. 2, с. 24.
37. Отметим, что и непосредственно предшествовавшее суздальскому строительству Юрия Всеволодовича плинфяное храмовое строительство Константина Всеволодовича в Ростове и Ярославле, скорее всего, было вызвано необходимостью экономии средств. Весьма показательно, что Константин не смог завершить восстановление обрушившегося в 1204 году ростовского Успенского собора в белокаменной технике, а Юрию это удалось существенно позже – только в 1231 году.
38. Здесь необходимо сделать одну существенную оговорку, касающуюся формы главы храма. В настоящее время на и на владимирском Дмитриевском соборе, и на владимирском Успенском соборе, и на большинстве «бумажных» и натурных реконструкций храмов XII –XVI веков) мы видим шлемовидные главы (под шлемовидными главами обычно понимается специфическая форма купольных покрытий с килевидным верхом, близкая к форме древнерусского шлема; для того, чтобы создать шлемовидную конструкцию, необходимо либо устроить на куполе деревянный или металлический каркас, либо надложить купол кирпичом по форме шлема, и, таким образом, шлемовидная глава существенно отличается от простейшего купольного покрытия кровельным материалом непосредственно по своду).
Но в соответствии с новейшими данными о формах глав (купольных покрытий) древнерусских храмов (подробнее см.: Заграевский С.В. Формы глав (купольных покрытий) древнерусских храмов. М., 2008) купола домонгольских церковных зданий Древней Руси имели простейшие посводные покрытия «византийского» типа с небольшими крестами. Такие покрытия сохранялись на храмах до конца ХIII века, когда в массовом порядке стали возводиться луковичные главы (в частности, на московском Успенском соборе 1326–1327 годов уже, вероятно, была луковичная глава, что нашло отражение в нашей реконструкции). Шлемовидные же главы появились лишь в XVII веке в качестве «стилизации под старину» – как нечто среднее между луковичными главами и простейшими посводными покрытиями.
39. Подробнее об этих храмах см .: Заграевский С.В. Зодчество Северо-Восточной Руси конца XIII –первой трети XIV века. М., 2003.
Все материалы, размещенные на сайте, охраняются авторским правом.
© С.В.Заграевский
П. А. Раппопорт. Строительное производство Древней Руси (X-XIII вв.)
Кирпич - наиболее распространенный материал в строительном деле Древней Руси. Естественно поэтому, что кирпичная техника всегда привлекала к себе внимание историков древнерусской архитектуры. Однако технологическая сторона кирпичного производства до сих пор оставалась по существу совершенно неизученной. В работах, посвященных этому вопросу, более или менее значительные данные приводились только для времени начиная с XVII в., а о кирпичном производстве домонгольской поры были известны лишь единичные, к тому же часто неверные сведения. (Коноров А.В. К истории кирпича в России в XI-XX вв. // Тр. Ин-та истории естествознания и техники. М., 1956. Т. 7; Черняк Я.Н. Очерки по истории кирпичного производства в России. М., 1957 .)
Между тем археологические исследования памятников древнерусского зодчества и кирпичеобжигательных печей, проведенные в последнее время, позволяют (в сопоставлении с письменными источниками и этнографическими материалами) представить в общих чертах картину кирпичного производства Древней Руси.
Формовка кирпича. Со времени возведения в Киеве первой каменно-кирпичной постройки в конце X в. и вплоть до монгольского вторжения в середине XIII в. кирпичи, применявшиеся на Руси, имели форму тонких и относительно широких плиток. В древнерусских письменных источниках кирпичи называли греческим словом «плинфа» (варианты – «плинтъ», «плинфъ»). (С XIV в. на Руси начали употреблять и термин «кирпич». Слово это имеет тюркское происхождение и проникло, как считают некоторые исследователи, из языка поволжских татар (Юналеева РА., Галиуллин К.Р. К истории слова «кирпич» в русском языке // Учен. зап. Азерб. пед. ин-та рус. яз. и лит. 1974. № 1. С. 44 ). В XIV в. термины «плинфа» и «кирпич» применялись взаимозаменяемо (Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка. СПб., 1893. Т. 1. Стб. 1209; 1902. Т. 2. Стб. 965 ) Этот тип кирпичей проник на Русь из Византии.
Производство кирпича, кажущееся на первый взгляд очень простым делом, в действительности требует специальных знаний и большого опыта. Прежде всего далеко не всякая глина пригодна для изготовления хороших кирпичей. Кроме того, в глине, чтобы она не потрескалась при обжиге и имела необходимую прочность, должно быть определенное количество песка. Обычно для кирпичного производства выбирают чистую глину, а песок добавляют искусственно. Лучшей глиной считается такая, которая дает линейную усушку 6-8 % (Гончар П.Д. Простейшие способы производства кирпича. М., 1958. С. 4 .).
Анализ кирпичей древнерусских памятников показал, что в течение всего XI в. для кирпичей использовали каолиновую глину, которую иногда приходилось подвозить издалека. (Холостенко Н.В. Архитектурно-археологическое исследование Успенского собора Елецкого монастыря в Чернигове // Памятники культуры. М., 1961. Т. 3. С. 63 .). Кирпичи, изготовленные из такой глины, имеют обычно не красный, а розовый, палевый или светло-желтый цвет. К концу XI в., очевидно, стали применять также и другие сорта глины. В XII в. для изготовления кирпичей уже повсеместно пользовались местной глиной. При этом разнообразие глин в кирпичах одного памятника - явление редкое. Иногда в кладке встречаются два типа кирпичей, явно сделанных из двух разных сортов глины. Например, в церкви «Старая кафедра» близ Владимира-Волынского большинство кирпичей красные, но почти 30 % - светло-желтые и белые. Наличие кирпичей двух цветов, красных и светло-желтых, отмечено и в Благовещенской церкви Чернигова. Все же чаще в пределах каждого памятника кирпичи по составу глины однородны; видимо, для строительства глину обычно брали из одного карьера.
Привезенную глину разминали в ямах. После этого начинали формовку сырцов. О системе формовки мы можем в известной мере судить по следам, сохранившимся на самих древнерусских кирпичах. Очевидно, что глину набивали в деревянную форму-рамку, а затем излишек срезали деревянным ножом (правилом) до уровня верхнего края рамки. Следы подобной формовки отчетливо прослеживаются на многих кирпичах. Верхняя поверхность кирпичей обычно гладкая и зачастую имеет легкие царапины вдоль длинной оси - свидетельство скольжения правила.
Нижняя поверхность кирпичей обычно слегка шероховатая; это отпечаток подкладной доски, которая лежала на формовочном столе. Отсутствие дна у формовочной рамки подтверждается расположением выпуклых знаков, иногда встречающихся на нижней поверхности кирпичей. Знаки, оттиснутые в одной форме, бывают расположены на постелистой стороне в разном положении, а порой настолько сдвинуты вбок, что мы видим отпечаток только части знака, в то время как остальная его часть вышла за пределы поверхности кирпича. (Отмечено, например, на кирпичах Борисоглебского собора Смядынского монастыря в Смоленске). Такое положение знаков могло существовать только в одном случае: если форма для оттиска знака была вырезана не на днище рамки, а на подкладной доске.
Таким образом, выясняется, что рамки для формовки кирпичей не имели дна и, по-видимому, совпадали по типу с рамкой-«пролеткой», применявшейся в России в кустарном производстве кирпича вплоть до XIX в. (Крупский А.К. Кирпичное производство // Энциклопедический словарь / Брокгауз и Ефрон. СПб., 1895. Т. 15, [кн.] 29. С. 133 .)
На торцах кирпичей встречаются выпуклые знаки. Эти знаки, как правило, выполнены отчетливо, не смазаны. Если форма для них вырезалась в боковой стенке рамки, отсутствие смазанности знаков свидетельствует, что рамки бывали разъемными. (В этнографии отмечены разъемные рамки, стягивающиеся веревкой (Белавенец М.И. Глиноведение; Кирпичное производство; Чикмарный способ формирования сырца для строительного кирпича. СПб., 1903. С. 2 ) Впрочем, иногда кирпичи имеют слабую изогнутость, причем вогнутой бывает всегда гладкая (верхняя) сторона. Очевидно, такое искривление могло происходить при выбивании вниз сырца из рамки, что возможно только при неразъемной рамке.
Детальный промер кирпичей, сформованных в одной рамке (что засвидетельствовано совпадением знаков, оттиснутых на торцах), показал их различие по величине: 1 см по толщине кирпича и до 2 см по его длине и ширине. Очевидно, такую погрешность допускали сама примитивная система формовки, а также разница в условиях сушки и обжига.
Из этнографических данных известно, что при сушке сырцы сперва укладывали плашмя, а затем поворачивали на ребро, после чего складывали в штабеля (или «банкеты»). (Семенов М.И. Кирпичные постройки и производство кирпича в Алмазовской волости Балашовского уезда // Саратовская земская неделя. 1903. № 12. С. 73; Опыт изготовления кирпича ручным способом. Омск, 1957. С.З .) Процесс сушки продолжался 10-14 дней, но при неблагоприятных погодных условиях растягивался на месяц. (В документе XVII в. отмечено: «А в ненастье кирпич не сохнет… а сырово кирпичю в печь садить не уметь» (Сперанский А.Н. Очерки по истории Приказа каменных дел Московского государства. М., 1930. С. 86 ). Очень вероятно, что древнерусские кирпичи сушили примерно так же, хотя, учитывая малую толщину, их вряд ли клали при этом на ребро. Брусковые готические кирпичи складывали в штабеля до 10-12 рядов. (Tomaszewski Z. Badania cegl y jako metoda pomocnicza przy datowaniu obiektow architektonicznych // Zoszyty naukowe politechniki warszawskiej. Warszawa, 1955. N11 (Budownictwo), z. 4. S. 34; Wyrobisz A. Szedniowieczne cegielnie w wiekszych oszodkach miejskjch w Polsce // Studia z dziejow rzemioste i przemysfu. Wroclaw, 1961.T. 1.S.68 .) В кустарном производстве XX в. кирпичи в «банкетах» укладывали на высоту 6-8 рядов. (Гончар П.Д. Указ. соч. С. 25 .) Какими были штабеля для сушки в Древней Руси, неизвестно, но в какой-то степени об этом можно судить по отпечаткам, имеющимся на самих кирпичах. Очевидно, что в различных строительных центрах сушка сырцов производилась по-разному. Так, на киевских, переяславльских, гродненских кирпичах встречаются отпечатки ног детей, домашних животных и птиц, следы дождя (рис. 1 ). Видимо, сырцы здесь сушили на земле под открытым небом. В то же время на смоленских и полоцких кирпичах никаких следов нет; судя по этому, сушка производилась под навесом (вероятно, в специальных сараях). В Смоленске на нижней плоскости и на ребрах кирпичей несколько раз удалось заметить отпечатки ткани; возможно, при сушке ее подстилали под сырцы, хотя этнографические факты свидетельствуют, что обычно площадку для сушки просто посыпали песком. В Новгороде на кирпичах конца XII-начала XIII в. на одной из постелей всегда видны отчетливые отпечатки травы. Иногда на древнерусских кирпичах встречаются отпечатки пальцев человеческой руки — очевидно, следы переноски и укладки сырцов.
Формовка кирпичей производилась не круглый год, а лишь во время строительного сезона. Об этом достаточно ясно свидетельствуют этнографические факты, согласно которым сезон формовки кирпичей продолжался примерно с 20 мая до 1 сентября, т.е. включал около 900-1000 рабочих дней. (Такова была продолжительность сезона в XIX в (Рошефор Н.И. Иллюстрированное Урочное положение. Пг., 1916. С. 295; Крупский А.К. Кирпичное производство. С. 134 ). Даже в послереволюционные годы сезон изготовления кирпича в России длился не более 3.5 месяцев (Ягодин В.Г. Кирпичное производство. М.; Д., 1930. С. 47 ). Нет оснований полагать, что в XII в. сезон был более продолжительным (Промыслы сельского населения Псковского уезда. Псков, 1888. С. 58; Исследование кустарных промыслов Саратовской губернии. Саратов, 1913. Вып.5. С. 22 ). Наиболее вероятно, что кирпичи, необходимые для строительства небольшого храма, заготавливали в течение одного сезона, но для крупных построек, быть может, приходилось делать их два или даже три сезона подряд. Судя по этнографическим данным, опытный мастер изготавливал за рабочий день до 1500 штук сырцов. (Исследование кустарных промыслов Саратовской губернии. С. 23. По другим данным, один формовщик с двумя подсобниками делал в день 2500 штук (Вебер К.К. Практическое руководство по производству кирпича. СПб., 1893. С. 107 ). Впрочем, данные XVII в. свидетельствуют о гораздо меньшей производительности: всего 2000 кирпичей на одного формовщика в месяц. (Сперанский А.Н. Указ. соч. С. 87 .).
Следует отметить, что в процессе сушки и обжига кирпичи существенно уменьшаются в размерах. Поэтому, для того чтобы получить обожженный кирпич нужного размера, приходилось делать формовочную рамку несколько большей по величине. Очевидно, мастера учитывали какой-то эмпирически найденный коэффициент усадки глины. (В конце X в. при строительстве оборонительных валов применяли кладку из сырцов. Эти необожженные плинфы больше по размерам, чем обожженные, применявшиеся в то же время в киевском строительстве. Очень возможно, что разница в размерах в данном случае соответствует проценту усадки при обжиге (размер сырцов см.: Раппопорт П.А. Очерки по истории русского военного зодчества X-XIII вв. М.; Л., 1956. С. 78,80,84,88 ). При выборе формата мастера, конечно, определяли размер сырца, а не обожженного кирпича. В XVIII в. по размеру сырца даже определялся стандарт кирпича (Караулов Е.В. Каменные конструкции, их развитие и сохранение. М., 1966. С. 8 ) При этом они должны были особенно остерегаться, чтобы полученный кирпич не был по величине больше намеченного поскольку всякое увеличение формата влечет усложнение процесса обжига, следовательно, и ухудшение качества. Кроме того, увеличение формата кирпича усложняет работу каменщиков. (О преимуществах, которые давало уменьшение формата кирпича, не забывали и в XX в.: «При меньших размерах кирпича равномернее идет сушка и обжиг сырца, почему качество кирпича повышается существенно… облегчается работа подносчиков и каменщиков» (Лахтин Н. Еще о размерах стандартного строительного кирпича // Строительная промышленность. 1929. № 2. С. 160; см. также: Вендерое Б. Что предпочтительнее в строительстве — уменьшать или увеличивать размер кирпича // Там же. С. 156 ). Это, впрочем, не исключает наличия противоположной тенденции, связанной с интересами заказчиков, поскольку увеличение размеров кирпичей давало ряд экономических преимуществ. Поэтому вмешательство государственных органов иной раз приводило к увеличению стандартных размеров кирпичей, как это, например, было при введении «большого государева кирпича» в конце XVI в. (Раппопорт П.А. Русское шатровое зодчество конца XVI в. // МИА. 1949. № 12. С. 294 ) Естественно поэтому, что при изготовлении формовочных рамок мастера вводили, как правило, минимальный коэффициент усадки, который был обычно несколько меньше коэффициента реально получаемой усадки. В результате формат кирпича имел тенденцию к постепенному уменьшению. (Уменьшение размеров кирпичей характерно и для византийского зодчества (см., например, размеры кирпичей, приводимые в работе Е. Реуше: Reusche E. Polychromes Sichtmauerwerk byzantinischer und for Byzanz beeinflusster Bauten Siidosteuropas. Kbln, 1971 ). В Грузии с IV до XVI в. длина кирпичей сократилась приблизительно на 10-15 см (Джгамая Д.К. Строительная керамика феодальной Грузии. Тбилиси, 1980. С. 94-98 )
Обжиг кирпича. Археологическое изучение древнерусских печей для обжига кирпича началось сравнительно недавно. Правда, уже в 1891 г. в с. Шатрище близ Старой Рязани были обнаружены две кирпичеобжигательные печи (хорошо сохранились своды печи и стены ее - (См.: Тр. Рязан учен, архир. камис. за. 1891 г. Рязань, 1892. Т. 6. С. 43 .). Обследовавший их А.В. Селиванов доложил, что сделано описание и «сняты чертежи». К сожалению, ни описание, ни чертежи до нас не дошли. Отсутствие подлинных печей заставляло судить об обжиге главным образом по самим кирпичам. Сходство кирпичного производства с гончарным позволяло исследователям искать следы кирпичеобжигательных печей среди остатков печей обычного гончарного типа. Между тем уже давно была высказана мысль, что сама массовость продукции кирпичного производства должна была вызвать применение иных, более сложных и значительно более крупных печей. Действительно, уже первая подлинная кирпичеобжигательная печь, обнаруженная раскопками в 1949 г. в Суздале, оказалась непохожей на обычные керамические горны (рис. 2). (Варганов А.Д. Обжигательные печи XI-XII вв. в Суздале // КСИИМК. 1956. Вып. 65. С. 49. В 1946 г. М.К. Каргер раскопал в Киеве на усадьбе Софийского собора большое сооружение, которое он интерпретировал как печь для обжига кирпича (см.: Каргер М.К. Древний Киев. М.; Л., 1958. Т. 1. С. 458 ). Однако вскоре В.А.Богусевич убедительно показал, что это сооружение не могло быть кирпичеобжигательной печью, а представляет собой остатки бани (см.: Богусевич В.А. Споруда XI ст.у дворi киiвсьского митрополита // Археологiя. 1961.Т. 13. С. 105 ) К сожалению, печь была изучена недостаточно, и поэтому многие ее детали остаются невыясненными. Суздальская печь врезана в откос левого берега р. Каменки. Она прямоугольная в плане; наружный размер приблизительно 3.4 х 4.5 м. Поперек печи размещено шесть перегородок, имеющих в средней части проем, перекрытый аркой, - главный топочный канал. Высота перегородок 1.2 м; они перекрыты горизонтальной кирпичной площадкой, образующей над каждой секцией каналов прямоугольное отверстие - продух. Сохранилась только нижняя, топочная, камера, а от верхней, обжигательной, найдены упавшие блоки кладки. Стенки и перегородки сложены из кирпичей на глиняном растворе. Толщина боковых и задней стенок 32 см, средней - 60 см. Топка не сохранилась. Внутренняя поверхность стенок ошлакована от действия сильного огня, а наружные - сырцовые. Очевидно, печь клалась из сырцов, которые обжигались в процессе ее эксплуатации. Размер кирпичей печи 4 х 20 х 32 см, но встречаются и более крупные — 4 х 20 х 37 см, а в арках, наоборот, более мелкие - 3 х 19 х 28 см. Толщина горизонтальных швов глиняного раствора - 3-4 см. Внутреннее пространство печи оказалось забитым глиной и культурным слоем. Рядом были найдены обломки не бывших в употреблении кирпичей - очевидно, продукция этой печи. Толщина кирпичей 3.5 - 4 см, размер сторон нескольких обломков - 32 и 37 см. На склоне противоположного берега реки обнаружены следы второй, вероятно, подобной печи. Суздальская печь, видимо, относится ко времени возведения Мономахова собора, т.е. к рубежу XI-XII вв.
 |
 |
| Рис. 3. Кирпичеобжигательная печь в Киеве. Реконструкция В.А. Харламова | Рис. 4. Кирпичеобжигательная печь в Смоленске на Протоке. Аксонометрия |
 |
 |
| Рис. 5. Кирпичеобжигательная печь в Смоленске на Протоке. Вид с запада | Рис. 6. Кирпичеобжигательная печь в Смоленске на Протоке |
В 1974 г. были раскопаны две печи в Киеве, почти рядом с Десятинной Церковью, к северо-западу от нее. (Килиевич С.Р. Детинец Киева XI-первой половины XIII в. Киев, 1982. С. 74 .) Первая имеет прямоугольную форму: 4.8 х 4.0 м (рис. 3 ). Наружные, лучше сохранившиеся стенки очень толстые - около 1 м. Частично сохранилась лишь топочная камера; она двойная, разделенная вдоль печи внутренней стенкой. Наружные стенки печи сложены из четырех рядов сырцов на глиняном растворе, а внутренняя перегородка - из двух рядов. Размеры двух камер печи 2.7 х 0.9 и 3.0 х 0.9 м. Высота стенок топочной камеры достигает 1.3 м. Следов обжигательной камеры не обнаружено, но несомненно, что здесь должен был существовать под с продухами. Дно печи и внутренняя поверхность стенок топочной камеры ошлакованы, а весь корпус прокален до красна на глубину 40 см. В 3.5 м к северо-западу от первой печи открыты остатки второй, видимо, совершенно такой же, но сильнее разрушенной. Сырцы, из которых сложены печи, имеют размер 6.5-7 х 25-27 х 28 см, а во внешних стенках - 6.5-7 х 28 х 39-40 см. Рядом найдены слепившиеся блоки бракованных кирпичей - видимо, остатки продукции. Размер кирпичей 2.5 х 24 х 28 см. С.Р. Килиевич датирует раскопанные печи концом X в., т.е. временем возведения Десятинной церкви . Основанием для такой датировки служат совпадение уровней дневной поверхности печи и церкви, определение, сделанное по археомагнитному методу, а также размер кирпичей. К сожалению, не все эти аргументы являются бесспорными, поскольку размер кирпичей практически не совпадает с таковым Десятинной церкви. Датировка раскопанных печей концом X в. пока остается не вполне доказанной, хотя и очень вероятной.
В 1980 г. на усадьбе Софийского заповедника, к северо-востоку от собора, при раскопках были вскрыты фрагметы кирпичеобжигательной печи, видимо, похожей на печь близ Десятинной церкви. (Тоцкая И.Ф. К вопросу о строительном производстве в Древней Руси // Тез. черниг. обл. науч.-метод. конф., посвящ. 20-летию черниг. архит.-ист. заповедника. Чернигов, 1987. С. 28.) Неподалеку от печи в 1946 г. во время раскопок здания бани был обнаружен большой котлован (более вероятно — овраг), заполненный бракованными плинфами. В литературе упоминается и другая небольшая печь, открытая близ Софийского собора (Новое в археологии Киева. Киев, 1981. С. 348). Однако эта печь, судя по найденной в ней продукции, служила для обжига крупных сосудов, а не кирпичей. Находящиеся же в печи кирпичи использовались, очевидно, в качестве подставок для обжигаемых сосудов.)
В 1951 г. печь иного типа была обнаружена в Чернигове. (Богусевич В. А. Археологiчнi розкопки в Чернiговi в 1949 та 1951 pp. // Археологiчнi пам’ятки УРСР. 1955. Т. 5. С. 10 .) На склоне близ берега реки раскопана нижняя часть круглой печи, имевшей наружный диаметр немного более 5 м. Стенки печи были сложены из кирпичей на глиняном растворе. Размер кирпичей в среднем 2.8 х 27 х 35 см. Толщина стенок - в один кирпич, т.е. несколько более 30 см; эти стенки сохранились местами до шести рядов кладки. Со стороны склона к реке печь имела устье шириной около 1 м. Внутри печи выявлены остаток одной поперечной кирпичной стенки. Судя по размеру и характеру кирпичей, из которых сложена печь и которые обнаружены внутри ее и рядом в завалах, она относится к концу XI-началу XII в.
Наиболее полные сведения о конструкции древнерусских кирпичеобжигательных печей получены в Смоленске. Следы печей встречались здесь неоднократно. Так, в 1931 г. остатки одной печи были обнаружены на правом берегу Мавринского ручья (ранее - р. Малая Рачевка). (Археологическая находка в Смоленске // Рабочий путь (Смоленск). 1931. 29 авг. № 198; Сообщ. ГАИМК. 1932, № 5-6. С. 86. ) К сожалению, никаких чертежей этой печи не сохранилось, а по описанию понять ее конструкцию невозможно. Как действовала такая печь и была ли она действительно кирпичеобжигательной, а не какой-то другой, неясно.
В 1962 г. во время раскопок собора на Протоке примерно в 160 м к юго-западу от его руин были обнаружены остатки печи. В 1963 г. эта печь была раскопана (рис. 4-6 ). (ЮшкоА.Л. Кирпичеобжигательная печь конца XII в. в Смоленске // Культура Древней Руси. М., 1966. С. 307 .) Выяснилось, что здесь существовала не одна печь, а три, последовательно сменившие одна другую на том же месте, - верхняя, средняя и нижняя Печи врезаны в северный склон холмистой гряды.
Верхняя печь - круглая в плане; ее диаметр 4.2 м (рис. 7 ). Наружная стенка печи сделана из сырцовых кирпичей, уложенных в один ряд длинной стороной вдоль нее. Кладка выполнена на глиняном растворе. Толщина швов 3-4 см. Наибольшая высота сохранившейся части стенки 0.5 м. Внутри печь перегорожена семью поперечными стенками-перемычками, расстояния между которыми 15-20 см. В отличие от наружной стенки перемычки сделаны из обожженных кирпичей, уложенных длинной стороной поперек них. Толщина швов глиняного раствора в перемычках кверху уменьшается, а два верхних ряда кирпичей положены насухо. Через всю печь поперек перемычек проходит главный топочный канал, образуемый арочными проемами в середине каждой перемычки. Ширина арок этого канала около 70 см. Дно печи было покрыто слоем золы (3-6 см) и прожжено на глубину до 9 см. К боковым стенкам дно немного поднималось. В северной части печи на линии главного топочного канала находилось устье, перекрытое аркой шириной 0.45 м. Перед ней снаружи расположен узкий канал, ограниченный сырцовыми стенками, сохранившимися на высоту до 0.8 м. Кирпичи верхней печи - двух типов; подавляющее большинство их имеет размер 3-3.5 х 16-5-17 х 26-27 см, а небольшое количество - 3 х 145 х 25-25.5 см.
 |
 |
| Рис. 7. Верхняя кирпичеобжигательная печь в Смоленске на Протоке | Рис. 11. Кирпичеобжигательная печь в Смоленске на ул. Пушкина. Разрезы: 1 - двери; 2 - песок; 3 - обожженный кирпич; 4 - глина; 5 - обожженная глина; 6 - кирпичный бой; 7 - сырцовый кирпич; 8 - кирпич; 9 - продукция печи (кирпичи); 10 - зола; 11 - под печи; 12 - глиняный раствор; 13 - обожженный глиняный раствор; 14 - материк. |
Верхняя печь была сооружена не на материковом грунте, а на развалинах другой печи такого же типа. Между печами - прослойка глины толщиной 6 - 10 см. Средняя печь несколько меньше диаметром, чем верхняя (3.15 м), а направление каналов и перемычек этих печей не вполне совпадает (рис. 8 ). Внешняя стенка средней печи сложена из сырцов, лежащих длинной стороной вдоль стенки, а близ устья - из сырцов, повернутых поперек стенки. Печь имела шесть перемычек, сложенных (в отличие от верхней печи) не из обожженных кирпичей, а из сырцов, хотя встречаются и обожженные кирпичи. Размер кирпичей средней печи равен размеру кирпичей церкви на Протоке. Знаки на кирпичах печи и собора тоже совпадают. Таким образом, несомненно, что средняя печь функционировала во время строительства собора на Протоке. (О соборе на Протоке см.: Воронин Н.Н., Раппопорт П. А. Зодчество Смоленска XII-XIII вв. Л., 1979. С. 300 .)
Под средней печью обнаружены остатки еще одной, нижней, лежащей непосредственно на материке (рис. 9 ). Сохранилась она очень плохо и была вскрыта лишь частично. Сложена печь исключительно из сырцовых кирпичей, причем по размеру они таковы, как кирпичи средней печи. Совпадение размеров кирпичей, размера и положения устья и главного топочного канала позволяет заключить, что средняя печь была построена в процессе ремонта нижней. При этом ремонте, очевидно, несколько подняли дно печи и переложили перемычки.
В 1972 г. в западной части Смоленска, на склонах Чуриловского оврага (ул. Пушкина), были также обнаружены остатки кирпичеобжигательной печи. В 1973 г. эта печь была раскопана (рис. 10 -12). (Публикацию этой печи см.: Раппопорт П.А. Из истории строительного производства в Древней Руси // Зограф (Београд). 1982. № 13. С. 49 .) Она имела круглую форму с наружным диаметром 4.2 -4.3 м. Внешняя стенка печи сооружена в котловане, вырытом в склоне горы, после чего пространство между ней и материковым грунтом было забито чистой глиной. Стенка состоит из двух слоев, сложенных каждый из половинок кирпичей. Во внутреннем слое кирпичи слабообожженные, толщиной 3 -4 см при ширине 18 -19 см. В наружном слое, плотно прилегающем к внутреннему, кирпичи сырцовые. В обоих слоях связующим служит глиняный раствор (т.е. глина с песком). Стенка печи не строго вертикальна, а имеет кривизну: снизу до высоты около 1 м она слегка расширяется, выше начинает дугообразно сужаться. Толщина стенки около 30 см: сохранилась она местами до высоты 1.6 м. Дно печи глиняное, прожженное на глубину около 6 см. В направлении к топке (к северо-западу) дно несколько понижается, а к наружным стенкам, наоборот, повышается, причем разница в отметках достигает 40 см. Внутри печи в перпендикулярном топке направлении расположено семь стенок-перемычек. Они сложены из обожженных кирпичей размером 3.5 -3.8 х 17.5 -18 х 25.5 -26 см. Кладка выведена на глиняном растворе, но три верхних ряда кирпичей уложены насухо. Толщина перемычек - в одну длину кирпича, высота - 1.0 -1.1 м. Расстояния между перемычками колеблются от 15 до 30 см, но первоначально, когда перемычки не были деформированы, расстояния эти, видимо, не превышали 20 см. В середине каждой перемычки находится арочный проем шириной 75 -95 см, высотой 60 -80 см. Проемы расположены приблизительно один против другого, образуя главный топочный канал. На дне печи лежал слой золы (12-25 см), а над ним - слой мелкой кирпичной крошки (8 -10 см). Поверх этих слоев остатки печи были забиты чистой красной глиной, кусками сырцовых и обожженных кирпичей, причем в средней части печи было больше глины, а вдоль краев - почти исключительно кирпичи. Кирпичи арок топочного канала имели поверхности, сплавившиеся до состояния клинкера, а глиняный раствор между кирпичами обжегся, как кирпич. Выяснилось, что первоначально боковые стенки перемычек были обмазаны глиной. Ко времени раскопок перемычки оказались сильно наклоненными и заметно поврежденными в верхних частях. Одна из арок (в четвертой перемычке) была вычинена еще в древности, о чем свидетельствует наличие подпирающей ее дополнительной нижней арки. Топка печи полностью уничтожена поздней ямой.
В процессе раскопок выяснилось, что вышеописанная печь построена на остатках другой, аналогичной. Размер печей и их положение совпадают, но в северной части (близ устья) верхняя печь стояла отступя на половину толщины наружной стенки вглубь от положения нижней. Последняя была сложена лишь частично, после чего забита глиной и обломками кирпичей, среди которых найдены даже целые экземпляры. Сохранились остатки топки нижней печи: большие камни, видимо лежавшие в основании топки, а между ними — много золы и обожженной глины. По бокам разрушенной топки обнаружены большие ямы от столбов, также, вероятно, связанные с конструкцией топки. Кирпичи нижней печи не отличаются по формату от кирпичей верхней. Между перемычками верхней печи при раскопках было найдено несколько стопок кирпичей, провалившихся туда, очевидно, при ее разрушении (рис. 13 ). Это остатки невыбранной продукции. Размер кирпичей 3.2-3.8 х 17-5-18-5 х 24-245 см. В завале найдены также узкие кирпичи с полукруглым торцом — для выкладки маленьких полуколонок. Почти все эти кирпичи слабого обжига.
Печи, раскопанные в Смоленске в 1963 и 1973 гг., расположены в разных районах города и, судя по форматам их кирпичей, не вполне одновременны. Печь на Протоке была сооружена в конце XII в. и перестроена в самом начале XIII в., тогда как печь на ул. Пушкина построена чуть позже, по-видимому примерно в 1230 г.
Рис. 14. Кирпичеобжигательная печь в Чернигове
В 1984 г. был обнаружен комплекс из пяти печей в Чернигове на берегу р. Стрижень у оз. Млыновище. (Щекун О.В. Новий плiнфовипалювальний комплекс кiнця XII столiття в Чернiговi // Перша чернiгiвська обласна наукова конф. з iст. краезнавства, присвяч. XXVII с’iзду КПРС: Тез. доповiдей. Чернiгiв, 1985. С. 104; Щекун А.В., Кузнецов Г. А. Работы в Чернигове // АО 1984 г. М., 1985. С. 329. ) Печи расположены в одну линию, на расстоянии около 2 м одна от другой. Исследованы две наилучше сохранившиеся печи (рис. 14 ). Они врезаны в грунт на 0.7 м, прямоугольные (4.8 х 4.6 и 4.1 х 3.6 м), разделены внутри стенкой, идущей вдоль печи. Ширина устья 0.8 м. Толщина наружных стенок до 0.9 м. Сложены печи из плинфы на глине. Размер плинф 26-30 х 17-24 х 3.5-4 см. В наружных стенках уцелели сырцовые кирпичи. В развале найдены обломки арочных перекрытий топочных каналов и продухов, соединявших сохранившиеся нижние камеры с несохранившимися верхними, обжигательными. Авторы раскопок датируют печи второй половиной XII в.
Выявленные до настоящего времени древнерусские кирпичеобжигательные печи можно разделить на две группы, два самостоятельных типа. К одному типу относятся киевские печи и черниговские, на Млыновище; ко второму - все остальные. Киевские печи построены на плоской местности и имеют поэтому очень толстые стенки. Внутри они разделены на две топочные камеры. Ширина камер такова, что они не могли быть перекрыты плоским кирпичным подом, а несомненно завершались сводчатым перекрытием, сквозь которое должны были проходить отверстия-продухи. Деление на две топочные камеры, сводчатое перекрытие с продухами имели и черниговские печи. Все остальные печи принципиально иные. Поперек печи здесь всюду проходят тонкие стенки, сквозь которые вдоль нее идет перекрытый арками главный топочный канал. Можно отметить, что такой тип печей представлен двумя вариантами. К одному относится суздальская печь, имеющая прямоугольную форму, а над поперечными стенками - под из горизонтально лежащих кирпичей. Другой вариант представлен смоленскими печами и, судя по плану, видимо, также первой черниговской. В данном варианте печи круглые, а подом обжигательной камеры служили верхние поверхности поперечных стенок. Печи врезаны в склон, и поэтому у них стенки довольно тонкие.
Сравнение древнерусских кирпичеобжигательных печей с печами соседних территорий дает основание заключить, что оба выявленных на Руси типа имели широкое территориальное распространение. Так, несколько печей XI -XII вв., предназначенных для обжига черепицы, были раскопаны в Херсоне (Якобсон A.Л. Керамика и керамическое производство средневековой Таврики. Л., 1979. С. 155; 2) Средневековый Херсонес. М.; Л., 1950. С. 155. ). Печи эти грушевидные или овальные в плане. Стенки их сложены из сырцов, а снаружи обложены камнями. Поперек печи размещены стенки, сквозь которые проходит перекрытый арками главный топочный канал. На территории Крыма обнаружено довольно значительное количество печей другого типа, предназначенных для обжига амфор и относящихся к VIII -IX вв. (Якобсон А.Л. Керамика и керамическое производство… С. 39-56. ) Они прямоугольные, имеют два продольных топочных канала и под с круглыми продухами. Известна печь, по-видимому, X в. в Мадара (Болгария). (Рашенов А. Пещь за глиняны изделия в Мадара // Мадара: Разкопки и проучвания. София, 1936. Кн. 2. С. 25 .) Она врезана в землю, прямоугольная с поперечными перемычками, сквозь которые проходят два параллельных перекрытых арками топочных канала. Под обжигательной камеры здесь сложен из горизонтально расположенных кирпичей.
Близкие по конструкции печи имели распространение и на территории, входившей в состав Золотой Орды. Так, печь для обжига кирпича, функционировавшая на рубеже XIII -XIV вв., была раскопана в древнем Сарайчике. (Пацевич Г.И. Печь для обжига кирпича в древнем городе Сарайчике // КСИИМК. 1957. Вып. 69. С. 111 .) Здесь поперечные стенки были расположены настолько близко одна от другой, что их верхняя поверхность могла служить подом обжигательной камеры. Прямоугольная печь XIV в., размером 3.0 х 2.5 м, вскрыта в Болгаре. (Хованская О.С. Гончарное дело города Болгара // МИА. 1954. № 42. С. 366 .) Она, по-видимому, имела под из горизонтально лежавших кирпичей, опиравшихся на поперечные стенки. Две печи, представляющие собой единый производственный комплекс и относящиеся к рубежу XIII -XIV вв., обнаружены в средневековом Белгороде. (Кравченко А.А. Производственные комплексы Белгорода XIII-XIV вв. // Античная Тира и средневековый Белгород. Киев, 1979. С. 115 .) Они встроены в остатки античных жилых построек. Стенки их сложены из сырцов на глиняном растворе, а пространство между стенками и каменными стенами древних построек забито для теплоизоляции землей. Печи прямоугольные, размерами 2.7 х 2.6 и 3.1 х 2.7 м. Топочный канал, перекрытый арками, проходит вдоль печи. Под обжигательной камеры выложен глиняными плитами и имеет круглые продухи. В торцовой стенке обжигательной камеры сохранилось отверстие загрузочного хода (шириной 65 см); через этот ход печь и загружали продукцией, и убирали после обжига. По предположению исследователей, печи служили для обжига кирпичей, черепицы, труб и прочих строительных материалов. Более крупная прямоугольная печь (4.5 х 3.0 м), с шестью поперечными стенками, раскопана в Старом Орхее. (Полевой Л.Л. Городское гончарство Пруто-Днестровья в XIV в. Кишинев, 1969. С. 87 .) Сквозь поперечные стенки вдоль печи здесь также проходил перекрытый широкими арками топочный канал. Как была устроена верхняя камера (обжигательная), сведений нет. Печь служила для обжига кирпичей и относится к XIV в. Там же были выявлены несколько меньшие печи для обжига посуды, имевшие круглую форму (диаметром до 1.6 м) и всего по две поперечные стенки. Остатки печи для обжига строительной керамики (в том числе, по-видимому, и кирпичей), относящейся к IX -X вв., были раскопаны в монастырском комплексе близ Большой базилики в Плиске. (Витлянов С. Застопанския облик на манастира при Голямата базилика в Плиска // Археология (София). 1984. № 2-3. С. 97-99 .) Печь квадратная, со скругленными углами, сложенная из кирпичей и камней; размер сторон около 3.5 м. Сохранились основания продольных и поперечных стенок.
Печи, специально предназначенные для обжига кирпичей, в значительном количестве изучены на территории Средней Азии. Здесь известны печи, относящиеся к XI -XII и XIII -XV вв. (Пругер Е.Б. Кирпичеобжигательное производство средневекового Мерва // ТЮТАКЭ. 1969. Т. 14. С. 230-239 .) Эти печи прямоугольные, с пятью-семью поперечными стенками внутри и проходящим сквозь них одним топочным каналом, перекрытым арками. Размер печей обычно около 3 м. Подом обжигательной камеры служили верхние горизонтальные плоскости поперечных стенок.
Обзор кирпичеобжигательных и крупных гончарных печей, приблизительно синхронных древнерусским печам и расположенных на территории Крыма, Болгарии, золотоордынских владений и Средней Азии, показывает, что эти печи представляют собой прямые аналогии печам Древней Руси. Таким образом, почти идентичные по конструкции печи для обжига кирпича применялись в X -XV вв. на чрезвычайно обширной территории Юго-Восточной Европы и Средней Азии. Исследователи уже отмечали, что по происхождению данный тип связан с позднеантичными традициями. (Якобсон А.Л. Керамика и керамическое производство… С. 57 .) При этом выясняется, что расположение печей на плоской площадке или на склоне не является принципиальным отличием, а связано с местными условиями. Если была возможность врезать печь в глинистый склон, это, конечно, повышало ее теплотехнические качества и удешевляло строительство. Но если такого склона поблизости не было, печь строили на плоскости, значительно увеличивая толщину наружных стенок или же забучивая пространство вокруг стенок камнями и засыпая землей. Не является принципиальным отличием и форма печи — прямоугольная или круглая, поскольку известны одинаковые по устройству печи как той, так и другой формы, а иногда даже промежуточные - приближающиеся к прямоугольнику со скругленными углами. Более существенное различие - наличие или отсутствие специального пода с круглыми продухами. В тех печах, которые несомненно специально строились для обжига кирпичей, а не амфор или другой посуды, подом служили верхние поверхности стенок или же горизонтально лежавшие на этих стенках кирпичи. Печи с круглыми продухами, проходящими сквозь сводчатый под, большей частью предназначались для обжига сосудов, а не киричей. Очень возможно, что такое деление не было безусловным и кирпичи обжигали в печах обоего типа. Но все же, с этой точки зрения, печи, раскопанные в Киеве близ Десятинной церкви, как и черниговские, на Млыновище, по конструкции приближаются к печам для обжига крупных сосудов.
Там, где это было возможно, печи строили рядом с объектом строительства. Именно так были поставлены печи в древнем Смоленске. Однако не во всех городах можно было организовать формовку и обжиг кирпича на строительной площадке или поблизости от нее. Поэтому в Чернигове печи размещены несколько поодаль, за границей города. В Суздале печь тоже стоит вне детинца, но зато у выходов хорошей глины. Разведка, проведенная в 1976 г. в Полоцке, показала, что здесь, судя по находкам не бывших в употреблении и недожженных кирпичей, район кирпичеобжигательного производства находился напротив детинца, на правом берегу Двины - в районе Якиманского посада. В Рязани печи размещены у с. Шатрище - в 2 км вверх по Оке от древнего города. Обращает на себя внимание, что там, где печи находились вдалеке от строительной площадки, они расположены так, чтобы кирпич можно было подвозить по воде.
Среди древнерусских кирпичеобжигательных печей, изученных раскопками, наилучше сохранившимися являются две смоленские. Однако даже они не дают всех необходимых сведений для реконструкции процесса обжига. Тем не менее анализ устройства этих печей в сочетании с немногочисленными позднесредневековыми письменными источниками, а также этнографическими материалами о кустарном обжиге кирпича в XIX в. позволяет понять основные черты процесса эксплуатации таких печей.
Прежде всего очевидно, что при длинном топочном канале и относительно высоких перемычках должно было применяться длиннопламенное топливо, т.е. обычные дрова. Кстати, древесное топливо вплоть до начала XX в. продолжало считаться лучшим для этих целей. (Вебер К.К. Указ. соч. С. 214; Ягодин В.Г. Указ. соч. С. 50; Гончар П.Д. Указ. соч. С. 36 .) Жар (т.е. горячие газы) распространялся по главному топочному каналу и по поперечным каналам между перемычками, создавая необходимую для обжига температуру.
Поскольку в отличие от суздальской печи в Смоленске над перемычками нет специального пода, очевидно, что подом печи служили верхние плоскости самих перемычек. Пространства между перемычками имели ширину не более 20 см; следовательно, если сырцовые кирпичи клали на ребро поперек этих каналов, то они не должны были проваливаться. Тем не менее, по-видимому, нижний ряд обжигаемых кирпичей, кроме того, еще подклинивали, чтобы они лучше держались и не проваливались в каналы между перемычками. Такие подклиненные кирпичи, стоящие в каналах тычком кверху, были обнаружены при расчистке обеих смоленских печей. Этот нижний ряд кирпичей создавал решетку, на которую укладывали подлежащую обжигу продукцию. (Такая решетка была, например, выявлена в печи конца XVIII в., вскрытой раскопками в Костромской области (Кузнецова М.Ю. Раскопки печи для обжига кирпича в пос. Селище // АО 1975 г. М, 1976. С. 71 .) Вероятно, для лучшего обжига ряды обжигаемых сырцов клались на ребро, причем кирпичи одного ряда размещались перпендикулярно кирпичам соседнего или же «в елку». О каком-то определенном порядке укладки свидетельствует стопка кирпичей, найденная в канале печи 1973 г., явно провалившаяся в этот канал при деформации перемычек. Здесь все кирпичи стояли тычками кверху: один кирпич поперек канала, несколько параллельных друг другу кирпичей вдоль него, затем опять один кирпич поперек. Очень возможно, что ряды сырцов, стоящие на ребре, чередовались с рядами, лежащими плашмя. (Так, например, судя по найденным остаткам продукции, укладывали сырцы в печь, обслуживающую строительство Десятинной церкви (Новое в археологии Киева. С. 336 ). Так же укладывали сырцы для обжига в XIX в. полтавские гончары (Зарецкий Н.А. Гончарный промысел в Полтавской губернии. Полтава, 1894. С. 68 )
Обжиг представлял собой достаточно сложный процесс, при котором в печи сперва создавали не очень высокую температуру, а затем поднимали ее до 800- 950 °. После того как обжиг завершался, ждали, пока печь остынет, на что уходило не менее недели. (В Житии Евфроснньи Полоцкой описано чудо, благодаря которому были получены кирпичи для завершения строительства храма: «…обретеся пещ полна плынф жженных, и уже студеных, крепких зело». Здесь специально отмечено, что кирпичи были уже остывшие, т.е. сразу пригодные к строительству (Димитрий. Книга житий святых. Месяц май. 23 мая. Киев, 1700) Весь цикл работы печи - от загрузки до выгрузки продукции - в XIX в. продолжался около двух-трех недель. Крупский А.К. Кирпичное производство. С. 142; Семенов М.И. Указ. соч. С. 73; Ягодин В.Г. Указ. соч. С. 60 .)
Во время работы печи горячие газы должны выходить в верхнее отверстие. Отверстие это должно было быть достаточно большим, чтобы через него можно было вести загрузку и выгрузку продукции. (В прямоугольной печи рубежа XIII-XIV вв., раскопанной в Белгороде, для загрузки существовало специальное отверстие в торцовой стенке. Ход этот не имел следов обжига; очевидно, после загрузки отверстие замазывалось глиной (КравченкоА.А. Указ. соч. С. 121 ) Очень возможно, что печь вообще не имела сводчатого верха, а стенки ее поднимались на высоту, соответствующую высоте рядов загруженной продукции, т.е. не более 3 м над уровнем верхней площадки перемычек. Даже в XIX в. при кустарном производстве предпочитали строить печи с открытым верхом, без свода. (Вебер К.К. Указ. соч. С. 229 .) В таком случае кирпичи двух-трех верхних рядов укладывали плашмя вплотную, так что они служили как бы крышей над остальной продукцией. Поверх этих кирпичей обычно насыпали тонкий слой песка или шлака. Для защиты от дождя над печью ставили деревянный навес. (Печи под деревянным навесом хорошо видны, например, на рисунке С. Ремезова, рубеж XVII-XVIII вв. (см.: Гольденберг Л.А. Семен Ульянович Ремезов. М., 1965. Рис. после с. 56 ). Подобные печи употреблялись и в западноевропейской средневековой строительной практике (Atszynski M. Technika i organizacja budownictwa ceglanego w Prusach w koncu XIV i w pierwszej polowie XV w. // Studia z dziejov rzemiosla i przemyslu. Wroclaw, 1970.T. 9. S. 65 )
Реконструкция, хотя бы в самых общих чертах, процесса функционирования смоленских кирпичеобжигательных печей позволяет сделать примерный расчет их производительности. Как известно, при установке кирпичей на ребро между ними остаются свободные места, чтобы горячие газы могли охватить сырец со всех сторон, поэтому в одном ряду в печи можно было разместить примерно 400 -500 штук. По высоте в кирпичеобжигательных печах XIX в. рекомендовалось укладывать не более 25 рядов сырцов, а большей частью - значительно меньше, всего 16 -18 рядов. Тонкие кирпичи XII в. (плинфа) гораздо легче поддавались деформации, и несомненно, что эти кирпичи нельзя было укладывать во много рядов, как брусковые. Если принять, что печь загружали плинфой на высоту 10 рядов, то окажется, что в смоленской печи можно было одновременно обжигать до 4 -5 тыс. штук кирпичей. Сезон работы кирпичеобжигательных печей мог продолжаться несколько дольше, чем сезон формовки сырцов, - до 150 рабочих дней. (Вебер К.К. Указ. соч. С. 132.) Учитывая, что цикл работы печи был примерно 2.5 недели, можно полагать, что каждая печь использовалась 8 -10 раз за сезон и могла дать, таким образом, до 50 тыс. кирпичей. Количество кирпичей, необходимых для возведения достаточно крупного храма (например, собора на Протоке в Смоленске), несколько меньше 1 млн штук. А так как при обжиге получалось много брака, то примерным количеством можно считать 1200 тыс. штук. (Согласно нормам русского кустарного производства XIX в., при выделке и обжиге кирпича тогда допускалось 20 % брака (Рошефор Н.И. Указ. соч. С. 295 ). По сведениям 1847 г., из 100 тыс. штук сырцов выходило 80 тыс. годных кирпичей (Коноров А.В. Указ. соч. С. 209 ). Польские исследователи считают, что при обжиге кирпичей готических построек брак составлял около 1/6 (см., напр.: Wyrobisz A. Op. cit. S. 79 ). При обжиге плинфы процент брака должен был быть еще больше.) Следовательно, чтобы обеспечить строительство храма средней величины, должны были в течение двух сезонов одновременно работать не менее 10 печей такого типа, как раскопанные в Смоленске. Суздальская печь по площади немного меньше смоленских, и, следовательно, ее производительность должна быть тоже немного меньше. (Впрочем, по данным А.Д.Варганова, в суздальской печи могло одновременно обжигаться также около 5 тыс. штук сырцов (см.: Варганов А.Д. Указ. соч. С. 50 )
Знаки на кирпичах. На многих дрневнерусских кирпичах-плинфах имеются знаки. Классификацию их предложил И.М. Хозеров. (Хозеров И.М. Знаки и клейма кирпичей смоленских памятников зодчества древнейшего периода // Науч. изв. Смолен, гос. ун-та. 1929. Т. 5, вып. 3. С. 167 .) По его терминологии, все выпуклые изображения (как на торцах, так и на постелистой стороне кирпичей) называют знаками, а изображения, вдавленные с помощью штампа, - клеймами. В дополнение к данной классификации Л. А. Беляев предложил ввести термин «метки» для обозначения знаков, проведенных пальцем или каким-либо инструментом на постелистой стороне кирпича до его обжига. (Беляев Л.А. Из истории древнерусского строительского ремесла // Проблемы истории СССР. М., 1973. С. 439. В.Д. Беленицкий предложил иную терминологию: знак — изображение, сделанное пальцем или инструментом; клеймо — оттиск штампом; граффити — изображение, сделанное после обжига (см.: Беленицкий В.Л. Клейма и знаки на кирпичах XII в. из церкви Дмитрия Солунского в Пскове // СА. 1971. № 2. С. 272, примеч. 2). Эта терминология менее удобна, чем предложенная И.М. Хозеровым, поскольку почти все изображения, встречающиеся на древнерусских кирпичах (как выпуклые, так и вдавленные), попадают в таком случае под одно понятие — клейма .) Все эти знаки различны не только по рисунку и технике выполнения, но и по широте распространения в различных строительных центрах Руси. Более того, как выяснилось, они различны и по назначению.
Наиболее широкое применение имели знаки на торцах кирпичей (рис. 15, 16 ). Они употреблялись в черниговском, рязанском, смоленском, полоцком, гродненском зодчестве. Большое количество подобных знаков, зарегистрированных при изучении многочисленных памятников, как сохранившихся, так и раскопанных, привлекло к ним усиленное внимание исследователей. Такие знаки рассматривали как знаки собственности, как личные клейма мастеров, наконец, как знаки заказчиков. Однако сопоставление знаков с процессом изготовления кирпичей привело к выводу, что в действительности данные знаки — производственные. Ими метили верхний кирпич каждого штабеля сырцов («банкет»), для того чтобы определять день формовки штабеля или партию, предназначенную для одновременного обжига в печи. (Раппопорт П.А. Знаки на плинфе // КСИА. 1977. Вып. 150. С. 28 .)
Знаки на торцах кирпичей в подавляющем большинстве случаев находятся на коротком торце, хотя встречаются и на длинном. Отмечено (очень редко) наличие и таких кирпичей, на которых знаки расположены на двух торцах: противолежащих коротких или на длинном и коротком. Все знаки выпуклые, не имеющие вдавленности в тесто кирпича, и безусловно исполнены оттиском деревянной формы - матрицы. Если матрица вырезалась на стенке самой рамки, то несомненно, что рамка должна была быть разъемной, поскольку иначе знак смазывался бы при выбивании сырца из нее. Стенка с вырезанным знаком могла быть сменной, т. е. вставляться в рамку только при формовке кирпича со знаком. Однако четкость формовки плинф при большой площади их постелистой поверхности и малой толщине заставляет думать, что рамка могла быть не разъемной, а жесткой, связанной на углах в шип или в замок. При этом условии исключается возможность помещения матрицы знака на стенке рамки. В таком случае приходится допустить, что в рамку закладывалась отдельная планка с вырезанной на ней матрицей. При выбивании сырца планка выпадала вместе с ним, обеспечивая сохранность выпуклого знака. После использования планка, вероятно, прочищалась или даже мылась, чтобы при следующей набивке глиной опять дать четкий отпечаток. Размер кирпичей со знаками, насколько можно заметить, не отличается от размеров кирпичей без них. Поэтому если знак вырезался на отдельной планке, то формы для кирпичей со знаками делались специально длиннее на толщину планки, чем обеспечивалась равная величина их и обычных кирпичей.
Встречаются кирпичи, на которых один и тот же знак, безусловно оттиснутый одной матрицей, встречается как в прямом, так и в перевернутом положении. Это может объясняться переворачиванием планки с матрицей или же самой рамки, не имевшей дна. По наблюдениям И.М. Хозерова, кирпичи использовались в кладке, как правило, в положении, обратном тому, в котором формовались, т.е. нижней стороной кверху. Исходя из этого Хозеров предложил изображать знаки при публикации так, как они располагались в кладке, а не так, как они формировались. Однако, по-видимому, более целесообразно приводить изображения всех знаков в таком положении, которое они имели при формовке. При этом необходимо давать изображение не только самого знака, как это делал Хозеров (и все исследователи до него), но и всего торца кирпича, поскольку для определения идентичности знаков важен не только их рисунок, но и положение, которое они занимают на торце. Что же касается точного рисунка знаков, то он как раз может несколько варьировать даже в том случае, если знаки были оттиснуты с одной матрицы, ибо после формовки матрицы приходилось прочищать от приставшей глины и делалось это не всегда одинаково тщательно. В результате получались знаки, совпадающие по рисунку и габаритам, но имевшие разную толщину линий и разную степень отчетливости оттиска.
Процент кирпичей со знаками на торцах неясен. Ни в одном случае не удалось произвести точных статистических подсчетов соотношения количества кирпичей со знаками и без них. Возможно, что в разных памятниках оно было разным. Приблизительный подсчет количества знаков можно сделать на сохранившихся участках стен раскопанных зданий. Так, в соборе Троицкого монастыря на Кловке в Смоленске на внутренней поверхности северной стены северного притвора зафиксировано 9 знаков на 200 кирпичей. Учитывая, что в кладке знаки не играли никакой роли и кирпичи одинаково часто укладывали знаками как на фасад, так и внутрь кладки, можно предположить, что еще примерно такое же количество знаков здесь имеется на невидимой снаружи стороне кирпичей. Кроме того, из подсчета следует исключить кирпичи, выходящие на фасад длинной стороной, ибо в Смоленске знаки в подавляющем большинстве случаев встречаются на короткой стороне. В результате оказывается, что при таком подсчете знаки должны были находиться примерно на 18 кирпичах из 150 - 12 %. В кладке апсиды этого же храма подобный подсчет выявляет несколько меньшее количество кирпичей со знаками - всего 8 %. Специальная разборка небольшого упавшего блока кладки у юго-западного угла собора на Протоке в Смоленске дала 17 % кирпичей со знаками (5 плинф из 30).
Количество знаков, оттиснутых с одной матрицы, тоже неизвестно. Одинаковых знаков зарегистрировано около 40. В действительности, вероятно, их было значительно больше. Отмечено, что одинаковые знаки чаще встречаются на одном участке здания. Видимо, это связано с тем, что на данном участке постройки использовалась одна партия кирпича, меченного одинаковыми знаками. Так, в смоленском соборе на Протоке есть знаки, которые в основном встречались в кладке южной капеллы, другие - в кладке северной, третьи — в южной части западной стены галереи и т. д. В церкви Петра и Павла в стене лестницы, ведущей на хоры, один из знаков зафиксирован 17 раз.
На торцах кирпичей встречаются как очень простые знаки (например, одна черточка), так и довольно сложные по рисунку. В нижней части зданий применялось обычно большее количество простых знаков, а выше - более сложные. Очевидно, по мере изготовления кирпичей знаки постепенно усложнялись, для того чтобы избежать их повторения.
Рис. 19. Знак на постелистой стороне кирпича. Полоцк. Церковь на Рву
Среди знаков на торцах имеются «княжеские» - вероятно, личные знаки князя-заказчика (рис. 17 ). Встречаются они в небольшом количестве, по-видимому лишь по одному рисунку в памятнике. Возможно, что таким знаком метили партию сырцов, связанную с каким-либо определенным днем или событием (день рождения князя или что-нибудь подобное). Попадаются также знаки в виде букв, иногда по нескольку вместе. В одном случае, в Успенском соборе Старой Рязани, обнаружен знак в виде надписи в зеркальном отражении - «Яков тв…» (вероятно, «творил»). (Монгайт А.Л. Старая Рязань. М., 1955. С. 88 .) Видимо, это имя мастера-формовщика. Деятельность мастера по замесу глины и формовке сырцов, очевидно, определялась термином «творить». (См.: Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. СПб., 1882. Т. 4. С. 405 (творить – «растворять или разводить в жиже, месить или замешивать» ).
Следует отметить, что почти во всех памятниках можно увидеть знаки, очень близкие по рисунку, но отличающиеся мелкими деталями, величиной или расположением на кирпиче, что свидетельствует о выполнении их оттиском с разных матриц. Такие знаки мы, естественно, должны считать разными вариантами. Вместе с тем их близость дает основание полагать, что мастера, вырезая изображения на деревянной стенке рамки, имели в виду один рисунок. Определить, когда было задумано сделать одинаковый знак, а когда разные, хотя и похожие, бывает не всегда легко. Поэтому если количество вариантов знаков (т.е. знаков, оттиснутых с разных матриц), найденных при раскопках, можно подсчитать довольно точно, то количество разных рисунков большей частью определяется приблизительно.
Общее количество различных знаков, применявшихся при формовке кирпичей одного здания, было довольно значительным. Конечно, ни в одном случае мы не знаем их подлинного числа, поскольку в раскопках удается изучить лишь нижние части кирпичных кладок, а в сохранившихся зданиях такой подсчет тем более невозможен. Наибольшее количество вариантов знаков отмечено в соборе на Протоке в Смоленске - здесь их 214, если принимать за разные знаки изображения, оттиснутые с разных матриц, даже при совпадении рисунка. Если же сходные по рисунку знаки, оттиснутые с разных матриц, считать за один, то общее количество знаков, найденных в этом храме, будет около 130. Так как от здания собора сохранились только нижние части стен и столбов, можно полагать, что в целом сооружении было использовано не менее 200 знаков разного рисунка.
Собор на Протоке - один из крупнейших памятников древнего смоленского зодчества; в большинстве памятников объем кирпичной кладки был меньшим, а следовательно, количество знаков тоже было несколько меньшим. Можно считать, что общее количество различных знаков на торцах кирпичей, использованных в каждом отдельном памятнике русского зодчества в XII в., составляло примерно 100-200, а иногда, возможно, несколько больше.
В некоторых случаях удается отметить не только близость рисунка знаков на кирпичах различных памятников, но и прямое их совпадение, т.е. оттиск с одной матрицы. Ясно, что речь идет о достаточно сложных по рисунку знаках, так как совпадение простых знаков может быть и случайным. Наличие в разных памятниках знаков, оттиснутых с одной матрицы, могло иметь место только в том случае, если после завершения строительства одного здания при налаживании производства кирпичей для следующей постройки использовали сохранившиеся дощечки с вырезанными на них знаками. Естественно, что такое сохранение матриц предполагает работу одного и того же мастера-формовщика и, следовательно, свидетельствует о хронологической близости данных памятников.
Совершенно иной характер имеют знаки на постелистой стороне кирпичей. Они, как правило, довольно крупные, часто сложные по рисунку, выпуклые, оттиснутые в деревянной форме, причем в отдельных случаях на кирпичах можно заметить даже отпечатки волокон дерева этой формы. Все знаки находятся на нижней стороне кирпичей, т.е. на той, которая при формовке располагается на подкладной доске. Очевидно, что матрица была вырезана именно на этой; доске. В кладке же, наоборот, такие знаки почти всегда находятся на верхней стороне кирпичей. Все знаки обнаружены в случайных местах кладки и были прикрыты раствором, т.е. не играли никакой роли при возведении здания. Известны подобные знаки лишь в нескольких памятниках древнерусского зодчества. Так, их наличие отмечено на кирпичах Десятинной церкви в Киеве, Спасской церкви-усыпальницы в Переяславле, Успенского собора во Владимире-Волынском, церкви на Рву в Полоцке, церкви Дмитрия Солунского в Пскове и церкви Благовещения в Витебске. В Смоленске знаки на постелистой стороне кирпичей выявлены в Борисоглебском соборе Смядынского монастыря, церкви Петра и Павла, на кирпичах, найденных при раскопках у восточной стороны современного собора, т.е. происходящих, по-видимому, из той части собора Мономаха, которая была достроена при князе Ростиславе. Таким образом, кроме Десятинной церкви (конец Х в.) и Спасской церкви в Переяславле (конец XI - начало XII в.), все остальные знаки относятся к памятникам, возведенным в первой половине и середине XII в.
По содержанию это большей частью княжеские знаки, различные во всех памятниках, т.е., видимо, личный знак князя-заказчика (рис. 18, 19 ). (Раппопорт П.А. Строительные артели Древней Руси и их заказчики // СА. 1985. № 4. С. 87 .) Кроме княжеских на кирпичах имеются и другие знаки. На кирпичах Десятинной церкви отмечены знаки в виде греческих надписей, к сожалению не читаемых из-за их фрагментарности. Надпись есть и на кирпиче из Спасской церкви в Переяславле.
Выпуклые знаки на постелистой стороне кирпичей известны не только в русской, но и в византийской архитектуре, где они применялись по крайней мере с IV в. (Mango С.A. Bizantine brick stamps // Amer. Journ. Archaeology. 1950. Vol. 54. P. 19 .) Среди них встречаются имена, монограммы, надписи. Большинство исследователей византийского зодчества считают, что это в основном знаки заказчиков или донаторов. Знаки, очевидно, играли также какую-то счетную роль, поскольку имеются лишь примерно на 1 % кирпичей. Таким образом, кирпичи Десятинной церкви свидетельствуют о продолжении на Руси византийской традиции помещать на постелистой стороне выпуклый знак с именем (или в данном случае с родовым знаком) сюзерена. Очевидно, что подобная картина наблюдалась в.отдельных случаях и позднее, до середины XII в.
 |
 |
| Рис. 20 Кирпич с клеймом. Смоленск. Церковь на Большой Краснофлотской улице | Рис. 22. Клейма. Собор Спасского монастыря в Новгороде-Северском |
 |
 |
| Рис. 21. Кирпич с клеймами. Смоленск. Собор на протоке | Рис. 23. Метки на кирпичах. Чернигов. Борисоглебская церковь. По Н.В. Холостенко |
Третий тип изображений, встречающихся на древнерусских кирпичах, - клейма (рис. 20 ). Они зарегистрированы на кирпичах ряда памятников Смоленской и Полоцкой земель. В Смоленске клейма имеются только в памятниках, относящихся ко времени от 40-х до 70-х гг. XII в.; в более поздних постройках клейм, как правило, нет. В виде единичного исключения обнаружено одно клеймо на кирпиче церкви на Большой Краснофлотской улице и одно - в соборе па Протоке. В том же соборе на Протоке было найдено несколько кирпичей, постелистая сторона которых была целиком покрыта узором, сделанным из клейм (рис. 21 ). В Полоцке клейма известны в Большом соборе Бельчицкого монастыря и одно клеймо встречено на кирпиче терема. Клейма имеются также на кирпичах церкви Благовещения в Витебске. Кроме этих памятников клейма обнаружены на кирпичах Спасского собора в Новгороде-Северском (рис. 22 ).
Многие клейма одинакового рисунка найдены в нескольких экземплярах - по одному оттиску на кирпиче. Но встречаются и такие кирпичи, на которых помещен ряд одинаковых клейм, расположенных обычно бессистемно. Например, в Смоленской бесстолпной церкви в детинце и Борисоглебском соборе Смядынского монастыря попадается как один оттиск некоторых клейм на кирпиче, так и большее их количество - до 10. На кирпиче той же бесстолпной церкви одно клеймо повторено 5 раз и дважды оттиснуто другое клеймо.
Клейма всегда расположены на верхней постелистой стороне кирпича. Они не имеют определенного зафиксированного положения на поверхности: совершенно одинаковые клейма на разных кирпичах обычно расположены в разных местах — в основном в средней части кирпича, но иногда и близко от края. Точно так же колеблется и глубина клейм, даже совершенно одинаковых по рисунку. Наконец, некоторые клейма вдавлены в кирпич с небольшим наклоном, т.е. их дно не параллельно плоскости постели кирпича. Все эти обстоятельства свидетельствуют, что клейма наносились на сырец путем оттиска штампом, который вдавливался в кирпич вручную. Несомненно, что оттиск делался после того, как глина срезалась с верхней плоскости кирпича. Инструмент для штамповки, очевидно, представлял собой палочку (вероятно, из рога) со специально обработанным торцом. Клейма, как правило, имеют маленький диаметр - от 1.3 до 3.5 см. Они большей частью круглые или овальные, хотя встречаются и более сложные по форме.
Известны случаи, когда клейма, оттиснутые одним штампом, обнаруживали на кирпичах разных памятников. Так, например, два клейма из бесстолпной церкви безусловно идентичны клеймам терема, построенного одновременно с этой церковью.
И.М. Хозеров приводит примеры, когда в Смоленске на бортах лекальных кирпичей, предназначенных для выкладки аркатур, были размещены узоры из клейм. (Хозеров И.М. Указ. соч. С. 178, 179 .) Таким образом, штамп для оттиска клейм мог, по-видимому, иногда использоваться и для нанесения на кирпичи декоративных мотивов. Тем не менее несомненно, что основное назначение клейм все же иное, не декоративное. Расположеные на постелистой стороне кирпичей клейма просматривались только тогда, когда кирпичи еще небыли использованы в кладке. О назначении клейм можно высказать лишь некоторые предположения. Наиболее правдоподобно, что клеймами отмечали определенные партии кирпичей. Сравнительно небольшое количество клейм, значительно меньшее, чем количество знаков па торцах, свидетельствует, что эти партии были довольно крупными. Быть может, так отмечали количество кирпичей, необходимых для всей загрузки печи или же какой-то ее части. А может быть, клеймом просто отмечали определенное количество кирпичей, и это была отметка счета сделанных сырцов, т.е. контроля количества заготовленной продукции.
Еще один вид знаков - метки, т.е. знаки, исполнение каким-то инструментом и даже просто пальцем на постелистой стороне кирпича. Они были в употреблении в Чернигове и отчасти в Киеве (Успенский собор Печерского монастыря). По рисунку метки довольно просты: это полосы, кресты, иногда буквообразные изображения, а иногда изображения, напоминающие княжеские знаки (рис. 23). Метки встречаются и на кирпичах со знаками на торце. Таким образом, метки и торцовые знаки не могли заменять друг друга; очевидно, что функции их не идентичны. Количество кирпичей с метками обычно значительно меньше, чем кирпичей со знаками на торце. В черниговском Борисоглебском соборе, где метки особенно многочисленны, отмечено, что лекальные кирпичи одного типа большей частью имеют однотипные метки. В том же памятнике сделано наблюдение, что однотипные метки часто концентрируются на одном участке здания. Очень вероятно, что метки играли роль счетных знаков, т.е. выполняли ту же функцию, что и клейма.
Наконец, есть еще один вид знаков, известный по кирпичам двух строительных центров Руси - Переяславля и Владимира-Волынского: параллельные полосы, нанесенные на постелистую сторону кирпича каким-то инструментом типа гребенки. Полосы эти, как правило, имеют волнообразные очертания, гораздо реже - прямолинейные (рис. 24 ). Часто полосы-«расчесы» покрывают всю поверхность кирпича (сплошное рифление); направлены они всегда вдоль длинной его стороны. Обычно, «расчесы» очень разнообразны как по расстоянию между линиями, так и по «шагу» волн. Экземпляры, имеющие такие «расчесы», составляют примерно около 5 % от общего количества кирпичей здания. Очень возможно, что этот вид знаков - производственный и по назначению совпадает со знаками на торцах, которые как раз в Переяславле и на Волыни не применялись. Кроме Переяславля и Волыни «расчесы» обнаружены также на кирпичах Успенской церкви на Подоле в Киеве. (Подобные «расчесы» встречаются и на древнеримских кирпичах (Rupp E. Bautechnik im Altertum. Munchen, 1964. Taf. 103 )
Иногда на постелистой стороне кирпичей встречаются рисунки, процарапанные палочкой по сырой глине. Эпизодичность появления таких рисунков свидетельствует, что они не играли никакой роли в процессе изготовления кирпичей или в строительстве. Это плоды самодеятельного творчества «плинфотворителей», представляющие интерес не с производственно-строительной стороны, а лишь как образцы народного искусства (рис. 25 ).
Сортамент кирпичей. Сортамент кирпичей древнерусских памятников, т.е. набор типов и форм кирпичей, а также процентное соотношение типов изучены крайне слабо. В сохранившихся памятниках это сделать трудно, ибо кирпичи, находящиеся в кладке, далеко не всегда возможно обмерить. В тех же случаях, когда они вскрыты раскопками, набор типов кирпичей и их процентное соотношение далеко не всегда соответствуют тому, что имело место в целой постройке, до ее разрушения. Часто в процессе расчистки территории остатки рухнувших верхних частей здания куда-либо увозили. Поэтому в раскопках иногда могут совсем не встречаться некоторые типы кирпичей, применявшиеся в основном в верхних частях сооружения, не говоря уже о том, что количественное соотношение различных типов найденных кирпичей может быть совершенно случайным.
Насколько можно судить по имеющимся отрывочным данным, в набор кирпичей Десятинной церкви входили в основном прямоугольные экземпляры. Наиболее употребительным был размер 30 х 35 см при толщине 2.5 см, однако встречались как более узкие кирпичи (24 х 35 см), так и квадратные (31 х 31 см). Применялись и узкие кирпичи-«половинки», шириной 15-16 см. Кроме того, в небольшом количестве обнаружены кирпичи с полукруглыми и треугольными торцами, а также слегка трапециевидные.
Наиболее детально был изучен сортамент кирпичей при разборке руин Успенского собора Киево-Печерского монастыря. (Холостенко М.В. Успенський собор Печерського монастиря // Стародавнiй Киiв. Киiв, 1975. С. 117. ) Здесь было собрано около 2800 целых экземпляров, относящихся к девяти различным типам. Конечно, нет полной уверенности, что все эти кирпичи принадлежали первоначальному зданию собора, а не участкам его ремонтов и перестроек, но все же анализ полученного материала дает основание судить о сортаменте кирпичей собора. Величина кирпичей колебалась в очень большом диапазоне. Так, широкие прямоугольные экземпляры, составляющие около 80 % всех найденных, имеют размеры от 27 х 28 до 35 х 40 см. Однако около 70 % этих прямоугольных кирпичей, т.е. более 55 % всех промеренных кирпичей собора, имеют размер, колеблющийся очень незначительно: 21 х 29 х 34-36 см. Примерно 10 % всех кирпичей относятся к другому варианту прямоугольных - узким, шириной от 15 до 19 см. Немного более 2 % кирпичей представляют совершенно особый тип, не встречающийся в других памятниках русского зодчества, - узкие кирпичи с расширенным полукруглым концом. Всё остальные типы составляют очень незначительный процент, - каждый тип не более 1.5 % от всех найденных кирпичей.
Иной сортамент кирпичей в черниговском Борисоглебском соборе. (Холостенко М.Б. Исследования Борисоглебского собора в Чернигове // СА. 1967. № 2. С. 192 .) Здесь наряду с прямоугольными кирпичами (нормальной ширины и узкими) встречаются узкие с полукруглым концом, трапециевидные со слегка скругленной стороной и сегментовидные со срезанной вершиной, используемые для выкладки полуколонн на фасадах. Кроме того, в этом памятнике имеется несколько типов лекальных кирпичей - полный набор, необходимый для выполнения аркатурного пояса. Очень близок сортамент кирпичей киевской Кирилловской церкви (рис. 26 ).
Анализ сортамента кирпичей смоленских памятников зодчества XII в. показал, что здесь во всех памятниках обычные прямоугольные кирпичи составляют не менее 70 % от общего количества, кроме того, до 20 % кирпичей представлены узкими прямоугольными экземплярами и лишь около 10 % составляют лекальные кирпичи различных типов.
Сортамент кирпичей памятников Смоленска очень существенно изменился вместе с изменением архитектурных форм в 80-х гг. XII в. До этого в состав набора обязательно входили кирпичи, из которых выкладывали мощные полуколонны на фасадах; они имели форму сегмента со срезанной вершиной (рис. 27 ). Начиная с 90-х гг. XII в. такие кирпичи больше не употреблялись, но зато в довольно значительном количестве появились кирпичи с полукруглым концом, служившие для выкладки тонких полуколонок на пучковых пилястрах (рис. 28 ). Впрочем, правильная полукруглая форма в таких кирпичах встречается лишь в редких случаях, обычно кирпичи имеют сильно уплощенный скругленный торец (рис. 29 ). В большинстве эти кирпичи по ширине соответствуют не основному, а узкому типу прямоугольных кирпичей данного здания, хотя в некоторых постройках широко использовались и широкие кирпичи с плоско-округленным торцом. Вместе с кирпичами для полуколонок часто применяли кирпичи обычного размера, но с одним округленным углом, т.е. в виде четверти круга. В сравнительно небольшом количестве в раскопках попадаются трапециевидные кирпичи, использовавшиеся, по-видимому, в основном для выкладки дверных косяков и оконных проемов. Для устройства орнаментальных поясов поребрика и зубчиков употребляли кирпичи-утюжки - узкие, с клиновидным торцом. Обычно их формовали совершенно самостоятельно, как об этом свидетельствует подобный кирпич собора на Протоке в Смоленске, имевший выпуклый знак в виде зигзага на длинной боковой стороне. Но иногда, судя по находкам в руинах церкви на Окопном кладбище в Смоленске, такие кирпичи изготовляли в виде сырцовой пластины с порезкой ее для разломки на три-четыре кирпича-утюжка. В очень небольшом количестве встречаются и дугообразно изогнутые кирпичи, служившие, видимо, для кладки аркатурных поясков к бровок.
Гораздо менее разнообразен сортамент кирпичей в памятниках новгородского зодчества. Здесь по существу применяли лишь прямоугольные кирпичи. При этом небольшая часть кирпичей имела значительно меньшую ширину, чем обычные кирпичи этого же памятника, т.е. представляла собой «половинки». В очень небольшом количестве встречаются также узкие кирпичи с треугольным концом, которые использовали для выкладки зубчиков. Исключением среди новгородских памятников является Пятницкая церковь, набор кирпичей которой гораздо более разнообразен и отвечает сортаменту не новгородских, а смоленских храмов.
 |
 |
| Рис. 28. Набор кирпичей церкви на Воскресенской горе в Смоленске | Рис. 29. Набор кирпичей собора Спасского монастыря в Новгороде-Северском |
 |
Рис. 30. Кладка пилястры. Смоленск. Церковь на Малой Рачевке |
В памятниках зодчества древнего Переяславля все кирпичи были прямоугольными, причем подавляющее большинство имело нормальную ширину, а часть представляла собой узкие кирпичи. Исключением является лишь гражданская постройка (вероятно, баня), где найдены различные лекальные кирпичи. Чрезвычайно разнообразен сортамент кирпичей киевских и черниговских памятников конца XII - начала XIII в. (рис. 30 ).
Тщательный промер значительного количества кирпичей каждого памятника дает возможность отбросить случайные отклонения и установить, каковы были основные размеры кирпичей, примененных в кладке. При этом, как правило, выясняется, что один стандарт охватывает подавляющее большинство всех кирпичей (не менее 60-70 %) и является, таким образом, ведущим, основным размером для данной постройки. Этот основной размер обычно определяется с точностью не более 2 см, поскольку следует учитывать, что несовершенная система формовки и обжига давала именно такие колебания в размерах, не говоря уже о более значительных случайных отклонениях. (Для того чтобы определить основной формат кирпича исследуемого памятника, необходимо промерить значительное количество кирпичей. Затем по этим данным строится график, который выявляет основной формат и его отклонения (подробнее об этом см.: Раппопорт П. А. Метод датирования памятников древнего смоленского зодчества по формату кирпича // СА. 1976. № 2. С. 83 ). К сожалению, до самого последнего времени большинство исследователей такие графики не строили и не использовали статистические данные о процентном соотношении различных вариантов размеров кирпичей. Поэтому приводимые в публикациях форматы кирпичей часто оказываются неточными, а иногда даже просто неверными.)
Сравнение основных размеров кирпичей различных памятников показывает, что здесь существует определенная закономерность: чем моложе памятник, тем меньше его кирпичи. Причины, вызывавшие постепенное и очень равномерное уменьшение размеров кирпичей, несомненно связаны с определенной системой формовки и обжига. До настоящего времени эти причины еще не вполне выяснены. (Очень вероятно, что, приступая к строительству здания, мастера брали в качестве образца формат обожженных плинф, примененных ими на предыдущем объекте. Поскольку коэффициент усадки при сушке и обжиге принимался, по-видимому, минимальный, сырцы получались немного меньше сырцов предыдущего строительства, а следовательно, немного меньшими получались и обожженные плинфы.) Систематическое уменьшение размеров древнерусских кирпичей позволяет по формату кирпичей определять время возведения сооружения. Так, кирпичи построек XI в. имеют, как правило, длину от 34 до 38 см. ширину от 27 до 31 см. В памятниках XII в. кирпичи меньше: длина от 29 до 36 см, ширина от 20 до 26 см. Наконец, в памятниках конца XII-первой трети XIII в. длина кирпичей от 24 до 29 см, ширина от 17 до 21 см. Толщина кирпичей в древнерусских памятниках колеблется от 2.5 до 5 см, причем в изменении толщины трудно проследить определенную закономерность.
Конечно, переход формовки кирпичей в руки другой строительной артели, возможно, даже смена мастера могли вносить в изменение их размеров заметные колебания, не отвечающие хронологической эволюции. И все же в большинстве случаев на основании промера кирпичей датированных построек удается создать шкалу изменения размеров, позволяющую с достаточно большой точностью определять время возведения недатированных памятников. (Раппопорт П. А. 1) Метод датирования памятников древнего смоленского зодчества по формату кирпича. С. 83; 2) Археологические исследования памятников новгородского зодчества // Новгородский исторический сборник. Л., 1982. № 1 (11). С. 197; Демичева Н.Н. Исследование памятников новгородского зодчества XII-начала XIII в. по данным об эволюции формата кирпича // СА.1984. №1. C. 220 .) Шкалы эти различны для разных древнерусских строительных центров. Нужно отметить, что в одних строительных центрах эволюция размеров кирпичей проходила более равномерно, в других — менее. Но в целом в памятниках зодчества на всей территории Древней Руси изменение размеров кирпичей имело достаточно единообразный характер.
В научной литературе высказывались предположения, что наряду с плинфой на Руси уже в XII-XIII вв. изготавливали и брусковый кирпич, который применяли вместе с плинфой. В действительности брусковый кирпич, имеющий романское происхождение, впервые проник в Киев из Польши в самые последние предмонгольские годы. Брусковый кирпич вместе с плинфой использовали лишь в тех случаях, когда им чинили здания, построенные ранее. (Раппопорт П.А. О времени появления брускового кирпича на Руси // СА. 1989. № 4. С. 210. ) Примерами могут служить Успенский собор Печерского монастыря, киевская ротонда, собор Михаила в Переяславле, восстановленные вскоре после того, как они пострадали. А при землетрясении 1230 г. Кроме того, за брусковые кирпичи иногда ошибочно принимали плинфы узкого формата, т.е. «половинки», особенно если они имели необычно большую толщину (например, в новгородском соборе Антониева монастыря и староладожском соборе Никольского монастыря - более 7 см).
Конечно, изучение кирпичного производства Древней Руси делает еще только первые шаги. При дальнейшей разработке этого вопроса несомненно будут получены более существенные данные как для истории древнерусской строительной техники, так и для древнерусского зодчества.
Максимальное количество разных рисунков знаков на постелистой стороне кирпичей, зарегистрированных в одном памятнике, - четыре (в Борисоглебском соборе Смядынского монастыря). Почти все знаки встречены не в одном, а в нескольких экземплярах. Общее количество кирпичей с подобными знаками очень невелико, по-видимому не более 1-2 % от общего количества кирпичей памятника. П. А. Раппопорт. Строительное производство Древней Руси (X-XIII вв.).
П. А. Раппопорт. Строительное производство Древней Руси (X-XIII вв.).
1. Стилистическая принадлежность
История зодчества Древней Руси - молодая наука. Еще в XVIII в. памятники древнерусской архитектуры обычно называли готическими 2 (хотя на наш взгляд точнее было бы их назвать романскими – от романского стиля).
Сам термин свидетельствует, что эти памятники отличали от построек античного и нового времени, но не отделяли от архитектуры других стран, не видели национальной специфики русского зодчества.
Непосредственным предшественником белокаменных храмов Древней Руси был колоссальный романский собор в Шпейере - усыпальница императоров «Священной Римской империи». Вероятно, там и проходили «стажировку» первые древнерусские мастера «каменных дел» 3
2. Материалы, экономика строительства.
Христианство и храмовая архитектура пришли на Русь из Византии, но там церковное строительство велось из плинфы или в смешанной технике.
Плинфа (от греч. πλίνθος - «плита») - характерный для древнерусского домонгольского зодчества тонкий обожжённый кирпич , ширина которого примерно равнялась длине. Применялась в строительстве Византии и в Древней Руси при строительстве храмов Киева, Новгорода, Пскова, Полоцка, Смоленска, Чернигова, Переяславля Южного, Владимира Волынского и всех остальных древнерусских земель, кроме Галицкой и Суздальской (в Галицком княжестве белокаменное строительство началось в 1110-1120-х годах, в Суздальском - в 1152 году).
В древнерусской архитектуре под «белым камнем» понимается светлый известняк карбона (каменноугольного периода палеозойской эры) из центральных регионов средней России, иногда - песчаник , доломит , поволжский известняк пермского возраста, многочисленные виды известняка, травертина и алебастра , залегающие в Приднестровье. Вообще бе́лым ка́мнем был любой поддающийся обработке бело-желтоватый тёсаный природный камень с неблестящей поверхностью, не являющийся мрамором или ракушечником ; который использовался для строительства средневековых соборов и общественных зданий в Европе и на Руси .
Согласно расчетам, проведённым С. В. Заграевским , белокаменное строительство было в 10 раз дороже плинфяного (за счёт более сложной добычи, транспортировки и обработки). Воспеваемый в литературе белый цвет камня тоже не был его преимуществом: плинфяные стены оштукатуривались и белились, а белокаменные здания уже через несколько лет после постройки становились грязно-серыми от дыма печей и частых пожаров, и практика их очистки появилась только в XIX веке. Таким образом, белый камень как строительный материал проигрывал плинфе по всем показателям (и тем более кирпичу).
3. Политика.
Но в XII веке, когда на Руси началось белокаменное строительство , Византия уже была ослаблена и не являла собой сколь-нибудь значимой силы на международной арене. В Западной Европе строительство из различных сортов камня во времена романики и готики выражало государственную мощь и имперскую идеологию, из кирпича там строились лишь второстепенные постройки гражданского характера и храмы в небогатых окраинных регионах.
В домонгольское время 95 % зданий Владимиро-Суздальской земли и 100 % зданий Галицкого княжества были построены из белого камня 4 . Наиболее известны такие «знаковые» белокаменные храмы, как Успенский собор во Владимире (1158-1160, перестроен в 1186-1189) и церковь Покрова на Нерли (1158 год).
Белокаменное строительство стало одной из основных составляющих процесса вхождения Древней Руси в число ведущих европейских держав, - процесса, надолго прерванного лишь татаро-монгольским нашествием .
Характерно, что и в тяжёлые времена монгольского ига древнерусские строители не перешли на дешевую и надежную плинфу , а продолжали строить исключительно «по-европейски» - в белом камне . Очевидно, это стало одним из факторов, позволивших Владимиро-Суздальскому великому княжеству, оказавшемуся «улусом» Орды, не потерять свою духовную самостоятельность и возродиться уже под новым именем - Московской Руси.
В конце XV века, когда мастера западноевропейского Ренессанса полностью перешли на гораздо более надежное, дешевое и практичное кирпичное строительство, выражение государственной мощи и имперской идеологии в камне потеряло смысл. Тогда и на Руси произошёл повсеместный переход на кирпич . Последним крупным древнерусским белокаменным храмом был Успенский собор в Москве (1475-1479 годы) . В дальнейшем белокаменные храмы на Руси продолжали строиться, но лишь эпизодически и преимущественно вблизи каменоломен. Но широкое использование белого камня не прекратилось, так как из него повсеместно строили фундаменты, подклеты и вытесывали элементы архитектурного декора.
Рис. Храм Святой Софии Константинопольской
Объединение восточных славян привело к образованию мощного государства – Киевской Руси, по размерам своим и значению занявшего одно из первых мест в тогдашней Европе. К концу Х в. древнерусское государство приобрело уже законченные формы. С появлением государства должна была измениться религия. Владимир Святославович сделал попытку объединить языческие культуры, но язычество не могло отвечать новым запросам. Между тем рядом с Русью находилось мощное государство – Византийская империя, где идеологические формы уже были разработаны полностью. Эти формы Русь могла заимствовать в готовом виде. В установлении тесных связей были заинтересованы обе стороны: Русь получала религию, литературу и искусство, из Византии поступали и некоторые предметы роскоши; Византия была заинтересована в военных силах Руси.
В 989 г. сразу же после принятия христианства, приехавшими из Константинополя греческими зодчими в Киеве была заложена первая кирпичная церковь: князь Владимир «помысли создати церковь пресвятые Богородица и послав приведе мастеры от грек». В 996 г. постройка была закончена. Владимир даровал «десятину» своих доходов, отчего ее стали называть Богородицей Десятинной. Десятинная церковь является древнейшей из известных нам монументальных построек Руси.
Десятинная церковь рухнула во время взятия Киева монголами и долго стояла в руинах. Раскопки показали, что от древнего здания на маленьком участке в юго-западной части храма сохранились нижние ряды кирпичной кладки, на остальных участках местами уцелели фундаменты. Десятинная церковь представляла собой характерный для Византийской архитектуры трехнефный* храм с тремя апсидами* и тремя парами столбов, т.е. шестистолпный вариант крестово-купольного* храма. Церковь имела в длину – 27.2 м, в ширину – 18.2 м; длина подкупольного пространства – 6.5 м, ширина – 7.2 м. С трех сторон к церкви примыкали галереи*, очень усложненные и расширенные в западной части, где, вероятно находились лестничная башня и крещальня. Судя по обнаруженному на западной стене основанию крестчатого в плане столба, галереи, во всяком случае, на некоторых участках, были открытыми, опиравшимися на отдельные столбы. В Десятинной церкви существовал княжеский балкон – хора*.
Раскопки Десятинной церкви показали, что здание было возведено из плоских кирпичей византийского типа. Такие кирпичи в древнерусских письменных источниках именовали плинфами. Кладка велась на известковом растворе с примесью толченой керамики – цемянки – и была исполнена так, что на фасад здания ряды кирпичей выходили через один – промежуточный ряд был немного отодвинут в глубь кладки и прикрыт снаружи слоем раствора. Такая кладка, называемая кладкой со скрытым рядом, имела как производственно-техническое, так и художественное значение, обеспечивая возможность живописно-декоративного оформления фасадов.
Киев. Десятинная церковь. 1 - план фундаментов, 2 - частичная схематическая реконструкция плана.
В начале XII века Новгород становится вечевой республикой. Боярство завладевает государственным аппаратом, оттесняя князя на роль наемного военачальника города. Князья переселяются в Городище, возле которого возникает княжеский Юрьев монастырь, а чуть позже - Спасо-Нередицкий. В течение двенадцатого века князья делают ряд попыток противопоставить потерянной для них Софии новые сооружения. Еще в 1103 году князь Мстислав заложил на Городище церковь Благовещения; часть стен была обнаружена в 1966-1969 гг. раскопками. Судя по остаткам, этот древнейший после Софии храм представлял собой большую парадную постройку. В 1113 г. выстроен пятиглавый храм Николы на Ярославовом дворище, который был княжеским дворцовым храмом. По типу и художественным особенностям Николо-Дворищенский собор является большим городским соборным храмом, что, по-видимому, вызвано нарочитым противопоставлением нового княжеского храма храму Софии.
Георгиевский собор Юрьева монастыря, выстроенный в 1119 году князем Всеволодом, по размерам и строительному мастерству занимает в новгородском зодчестве первое место после Софии. Новгородский князь стремился построить здание, которое могло бы если не затмить собор Софии, то хотя бы конкурировать с ним. Поздняя новгородская летопись сохранила имя русского зодчего, выстроившего собор - “мастер Петр”.
Георгиевский собор , как и собор Николы на Дворище сохраняет образ большого парадного здания 5 .
Рис.
Георгиевский собор, Великий Новгород
Рис. Храм Святой Софии Великий Новгород
Рис.
Храм Святой Софии Киев
Планы Софийских соборов. 1 - киевского, 2 - новгородского, 3 - полоцкого.
В чрезвычайно напряженной политической обстановке строятся два последних княжеских храма - церковь Ивана на Опоках в 1127 году и церковь Успения на Торгу в 1135 году (заложены князем Всеволодом незадолго до изгнания его из Новгорода). В основе обоих построек - упрощенный план Николо-Дворищенского собора: нет башен, вход на хоры устроен в виде узкой щели в толще западной стены.
После 1135 года крайне неуютно чувствовавшие себя в городе князья не выстроили ни одного здания. Нередко сбегавшие с “новгородского стола”, а еще чаще изгоняемые вечевым решением, они не решались на крупное строительство, требовавшее времени и средств. Только в обстановке вот таких новых политических условий может быть понят последний памятник княжеского строительства в Новгороде - церковь Спаса Нередицы, заложенная в 1198 году князем Ярославом Владимировичем подле новой княжеской резиденции на Городище. Это кубического типа постройка, почти квадратная в плане, с четырьмя столбами внутри, несущими единственный купол. Узкий щелевидный вход на хор в западной стене. Отнюдь не блещет красотой пропорций – стены ее непомерно толсты, кладка грубовата, хотя еще повторяет старую систему “полосатой” кладки. Кривизна линий, неровность плоскостей, скошенность углов придают этой постройке особую пластичность, отличающую новгородское и псковское зодчество от памятников владимиро-суздальской архитектуры и зодчества ранней Москвы, унаследовавшей владимиро-суздальские традиции.
Рис. Церковь Спаса Нередицы (1198) в В.Новгороде
ВЛАДИМИР МОНОМАХ
Владимир Мономах
Владимир (1053-1125 гг.) - сын Всеволода Ярославовича и греческой царевны Анны, дочери византийского императора Константина Мономаха, внук Ярослава Мудрого и Константина Мономаха. В крещении Василий.
Прозван Мономахом по названию рода матери, которая предположительно была дочерью или племянницей византийского императора Константина IX Мономаха.
Жёны: Гида - дочь английского короля Гаральда; Христина-дочь шведского короля Ингоря.
Сыновья: Мстислав, Ростислав, Ярополк, Вячеслав, Роман, Юрий, Андрей, Глеб, Святослав.
Дочь: Мария - будущая жена сына греческого императора Диогена.
Свое детство и юность провел при дворе отца Всеволода Ярославича в Переяславе-Южном. Постоянно возглавлял отцовскую дружину, осуществлял далекие походы, подавил восстание вятичей, воевал против половцев.
В 1076 г. вместе с Олегом Святославичем участвовал в походе в помощь полякам против чехов, также дважды с отцом и Святополком Изяславичем против Всеслава Полоцкого. Во время второго похода произошло первое использование наемного войска из половцев для междоусобной войны.
Князь Черниговский: 1078 - 1094 гг.
В 1078 г. его отец стал киевским князем, а Владимир Мономах получил Чернигов.
В 1080 г. отбил набег половцев на черниговские земли, нанёс поражение кочевникам-торкам.
В 1093 г. после смерти отца, великого князя Всеволода, имел возможность занять киевский престол, но, не желая новой усобицы, добровольно уступил это право двоюродному брату Святополку, сказав: «Его отец был старше моего и раньше моего княжил в Киеве». Сам же остался княжить в Чернигове.
Князь Переяславский: 1094 - 1113 гг.
С 1093 г. вёл войну с вступившими в союз половцами и Олегом Святославичем, которому вынужден был уступить Чернигов (1094 г.), и обосновался в Переяславском княжестве, подвергавшемся постоянным набегам половцев. Поэтому Владимир Мономах был более всех заинтересован в прекращении княжеских междоусобиц и сплочении сил Руси для отпора половцам. Эту мысль Владимир Мономах настойчиво высказывал на княжеских съездах (Любечский съезд (1097 г.), 1100 г., 1103 г.). В 1095 г. заключил мир с половецкими ханами Итларом и Китаном и вероломно их убил с помощью Ратибора и его сыновей, а также при помощи киевского боярина Словята. В то время Тугоркан и Боняк ходили на Византию, но были разбиты. Боняк атаковал Киев сразу по возвращении «из грек» - прямо с марша. Чуть позднее подступил к Переяславлю Тугоркан, там же и погибший вместе с сыном, разбитый подоспевшими дружинами Святополка Изяславича и Владимира Мономаха.
После Долобского съезда (1103 г.) Владимир Мономах стал вдохновителем и непосредственным руководителем военных походов против половцев (1103 г. , 1107 г., 1111 г.). Половцы потерпели ряд поражений и надолго прекратили набеги на русские земли.
Владимир Мономах получил в 1093 г. после смерти своего отца Всеволода в добавление к своей старой вотчине Переяславлю-Южному Смоленск и Ростово-Суздальскую землю. В Смоленске 1101 г. он закладывает каменный Успенский собор
. В Ипатьевской летописи под 1101 г. сообщается, что «в се же лето Володимер заложи церковь у Смоленьске, святое Богородице камяну епискупью».
В пору, когда был заложен смоленский собор, Смоленское княжество вместе с Переяславльским принадлежало Мономаху и не было причин для выделения Смоленска в особую епархию. Таким образом, в 1101 г. Мономах начал строить в Смоленске не кафедральный храм, а большой городской собор; это был единственный каменный храм, обслуживавший культовые нужды стольного города.
Когда во главе Смоленского княжества стала своя княжеская династия и смоленский стол занял внук Мономаха Ростислав Мстиславич, стал на очередь вопрос об учреждении особой Смоленской епископии.
В 1136 г. «поставлен бысть скопечь Мануило епископом Смоленску, певечь гораздый, иже бе пришел из Грек сам третий и к боголюбивому князю Мьстиславу. Пред сим бо бе не был епископ в Смоленьске». Судя по тому что Мануил был поставлен «к церкве святыя Богородици», заложенный Мономахом собор был уже закончен строительством. Однако ряд источников свидетельствует, что его достройка была осуществлена Ростиславом. Так, в Супрасльской летописи в статье 6673 г. о смерти князя Ростислава указано, что он «святую Богородицу строил в Смоленьсце марта 21».
Под 1150 г. отмечено освящение Успенского собора. Поскольку совершенно несомненно, что собор уже функционировал до этой даты, это было, очевидно, вторичное освящение. Неясно, связано оно с завершением нового этапа строительства здания или же объясняется какими-то политическими причинами.
С 1093 гг. - князь ростово-суздальский.
С 1093 г. Ростово-Суздальской землёй владел Владимир Мономах. Владимир часто ездил в Ростово-Суздальскую землю.
Став в 1093 г. владетелем Ростовской земли, Мономах послал сюда своего сына Мстислава (1093 - 1095 гг. - князь ростово-суздальский).
В период проникновения христианства около Суздаля на высоком берегу реки Каменки возник монастырь. Он был основан монахами Киево-Печерского монастыря по инициативе - ближайшего сподвижника Владимира Мономаха. В нем была построена церковь в честь Димитрия Солунского, отчего монастырь и получил свое название .
Епископ Ефрем (1054/1055 - 1065) передаёт монастырю села: «...юже бе далъ Ефрем и с селы». Села, по-видимому, принадлежали самому Ефрему, который происходил, судя по сведениям Киево-Печерского патерика, из знатной, возможно княжеской, семьи («каженик некто от княжа дома»). Наиболее вероятным представляется, что села, которые дал Ефрем Дмитриевскому монастырю, находились вблизи Суздаля и, возможно, сам монастырь располагался на земле одного из принадлежавших ему сел.
Мстислав Владимирович Великий - удельный князь Ростово-Суздальский с 1093 по 1095 гг.
Мстислав сыграл главную роль в борьбе своего отца Мономаха и Олега Святославича.
В это время на Ростовскую землю надвигалась с юга гроза первой крупной феодальной войны между Олегом Святославичем и Мономахом, начавшейся в 1093 г. В ее ходе сын Мономаха - вторгся в приокские владения Олега и захватил Муром, но был убит в сражении с Олегом под Муромом. В сентябре 1096 г. Олег двинулся на Суздаль, захватил его, выгнал приверженных Мономаху бояр и конфисковал их владения. Затем он взял Ростов и, посадив по городам своих посадников, начал собирать дань.
1096 г. - князь Олег Святославич Гориславич
.
На защиту отцовских владений из Новгорода выступил сын Мономаха Мстислав. Олег отошел из Ростова.
В Суздале в это время уже есть княжеский двор. Прорвавшийся к Суздалю со стороны тогда не укрепленной Клязьмы князь Олег сжег город (то есть какие-то деревянные укрепления), причем за рекой Каменкой уцелел лишь двор киевского Печерского монастыря с деревянной церковью Димитрия.
Вероломно согласившись на предложенный мир, Олег вновь перешел в наступление; но под Суздаль прибыл русско-половецкий отряд второго сына Мономаха Вячеслава, и Олег вынужден был отступить.
В 1096 г. в битве на р. Медведице Мстислав разбил брата Олега Ярослава Святославича. Мстислав преследовал Олега до Мурома и Рязани, изгнал его оттуда и вернул пленных ростово-суздальских бояр. Олегу пришлось оставить Муром и Рязань и бежать в степь, к половцам.
В ходе борьбы с Олегом очень ярко выступает значение местной боярской знати - ростовских, суздальских и белоозерских бояр и дружинников, владевших землей и селами, откуда они собирались по зову князя для участия в походах. Феодальное землевладение сделало большой шаг вперед - в гуще сельского мира выросли имения феодалов, угрожавшие сельской общине.
Любечский съезд 1097 г., собранный «на устроение мира», подтвердил права Мономаха на северо-восточную «отчину Всеволожю».
Мстислав перешёл в 1095 г. в Новгород, и вместо него около 1096 г. Владимир Мономах направил в Суздаль своего сына Ярополка.
1096 -1113 гг. - удельный князь Ростово-Суздальский .
См. .
СУЗДАЛЬСКИЙ КРЕМЛЬ
В 1101-1102 гг., вероятно во 2-й приезд кн. Владимира (Василия) Всеволодовича Мономаха, в Суздале был заложен каменный храм в честь Успения Пресвятой Богородицы
. В сообщении о второй поездке Мономаха в Суздальский край упомянуто заложение собора в Смоленске
, а суздальский собор не упомянут.
В нач. XIII в. владимирский епископ Симон в вошедшем в Патерик послании к печерскому монаху Поликарпу говорит: «И в своем княжении христолюбей Владимер, вземь меру божественныа тоа церкви печерскыа, всем подобиемь създа церковь в граде Ростове: в высоту, и в ширину, и в долготу… Сын же того Георгий князь (Юрий Долгорукий), слыша от отца Владимера, еже о той церкви сотворися, и той во своем княжении създа церковь во граде Суждале в ту же меру. Яко по летех вся та распадошася, сиа же едина Богородична пребывает в векы».
Лаврентьевская летопись именует строителем первого суздальского храма Мономаха, а Патерик говорит о том, что Мономахом был возведен храм в Ростове, а храм в Суздале - Юрием Долгоруким не позднее 1125 г.
Ктиторами первого храма были Владимир Мономах и Юрий Долгорукий, второго - Юрий Всеволодович.
В этот период был сооружён Суздальский кремль
- самая древняя часть Суздаля. Земляной вал кремля был устроен из глины, внутри деревянная конструкция (поэтому вал до настоящего времени сохраняет начальную форму). По земляному валу кремля был сооружён дубовый «заборол» - тын из брёвен, заострённых вверху.
См.
Успенский собор Владимира Мономаха в Суздале
О первой суздальской церкви, бывшей, видимо, деревянной, ничего не известно.
Успенский Собор был построен из плинфы (тонкого кирпича) и назван Успенским собором. Это был первый каменный собор Северо-Восточной Руси, в отличие от деревянного Ростовского.
Однако место для строительства храма оказалось выбрано крайне неудачно. Он был возведен на месте бывшего оврага, отчего быстро ветшал.
Кирпич-плинфа
На месте церкви Бориса и Глеба в Кидекше при Мономахе строится церковь из плинфы.
Около церкви Бориса и Глеба были найдены обломки плинфы начала XII в., цемянки и фрагменты настенной росписи того же времени. Эти находки позволяют предполагать, что на месте этой церкви ещё в начале XII века, вероятно во время правления Владимира Мономаха, существовал кирпичный храм, расписанный фресками. Вероятно, уже в начале XII века при Владимире Мономахе, здесь находилась княжеская резиденция, с чем можно связывать постройку кирпичного (из плинфы) храма.
При Юрии Долгоруком там были возведены укрепления, остатки которых сохранились до наших дней, и построен храм Бориса и Глеба, в дальнейшем неоднократно перестраивавшийся.
См. .
ВЛАДИМИР на Клязьме (ВЛАДИМИР-ЗАЛЕССКИЙ)
В 1107 г., Суздаль подвергается нападению болгар. Ростовская летопись рассказывает так: болгары «обступиша град и много зла сотвориша воююще села и погосты, убивающе много христиан... суздальцы затворишася во граде». Скорее всего, что это болгарское разорение и вызвало приезд Владимира Мономаха на другой год. В 1108 г. Владимир приезжает в Суздальщину. Работы по сооружению владимирской крепости были начаты, видимо, во время приездов Мономаха на север в 1099 - 1102 гг. и закончены в его последний приезд в 1108 г. Это была очень большая военно-инженерная стройка.
До создания укреплений Владимиром Мономахом здесь (Мономахов город, центр Владимира, парк Пушкина) находилось древнерусское поселение. Ивановский вал был сооружен, вероятно, в самом нач. 12 в., насыпан из земли и культурного слоя, без внутривальных деревянных конструкций.
В это время был построен первый каменный храм во Владимире в честь Спаса. «Того же лета свершен бысть град Владимер Залешьский Володимером Мономахом, и созда в нем церковь камену святаго Спаса». Где стоял этот храм не известно. Возможно он стоял на месте где князь поставил белокаменную церковь Спаса.
Мономах «на смежном с вост. стороны пригорке того же кряжа строит в 1116 году каменную церковь Св. Спаса и окружает пространство земляным валом» (Свящ. В. Косаткин. Владимир, 1881 г.).
Спасская церковь во Владимире
Крепость предназначалась для защиты юго-восточных границ Ростово-Суздальского княжества. Город в это время назывался Владимир-Залесский (до князя Владимира Красное Солнышко – Китеж-Залесский).
Крепость заняла стратегически выгодное положение: на возвышенном плато на левом берегу Клязьмы, с севера защищенном рекой Лыбедью, а с запада и востока крутыми оврагами. Город был обнесён насыпными валами, поверх которых устроены были деревянные крепостные сооружения. Периметр этих укреплений составлял 2,5 км, а площадь города равнялась 6,25 га.
Границы бывшего Мономахова города в современной топографии Владимира таковы: на западе - это склон холма, вдоль которого идет центральная аллея парка имени Пушкина; на востоке - постройки Рождественского монастыря; с юга - возвышенный берег Клязьмы; с севера - берег реки Лыбеди.
См.
Повелел князь Владимир построить и княжеский двор.
Посередине восточной и западной линий валов находились проездные башни с мостами через рвы. Возможно, что западные ворота уже в это время получили название Торговых, так как они выводили к Муромскому спуску на Клязьменскую пристань.
Как свидетельствует приведенный текст Львовской летописи, одновременно с постройкой крепости Мономахом была поставлена первая во Владимире каменная церковь Спаса.
Много путаницы вносят в этот вопрос поздние княжеские родословцы. Так, в родословце Комиссионного списка Новгородской I летописи «А се князи Русьтии» мы читаем: «Сын Володимеров [Всеволодов] Мономах, правнук великого князя Володимера. Сий поставил град Володимерь-Залешьскый в Суждальской земле, и осыпа его спом и созда первую церков святаго Спаса, за 50 лет до Богородичина ставления [т. е. до постройки Успенского собора]». Литературная история этой летописной статьи в целом далеко не выяснена. Однако ясно, что ее автор не имел под руками летописных источников с точными датами названных сооружений и прибегнул к сомнительному приему «круглых цифр». Если считать, что под «ставлением» разумеется закладка Успенского собора (т. е. 1158 - 50=1108 г.), то дата совпадает со Львовской летописью; если же «ставление» - это окончание постройки собора (1160 г.), то дата соответственно изменится (1110 г.). Группа поздних летописных сводов, генетически связанная в данном сюжете со статьей Новгородской I летописи (Хронограф редакции 1512 г., летопись Авраамки, «Русский времянник»), сообщает маловероятную версию, что храм Спаса был построен Мономахом якобы уже после его вокняжения в Киеве: «И в лето 6625 постави в Володимери церковь камену святаго Спаса и отъиде на Киев». Мы отдаем предпочтение более вероятной дате Львовской летописи – 1108 - 1110 гг.; постройка храма была, видимо, осуществлена по окончании сооружения крепости. Родословец Супрасльской летописи, повторяя данные родословца Новгородской I летописи, сообщает и о месте, где была построена церковь Спаса: «...Приде князь Владимер Манамах ис Киева же во Володимерь град и постави церков камену святаго Спаса у Златых врать, а сам поиде в Киев...». Далее текст сообщает о постройке церкви Георгия Юрием Долгоруким, которая также стояла неподалеку от Золотых ворот. Топографические подробности этого текста, подкупающие своей определенностью, позволяли предполагать, что и княжеский двор Мономаха, очевидно, связанный с княжеским храмом, находился вне княжеского города - на неукрепленных высотах к западу от него, скорее всего на месте позднейшей (1164 г.) церкви Спаса, построенной Андреем Боголюбским. Так полагали, следуя летописным приурочениям, и мы.
кирпич-плинфа, кирпича-плинфы
- - приготовляется прессованием и обжигом смеси глины, песка и воды. К. обладает большой прочностью, огнестойкостью, средней теплопроводностью. В с. х-ве применяется для возведения фундаментов и стен построек...
Сельскохозяйственный словарь-справочник
- - , широкий и плоский обожжённый кирпич, являвшийся основным строительным материалом в архитектуре Византии и в русском храмовом зодчестве X-XIII вв....
Художественная энциклопедия
- - самый распростран. строит. материал на Ближнем Востоке, наряду с более редким и дорогим тесаным камнем. В Египте К. изготовляли из нильского ила и рубленой соломы...
Библейская энциклопедия Брокгауза
- - кирпич...
Краткий церковнославянский словарь
- - искусственный строительный камень в форме прямоугольного параллелепипеда, размерами 250´120´65 мм, изготовляемый обжигом или сушкой из глины и автоклавной обработкой из известково-песчаной смеси - тухла...
Строительный словарь
- - стандартный строительный блок из обожженной глины; в разных странах имеются различия в его составе, форме и размерах...
Архитектурный словарь
- - кирпи́ч искусственный камень правильной формы, сформированный из минеральных материалов и приобретший камнеподобные свойства после обжига или обработки паром...
Энциклопедия техники
- - 1) знак запрета проезда; 2) форточка двери камеры...
Автомобильный словарь
- - затвердевший блок, изготовленный из глины, который используют для строительства и мощения дорог. Кирпичи обычно имеют прямоугольную форму и стандартный размер...
Научно-технический энциклопедический словарь
- - широкий и плоский обожжённый кирпич, применявшийся в строительстве в Византии...
Большая Советская энциклопедия
- - широкий и плоский обожженный кирпич, применявшийся в строительстве в Византии и в 10-13 вв. на...
Большой энциклопедический словарь
- - @font-face {font-family: "ChurchArial"; src: url;} span {font-size:17px;font-weight:normal !important; font-family: "ChurchArial",Arial,Serif;} сущ. кирпич, черепица...
Словарь церковнославянского языка
- - пли́нфа ж. устар. Тонкий плитчатый кирпич как старинный строительный материал...
Толковый словарь Ефремовой
- - пл"...
Русский орфографический словарь
- - что. Разг. Экспрес. Твёрдый, чёрствый...
Фразеологический словарь русского литературного языка
- - сущ., кол-во синонимов: 1 кирпич...
Словарь синонимов
"кирпич-плинфа" в книгах
Кирпич
Из книги Забор, ограда, калитка на дачном участке [Строим своими руками] автора Никитко ИванКирпич Ограда из кирпича долговечна, не нуждается в уходе, надежно защищает территорию от проникновения как посторонних людей и животных, так и от любопытных взглядов. Кирпич - один из самых долговечных материалов. Правильно установленная кирпичная ограда способна
Облицовочный кирпич
Из книги Современные отделочные материалы. Виды, свойства, применение автора Серикова Галина АлексеевнаОблицовочный кирпич Для отделки фасада применяется облицовочный кирпич (рис. 3).Кирпич по-прежнему остается надежным строительным материалом, из которого можно выполнить конструкцию любой сложности. Его используют не только для возведения стен, но и последующей их
Камень, кирпич
Из книги Баня, сауна [Строим своими руками] автора Никитко ИванКамень, кирпич Для кладки фундаментов и стен бани широко применяют бутовый камень - куски известняка неправильной формы. Используют также шлакобетонные и бетонные блоки, кирпич и гипсовые плиты для перегородок. Поскольку кирпич в любом случае будет применяться (хотя бы
Кирпич за кирпичом
Из книги Путь Черепах. Из дилетантов в легендарные трейдеры автора Куртис ФейсКирпич за кирпичом Давайте рассмотрим несколько основных кирпичей системы следования за трендом, включая те, которые мы изучали в группе Черепах. Они представляют собой способы определения возможного начала или окончания тренда. Это, безусловно, неполный обзор. Вы
100. Кинжал, кирпич
Из книги 365. Сны, гадания, приметы на каждый день автора Ольшевская Наталья100. Кинжал, кирпич Кинжал, увиденный во сне, указывает на грозящих вам врагов. Если вы вырвали кинжал из чьих-то рук – будете способны противодействовать влиянию ваших противников и преодолеть несчастье.Кирпич во сне означает неустроенные коммерческие дела и несогласие
КИРПИЧ
Из книги Фундамент. Прочно и надежно автора Крейс В. А.КИРПИЧ Кирпич, как и бутовый камень, является штучным материалом и предполагает ведение каменных работ с устройством кладки по особым правилам. Но в отличие от бутового кирпич представляет собой камень искусственного происхождения.Кирпич – весьма распространенный
Силикатный кирпич
Из книги Справочник строительных материалов, а также изделий и оборудования для строительства и ремонта квартиры автора Онищенко ВладимирСиликатный кирпич Силикатный кирпич по своей форме, размерам и основному назначению практически не отличается от керамического кирпича. Материалами для изготовления силикатного кирпича являются воздушная известь и кварцевый песок. Известь применяют в виде молотой
III.1.2. Фасадный кирпич
автораIII.1.2. Фасадный кирпич Фасадный кирпич с утолщенной фасадной стенкой торговой марки Rauffasade (производитель – кирпичное объединение «Победа») используется в основном для строительства коттеджей и современных высокоэтажных зданий. У данного кирпича утолщенная передняя
III.1.6. Силикатный кирпич
Из книги Загородное строительство. Самые современные строительные и отделочные материалы автора Страшнов Виктор ГригорьевичIII.1.6. Силикатный кирпич М-150 выпускают нескольких видов. Рядовой белый полуторный двухпустотный: вес – 4,3 кг, размер – 250 ? 120 x 88 мм, плотность – 1450 кг/м3, морозостойкость -25, 35, 50 циклов, предел прочности при сжатии – 125,150, 200 кг/см2, водопоглощение – 8 %, теплопроводность -0,6 Вт Из книги Советская сатирическая печать 1917-1963 автора Стыкалин Сергей Ильич
КИРПИЧ Сатирико-юмористический и литературно-художественный журнал. Выходил в Москве в 1924–1926 гг. в качестве бесплатного ежемесячного приложения к газете строительных рабочих «Постройка». Печатался на 8-16 стр. Тираж - 62–82 тыс. экз., с красочными иллюстрациями.
Кирпич
автора Ткачев АндрейКирпич Мама, а знаешь, Кельнский собор начали строить в XIII веке и до сих пор не закончили.- Угу. - Мама глядит в кухонную раковину, куда из крана льется вода. Мать моет посуду и вполуха слушает сына, вертящегося возле нее.- Мама, а собор Нотр-Дам-де-Пари строили
Кирпич
Из книги "Страна чудес" и другие рассказы автора Ткачев АндрейКирпич * * *Мальчика, пристававшего к маме, звали Елисей. Не шибко привычное по нашим временам имя, но красивое и, главное, церковное. Папа очень хотел назвать сына как-то так: Рафаил, или Захария, или Софроний. Папа был интеллигентнейшая и глубоко верующая душа не вполне от
