http://www.archipelag.ru/authors/wallerstein/?library=1084

http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Polit/tork/01.php

Иммануил Валлерстайн (р.1930) – американский мыслитель, основоположник мир-системного анализа, один из лидеров современного леворадикального обществоведения.

Родился в Нью-Йорке 28 сентября 1930. Изучал социологию в Колумбийском университете в Нью-Йорке (степень бакалавра – 1951, магистерская степень – 1954, докторская степень – 1959). Работал в Колумбийском университете (1958–1971), Университете Мак-Гила (1971–1976), Бингемтонском (1976–1999) и Йельском (с 2000) университетах. С 1976 руководит организованным им Центром Фернана Броделя по изучению экономик, исторических систем и цивилизаций (при Бингемтонском университете), сотрудники которого активно занимаются развитием и пропагандой мир-системного подхода. В 1994–1998 был президентом Международной социологической ассоциации.

Начав научную карьеру как социолог-африканист, Валлерстайн с 1960-х стал заниматься общей теорией социально-экономического развития. Разработанная им мир-системная теория опирается на предложенные французским историком Фернаном Броделем принципы комплексного исторического анализа. Она синтезирует социологический, исторический и экономический подходы к общественной эволюции.

И.Валлерстайн отличается огромной научной продуктивностью: им опубликовано более 20 книг и свыше 300 статей.

Главный труд И.Валлерстайна – многотомник Современная мир-система: в первом томе (1974) рассматривается генезис европейской мир-экономики в 16 в., во втором (1980) – ее развитие в период меркантилизма, в третьем томе (1989) он довел ее историю до 1840-х. В других своих работах Валлерстайн анализирует эволюцию капиталистической мир-экономики в 19–20 вв. и даже делает прогнозы на 21 век.

Оригинальность подхода И. Валлерстайна состоит в том, что он предлагает принципиально новую исследовательскую перспективу анализа социальных, экономических и политических процессов, - мир-системную перспективу, в которой мир выступает как определенное системное и структурное целое, законы развития которого определяют траектории движения всех отдельных национальных обществ и государств. Непосредственное появление мир-системной теории относится к началу 70-х. Данный теоретический подход явился синтезом сразу нескольких теоретических традиций:

Во, первых, геоисторииФ. Броделяи, шире, всего наследия школы “Анналов”,

Во-вторых, «теории зависимости» в версии А.Г. Франка (которая, в свою очередь, восходит к марксистским теориям империализма),

В-третьих, неклассической экономической теории (включая концепции экономических циклов), где особо следует выделить работы К. Поланьи, Й. Шумпетера и Н. Кондратьева.

В одном из своих теоретических трудов под названием «Мир-системный анализ», который был опубликован впервые на заре современной глобализации - в 1987 году, автор писал: «Сегодня перед нами стоит вопрос: есть ли какие-то критерии, которые можно использовать, чтобы утвердить относительно ясно и подходящим способом границы между четырьмя предполагаемыми дисциплинами: антропологией, экономикой, политической наукой и социологией? Анализ мировых систем отвечает на этот вопрос недвусмысленным «нет». Все предполагаемые критерии - уровень анализа, предмет, методы, теоретические исходные положения - либо уже не соответствуют практике, либо, если подтверждаются ею, являются в большей степени барьерами к дальнейшему знанию, нежели стимулами к его созданию. Или, с другой стороны, различия между допустимыми темами, методами, теориями или теоретизированием внутри какой-нибудь из так называемых дисциплин гораздо сильнее, чем различия между ними. Это означает на практике, что перекрытие является субстанциональным и в аспекте исторической эволюции всех этих дисциплин все время возрастает. Пришло время прорваться через это интеллектуальное болото, сказав, что эти четыре дисциплины - всего лишь одна». Под наукой, объединяющей четыре перечисленные им дисциплины, просматривается не что иное, как глобалистика. Заслуга И.Валлерстайна состоит в том, что он придал ей не узко политологическую, а культурологическую перспективу. Иначе и не может быть, если под глобалистикой понимать науку, входящую в политологию, а последнюю включать в культурологию, поскольку политика - один из продуктов культуры.

И.Валерстайн утверждает,что миро-системный анализ - это не теория о социальном мире или его части. Это - протест против способов, которыми было структурировано для всех нас социальное научное исследование при его возникновении в середине 19 в. Этот метод исследования стал набором часто неоспоримых допущений a priori. Миро-системный же анализ утверждает, что этот метод научного исследования, практикуемый во всем мире, оказал в большей степени эффект закрытия, нежели вскрытия многих наиболее важных и наиболее интересных вопросов. Миро-системный анализ родился как моральный и как политический, в его самом широком смысле, протест. Однако, именно на основе научных требований, т.е. требований, относящихся к возможностям системного знания о социальной реальности, миро-системный анализ бросает вызов господствующему методу исследования.

В самом широком смысле мир-системный анализ является продолжением и распространением идей «всемирной революции» 1968 года на сферу социального знания, реакцией на «идеологизированный позитивизм и фальшивый аполитизм» социальных наук 50-60-ых гг. В более узком смысле, мир-системный анализ бросил вызов двум господствующим в это время теориям - девелопментализму (теории «развития») и концепции модернизации. Хотя мир-системный анализ был только одним вариантом этой критики, сейчас уже понятно, что он порывал с социальной наукой XIX века более глубоко, чем это делали другие критики.

Критика И.Валлерстайна сконцентрирована вокруг ключевых, парадигмальных оснований современного социального знания, которые он называет «ужасным наследством социальной науки XIX столетия».По мнению И. Валлерстайна, мы нуждаемся не просто в переосмыслении, а в радикальной замене социальной науки XIX столетия, «ибо множество ее предпосылок (на мой взгляд, ошибочных и ограниченных) все еще слишком укоренены в нашем мышлении. Эти предпосылки, когда-то способствующие освобождению духа, сегодня выступают главным интеллектуальным барьером для успешного анализа социального мира.

Прежде всего, это представление о том, что социальная реальностьякобы существует в трех особенных и отдельных сферах: политической, экономической и социокультурной. Под экономическими явлениями при этом понимается то, что относится к функционированию рынка, политическими - то, что относится к сфере функционирования государственных институтов, а социокультурными - то, что определяется преимущественно состоянием нашего духа. Каждая из этих сфер - экономика, политика и культура представляет автономный вид деятельности и имеет собственную внутреннюю логику развития (поэтому между ними могут возникать противоречия и происходить взаимные конфликты). Однако, по мнению И. Валлерстайна, разделение экономики, политики и культуры является скорее догмой господствующей либеральной идеологии, чем отражением реальных механизмов функционирования современного мира. Вариацией этого мифа является и представление о том, что в докапиталистических системах эти сферы действительно были нерасчленимы, и только капитализм («модернизация», «переход от традиционного к современному») разделяет их между собой.

В действительности, по мнению И. Валлерстайна, и внутри капиталистической системы указанные три сферы работают вместе и неразрывно: на личностном уровне не существует обособленных (экономических, политических, социокультурных) видов мотиваций, как и не существуют объективные институты, которые действовали исключительно в одной сфере. Например, функционирование экономической сферы не может быть правильно понято на основе только того, что относится к сфере «рынка»: любая производственная система организована как сеть социальных отношений, которая воплощает определенную ценностную систему представлений, в свою очередь, подразумевающих и реализующихся через определенные политические процессы. Даже «экономические» рынки являются скорее социально-политическими образованиями, а, например, истинный уровень цен зависит от многих социально-политических обстоятельств. Вся политическая деятельность служит цели обеспечения экономических преимуществ или потребностей, так же как и достижению определенных социокультурных целей. Стремление к политической власти, как указывает И. Валлерстайн, также не может быть отделено от данных моментов. Наконец, и социокультурная деятельность делается возможной и объяснимой через экономические и политические обстоятельства. Социальную (и/или культурную) деятельность невозможно вообразить отдельно от этих факторов. «Все институты, -отмечает И. Валлерстайн, - действуют одновременно и политически, и экономически, и социокультурно и не могут быть эффективными иначе».

троица политики, экономики и культуры сегодня не имеет никакой интеллектуальной ценности. Необходима фундаментальная реорганизация всей познавательной деятельности в социальных науках в глобальном масштабе, что предполагает выход за рамки того дисциплинарного разделения социальной науки, которое сложилось в XIX столетии.

Можно выделить несколько новаторских концептуальных положений, которые образуют теоретические предпосылки мир-системного анализа: во-первых, это переосмысление проблематики исторической темпоральности (от календарного линейного времени к множественности различных видов «времени-и-пространства»); во-вторых, это новая единица анализа (исторические системы, а не отдельные общества и/или государства); в-третьих, это переосмысление сущности социальных изменений (стохастическое развитие вместо линейного прогресса).

И.Валлерстайн заменяет термин «общество» термином «историческая система». «Историческая система» как термин подчеркивает единство исторической социальной науки. Целостность одновременно системна и исторична. Исторические системы имеют три определяющие характеристики. Они относительно автономны, то есть параметры их функционирования определяются действием внутренних процессов. Они имеют временные границы, т.е. они имеют начало и конец. Они обладают пространственными границами, которые, однако, могут изменяться в ходе их исторического существования.

И.Валлерстайн писал о циклическом развитии исторических систем. Он использует концепцию длинных волн Н.Д. Кондратьева. Достаточно важной и сложной, по мнению исследователя, является проблема определения циклических ритмов, вековых трендов и кризисов, которые являются переходными этапами, а потому разрывами. В силу того, что всё всегда изменяется, параметры цикла и периодичность никогда не определяются точно, в лучшем случае весьма приблизительно. Но изменения не произвольны. Они предсказуемы в принципе, в рамках тех правил, по которым функционирует система - иначе она бы не была системой.

Анализ миро-систем утверждает, что категории, которые наполняют нашу историю, были исторически сформированы (и в большинстве всего лишь век назад или около этого).

Анализ миро-систем хочет убрать идею прогресса из положения траектории и раскрыть ее как аналитическую переменную. Исторические системы могут быть лучше и хуже. Совсем не обязательно, чтобы была линейная тенденция - вверх, вниз или прямо вперед. Возможно, линия тенденции - колеблющаяся; или, возможно, неопределенная. Если бы эта возможность допускалась, тотчас открылась бы целая новая арена интеллектуального анализа. Если мир имеет множество образцов, типов, исторических систем и если все исторические системы имеют начала и концы, тогда мы захотим узнать что-нибудь о процессе, по которому происходит преемственность (во времени-пространстве) исторических систем.

Все общества И.Валлерстайн разбил на три типа - «мини-системы», «мировые империи» и «мировые экономики». Первые представляют собою маленькие общества, для которых характерно единство культуры. И.Валлерстайн утверждает, что на сегодняшний день почти ничего неизвестно о том, как работают мини-системы. Во-первых, потому, что они более не существуют. Кроме того, большинство явлений, которые описывались в качестве мини-систем, на самом деле были только локальными компонентами мир-систем, поскольку одна из предпосылок их изучения состояла в их включённости в мир-системы. И, наконец, жизнь мини-систем была коротка и ныне нет методов для определения их жизненного пути. Поэтому мы стоим перед проблемой вроде той, с которой сталкивались физики, пытавшиеся изучать предельно малые частицы, существование которых ускользало от них. Вероятно, когда-нибудь возможно будет изобрести способ постижения этих частиц (мини-систем), которые заполняли значительную часть социальной истории человечества; но сегодня это не представляется реальным. Поэтому далее речь пойдет главным образом о мир-системах.

Второй тип общества-мировые империи, в рамках которых были собраны различные культуры. Под последним же типом общества И.Валлерстайн имел в виду не что иное, как капитализм («капиталистическую систему»). Вот как их определяет сам И.Валлерстайн: «Я утверждаю, что эмпирически существовало три таких модели. «Мини-системы», названные так, потому что они малы в пространстве и, возможно, относительно кратки во времени (срок жизни - около шести поколений), - высоко однородны с точки зрения культурной и управляющей структур. Базисная логика - логика «взаимности» в обмене. « Мировые империи»- обширные политические структуры (по крайней мере на вершине процесса расширения и сокращения, который, похоже, является их судьбой) и охватывает широкое разнообразие «культурных» образцов. Основная логика системы - извлечение дани из одновременно локально самоуправляющихся непосредственных производителей (главным образом, сельских), которая отправляется в центр и перераспределяется в тонкую, но важнейшую сеть чиновников. «Мировые экономики» - обширные неравномерные цепи из включающих производство структур, рассеченных многочисленными политическими структурами. Базовая логика в том, что накопленная прибыль распределяется неравно в пользу тех, кто в состоянии достичь различных видов временных монополий в рыночных сетях. Это – «капиталистическая» логика.

Таблица 1. Типология исторических систем И. Валлерстайна

В до-сельскохозяйственную эру было множество мини-систем, чья постоянная смерть могла быть в большей степени результатом экологических происшествий плюс раскалывание групп, растущих слишком обильно. Знания об этом периоде, как отмечалось ранее, очень ограничены. Письменности не было, и информацию можно черпать лишь из археологических реконструкций. В период между 8000 г. до н.э. и 1500 г. н.э. на планете одновременно существовало множество исторических систем всех трех разновидностей. Мировая империя была наиболее сильной формой этой эры, поскольку всякий раз, когда она расширялась, она разрушала и/или поглощала и мини-системы, и миро-экономики, а когда она сокращалась, она давала возможность для восстановления мини-систем и мировых экономик. Большая часть того, что мы называем историей этого периода - это история таких мир-империй, которая понятна, поскольку они воспитали культурных писцов, чтобы фиксировать то, что происходило. Мировые экономики были слабой формой, индивидуальной, никогда не живущей долго. Это потому, что они либо дезинтегрировались, либо поглощались мировой империей, либо трансформировались в нее (через внутреннюю экспансию единого политического целого).

В районе 1500 г. одна такая мировая экономика сумела избежать этой судьбы. По причинам, которые требуют объяснения, «современная миро-система» родилась из консолидации мировой экономики. Вследствие этого у нее было время достичь своего полного развития в качестве капиталистической системы. По своей внутренней логике, эта капиталистическая мировая экономика затем расширилась и охватила весь земной шар, абсорбируя в этом процессе все существующие мировые империи. Вследствие этого к концу девятнадцатого века впервые за все время существовала только одна историческая система на земном шаре. Это создало совершенно новую структурную ситуацию, в соответствии с которой в настоящее время нет сосуществующих исторических систем, внешних по отношению к той единственно выжившей системе, которая называется капиталистическая мир-экономика.

Постоянное пространственное расширение капиталистической мир-экономики являлось функцией её главной движущей силы, непрерывного накопления капитала. Эта движущая сила действовала и действует тройственным образом. В первую очередь, горизонтальное пространственное расширение способствует восстановлению коэффициента извлечения прибавочной стоимости всякий раз, когда этот коэффициент снижается в глобальном масштабе после выхода мир экономики из конъюнктурного спада (преодолеваемого за счёт расширения глобального эффективного спроса через частичное перераспределение этой прибавочной стоимости в относительно менее доходные секторы). Процесс географической экспансии поддерживает инкорпорирование в мир-экономику новых низкооплачиваемых непосредственных производителей, которое восстанавливает на прежнем уровне долю прибавочной стоимости, централизованную в руках небольшого числа относительно крупных «накопителей» капитала.

Во-вторых, капиталистическая мир-экономика включает в себя структуры, которые особенно поощряют технологическое развитие. В мир-империях также поощрялось технологическое развитие, но в них существовали также и ощутимые препятствия (которые основательно замедляли этот процесс), поскольку централизованная власть постоянно сталкивалась с серьезной политической проблемой контроля своих рассеянных по осей территории наместников, а технологическое развитие затрудняло такой контроль (что можно было бы назвать «тенденцией к демократизации использования силы»). Быстрый технологический прогресс, очень продуктивно вписавшийся в нормальное функционирование капиталистической мир-экономики, он сделал это технически возможным, поскольку обеспечил военную возможность побороть сопротивление мир-империй включению их в мир-экономику.

В-третьих, капиталистический способ производства включает такие механизмы, которые ставят в особенно невыгодные условия тех, кто не проявляет чувствительности к изменяющимся возможностям для максимализации накопления капитала. Те, кто контролируют экономическую деятельность, и не предпринимают усилий для максимального накопления капитала, в конце концов терпят крах и устраняются со сцены. Наоборот, здесь нет особых механизмов власти, которые могли существовать в мир-империи, направленных на преследование нерациональных способов потребления мирового продукта. Нет путей систематического и настойчивого внедрения антирыночных ценностей в процесс принятия решений (как в мир-империях). Следовательно, отсутствует основание для эффективного противодействия географической экспансии, раз она показала себя полезной интересам накопления напитала.

Углубление, капиталистических процессов и географическое расширение границ общественного разделения труда было результатом действия мощных сил, которые создали и консолидировали саму мир-экономику. Их действие до сих пор неостановимо.

И.Валлерстайн оспаривает традиционные формационный и цивилизационный подходы к истории, предлагая новую, третью парадигму общественного развития.

Традиционно считалось, что капитализм как общественная система первоначально зародился в отдельных наиболее развитых странах, и лишь затем стало складываться капиталистическое мировое хозяйство. Согласно же концепции И.Валлерстайна, напротив, капитализм изначально развивался как целостная система мировых связей, отдельными элементами которой были национальные экономики.

Капитализм родился, по И.Валлерстайну, в 16 в., когда в силу случайного стечения обстоятельств в Западной Европе мир-империи уступили место мир-экономике, основанной на торговле. Капиталистическая мир-экономика породила колониальную экспансию западноевропейских стран, к 19 в. она подавила все другие мир-экономики и мир-империи, оставшись единственной современной мир-системой.

Согласно теории И.Валлерстайна, все страны капиталистической мир-экономики живут в одном ритме, диктуемом «длинными волнами». Кондратьева.

Для капиталистической мир-экономики характерно «осевое разделение труда» – деление на ядро (центр) и периферию. Страны европейской цивилизации, образующие ядро мирового хозяйства, играют роль ведущей силы мирохозяйственного развития. Внеевропейские страны (за некоторыми исключениями) образуют периферию, т.е. являются экономически и политически зависимыми. Отсталость стран периферии объясняется, по И.Валлерстайну, целенаправленной политикой стран ядра – они навязывают подчиненным странам такую экономическую специализацию, которая сохраняет лидерство развитых стран. Хотя развитые страны пропагандируют идеологию «свободной торговли», И.Валлерстайн считает капитализм глубоко антирыночной системой, поскольку страны ядра монополизируют свое привилегированное положение и силой защищают его. Впрочем, в 20 в. грань между между ядром и периферией стала отчасти стираться из-за активных попыток ранее отсталых стран (например, Японии) ворваться в круг активных участников мирового хозяйства.

Помимо антагонистических взаимоотношений между ядром и периферией другим стержнем эволюции капиталистической мир-экономики является борьба между странами ядра. Эволюция капиталистической мир-экономике представляет собой чередование периодов соперничества и гегемонии государств ядра за относительный (в противоположность мир-империям) контроль над мир-системой. В целом, понятие гегемонии можно определить в качестве таких отношений доминирования одних государств над другими, которые позволяет им устанавливать принципы, процедуры и правила поведения, общие для (всех остальных акторов) и всей международной системы в целом. Дело в том, что максимальное и наиболее эффективное накопление капитала в капиталистической мир-экономике происходит тогда, когда она достигает некого срединного состояния между мир-империей (предлагающей непосредственную военно-политическую интеграцию всего ядра) и «открытым» соперничеством нескольких примерно равных игроков. «Идеальной ситуацией с точки зрения накопления капитала внутри системы как целого, - пишет И. Валлерстайн, - является существование доминирующей державы, достаточно сильной для того, чтобы определять правила игры и следить за тем, чтобы они выполнялись до конца. Когда соперничество, в качестве системного условия, замещается гегемонией, это не значит, что держава-гегемон может всё. Но это означает, что оно может препятствовать изменению (нарушению) правил со стороны других».То есть, гегемония в капиталистической мир-экономике определяется наличием достаточно сильных акторов, располагающей возможностью (экономической, политической, военной или идеологической) принудить других к воспроизводству установленного (гегемоном) режима «распределения» различных форм капитала.

Стремление к гегемонии в межгосударственной системе по И. Валлерстайну аналогично стремлению к обладанию монополией в мировой системе производства и это стремление в полной мере никогда недостижимо. Ключевыми поэтому, по мнению И. Валлерстайна, является поиск ответа на следующие вопросы в отношении гегемонии: 1) как то или иное государство достигает превосходства по отношению к другим сильным государствам, т.е. такого положения, которое мы можем называть его «гегемонией»? 2) какую мироструктурную политику проводят державы-гегемоны? 3) почему доминирующие державы утрачивают свою гегемонию?

В истории было всего три державы - гегемона: 1) Соединенные провинции (Голландия) в середине XVII века (1620-1672), Великобритания в середине XIX столетия (1815-1873) и США - в середине двадцатого (пик - 1945-1967/73). По И. Валлерстайну, первоначальной предпосылкой возникновения гегемонии является отнюдь не военная сила, а достижение первенства в эффективности производства в мир-экономике: производственное, торговое и финансовое превосходство. Каждая из трех держав-гегемонов доминировала лишь в течение короткого периода, а именно тогда, когда превосходство достигалось одновременно во всех трех сферах.

При этом важным фактором достижения гегемонии являлось то, что они в течении долгого времени не делали крупных капиталовложений в создание многочисленных армий, однако каждая создавала крупный торговый флот, который помимо своей очевидной экономической функции, поддерживал возможности этих государств в содержании военно-морских сил. «Возможно, - пишет И. Валлерстайн, - это был действительно ключевой фактор того, что данные государства оказались в состоянии одолеть своих главных соперников в борьбе за гегемонию, а именно тот факт, что они не вкладывали деньги в создание крупных армий».

Однако последовательное достижение производственного, торгового и финансового превосходства лишь частично может быть объяснено достижением победы в соответствующем виде свободного рыночного состязания на мировом рынке, общая победа всегда требовала государственного влияния для создания преимуществ нерыночного происхождения, постепенное накопление которых, рано или поздно, трансформировалось в общую структурно-привилегированную позицию внутри капиталистической мир-экономики. Финальная стадия борьбы за гегемонию (качественно преобразование нерыночных преимуществ в структурно закрепленную привилегированную позицию) в конечном итоге приводит к решающему военному столкновению, которое И. Валлерстайн называет «тридцатилетней войной», в которой участвуют все противоборствующие силы и противоборство идет по всему земному шару.

Таких мировых тридцатилетних войн в истории капиталистической мир-экономики было всего три: 1) В Тридцатилетней войне (1618-1648) голландские интересы взяли верх над интересами Габсбургов, 2) в наполеоновских войнах (1792-1815) англичане взяли верх над французами, 3) в тридцатилетней «американо-германских» войнах 1914-1945 США победили Германию. Протекали они скорее спорадически, нежели непрерывно (причём участвующие в них государства зачастую меняли стороны и союзников, по ходу изменяя и своим идеологическим убеждениям), а завершались в конечном итоге разгромом одной из воюющих сторон. Во всех трёх случаях морская (/авиационная) мощь одолевала сухопутную. И в каждом случае силы, приверженные сохранению базовой структуры капиталистической мир-экономики, побеждали те силы, которые стремились преобразовать её в мир-империю. Так, голландская гегемония, приведшая к политической институциализации капиталистической мир-экономики, выступила исторической альтернативой мир-империи Габсбургов, британская - мир-империи Наполеона, а американская - мир-империи Гитлера. При этом в длительный период упадка гегемонии всегда появлялось два потенциальных «претендента на наследство»: Англия и Франция в после упадка голландской гегемонии, США и Германия - в после упадка британской, а теперь Западная Европа и Япония - после постепенного заката гегемонии США.

Окончание «тридцатилетней войны» каждый раз знаменовалось перестройкой международной системы и установление новой концепции мирового порядка, обеспечивающей долгосрочные политико-экономические преимущества державе-гегемону: это Вестфальский мир 1648 года, это система «европейского концерта» после Венского конгресса 1815 и это ООН после 1945 года. Доминирующая держава может сохранять свою гегемонию в периоды средней длительности только до тех пор, пока она в состоянии навязывать институциональные ограничения на степень свободы и открытости мирового рынка, который бы работал в этом случае исключительно на её благо (ибо в силу своей большей эффективности, производители державы-гегемона в краткосрочной перспективе выигрывали в условиях максимально открытого и свободного мирового рынка, однако в среднесрочной перспективе они, в конечном итоге, становились бы проигравшими, так как сталкивались с новыми не менее эффективными конкурентами). Непосредственный период гегемонии каждом случае является относительно кратким и обычно составляет период 25-30 лет, после чего прежняя держава-гегемон снова становится обычной великой державой среди прочих (даже если она и остается какое-то время наиболее сильной среди них в военном отношении. Упадок гегемонии определяется снижением общей экономической эффективности через появление дополнительных видов непроизводственных издержек, определяемых «бременем лидерства» (перераспределения монопольных доходов в пользу средних и низших слоев, вложения крупных средств в развитие военной инфраструктуры), отсутствие которых в свое время как раз и послужило основой для подъема государства-гегемона.

Таким образом, по мнению И. Валлерстайна, в истории постоянно происходили циклические взлеты и падения держав-гегемонов, которые обеспечивали необходимую степень устойчивого равновесия межгосударственных отношений, а также процессы беспрепятственного накопления капитала. «Гегемония, просуществовавшая слишком долго, превратила бы систему в мир-империю. А система, в которой не возникла держава-гегемон, не имела бы возможностей для создания устойчивых временных порядков, необходимых для максимального накопления».

Анализ «циклов гегемонии» показывает достаточно точную корреляцию и с вековыми трендами, и с циклическими ритмами Н.Кондратьева. Медленный рост гегемона происходит в условиях долгосрочного экономического подъема в условиях относительно свободной конкуренции множества игроков, закрепление доминирующей позиции самого удачного (т.е., эффективного) из них происходит через победу в мировой «тридцатилетней войне» и последующее реструктуризирующее соглашение. Закрепление монопольной позиции гегемона ведет к долгосрочному относительному падению эффективности и возвращения к состоянию соперничества многих держав.

Анализируя исторические процессы прошлого, И.Валлерстайн задумывается о том, что ждет нас в будущем. Скорее всего, по его мнению, это будет «золотая середина» - между небом и землей, между процветающим «золотым миллиардом» и вечно нищей периферией, между центром и периферией.

В статье «Мир, стабильность, легитимность.1990-2025/2050» он писал: «Периоду с 1990 по 2025/2050, вероятно всего, будет недоставать мира, недоставать стабильности и недоставать легитимности. Частично это объясняется упадком США в качестве гегемона мир-системы, но еще в большей степени кризисом последней именно как мир-системы». Центр мира, по его мнению, переместится в ближайшие 50-75 лет в морскую Японию. Япония превратит США в своего младшего партнера (как Великобритания это сделала с Голландией, а США, в свою очередь, с Великобританией) и объединенный японо-американский кондоминиум рано или поздно сойдется в новой крупномасштабной «тридцатилетней» мировой войне с «континентальным» ЕС, победителем из которой выйдет Япония. Остальные регионы капиталистической мировой экономики в той или иной степени будут распределены между этими двумя альянсами: Северная и Южная Америка, Китай, Юго-Восточная Азия и Тихоокеанский регион войдут в японо-американскую зону, Центральная и Восточная Европа, Россия, Ближний Восток, Африка и Индия - в зону европейскую. Важнейшей проблема развития и консолидации этих двух зон в период 2000-2025 гг. будет состоять в выборе оптимальных методов интеграции, прежде всего, двух гигантов - Китая и России. Для успешной интеграции как Россия, так и Китай должны достигнуть и поддерживать определенный уровень внутренней стабильности и легитимности, которые еще полностью не достигнуты.

Итак, в прогнозируемой И.Валлерстайном картине мира мы видим, во-первых, японский центр и, во-вторых, две периферии - «японо-американскую» и «европейскую». При определенных условиях Китай войдет в первую зону, а Россия окажется в одной компании, с одной стороны, с Европой, а с другой, с Африкой и Индией. В этой картинке, по крайней мере, два соседства выглядят неожиданно - Китая с Америкой и России с Африкой.

У И.Валлерстайна есть и более определенные сценарии для будущего. Их три. Вот они: «Первый сценарий состоит в переходе к неофеодализму, который может в значительно более уравновешенной форме воспроизвести эпоху нового смутного времени. Отличительными чертами данной системы будет парцелляризация суверенитета, развитие локальных сообществ и местных иерархий, в общем - возникновение «мозаики» автаркичных регионов, связанных между собой лишь нитями горизонтальных связей. Такая система может оказаться достаточно совместимой с миром высоких технологий. Процесс накопления капитала не может больше служить движущей силой развития такой системы, однако все равно это будет разновидность неэгалитарной системы, способом легитимации которой, возможно, может явиться возрождение веры в естественные иерархии. Второй сценарий связан с установлением нечто вроде демократического фашизма, когда мир будет разделен на две касты: высший слой примерно из 20% мирового населения, внутри которого будет поддерживаться достаточно высокий уровень эгалитарного распределения, и низший слой, состоящий из трудящихся «пролов», т.е. из лишенного политических и социально-экономических прав пролетариата (остальные 80% населения). Гитлеровский проект «нового порядка» как раз предполагал что-то близкое к данной системе, однако он потерпел фиаско из-за самоопределения себя в пределах слишком узкого верхнего слоя. Третьим сценарием может быть переход к радикально более децентрализованному во всемирном масштабе и высокоэгалитарному мировому порядку. Такая возможность кажется наиболее утопичной, но ее не следует исключать. Для ее реализации потребуется существенное ограничение потребительских расходов, но это не может быть просто социализация бедности, ибо тогда политически этот сценарий становится невозможным». Если судить по двум первым сценариям: лучше, чем теперь, не будет. Что же касается третьего, то он признается наиболее утопичным и самим И.Валлерстайном, а между тем сам он себя считает человеком, признающим неизбежность прогресса в человеческой истории.

На современный мир И.Валлерстайн смотрит как на «великий всемирный беспорядок». Вот почему на людей нашего времени он налагает колоссальную ответственность, без которой невозможно движение вперед, предполагающее не только сиюминутное выживание, но и долгую борьбу с социальным неравенством. В статье «Геокультура развития или трансформация нашей геокультуры?» он писал: «В данный период великого всемирного беспорядка, кризиса нашей современной миро-системы, исторического капитализма мы пойдем вперед только в том случае, если будем в состоянии ясно рассмотреть всю картину. Это будет период двойной борьбы - борьбы за сиюминутное выживание и борьбы за оформление грядущей исторической системы, которая в конце концов возникнет из нынешнего системного хаоса. Те, кто пытаются создать новую структуру, повторяя ключевую черту существующей системы - иерархическое неравенство, сделают все для сосредоточения нашего внимания на проблеме сиюминутного выживания, чтобы мы не смогли выдвинуть исторические альтернативы их проекту поддельной трансформации, поверхностной трансформации, оставляющей в неприкосновенности су

На площадке Университета Дмитрия Пожарского (Русский фонд содействия образованию и науке) выступил американский социолог российского происхождения, профессор Нью-Йоркского университета в Абу-Даби Георгий Дерлугьян. Он прочитал доклад, приуроченный к изданию русского перевода труда Иммануила Валлерстайна «Мир-система модерна». Дерлугьян рассказал, как Валлерстайн спас его в Мозамбике от тайной полиции, как самого автора «Мир-системы модерна» чуть не назначили госсекретарем США и о том, почему социология неизбежно вымрет в XXI веке. «Лента.ру» записала основные тезисы его выступления.

«Большинство американских социологов едва ли читали Маркса»

Как армянин, я всегда выступал за чистоту русского языка и писал «миросистема», но сегодня я принимаю вариант переводчиков, переведших world-system как «мир-система». Я согласен даже с «модерном», хотя Валлерстайн всегда избегал слова modernity и был против теории модернизации. Кроме того, он задумался, следует ли в русском языке согласовывать прилагательные с «миром» или «системой», и потом все-таки сказал «мир».

«Мир-систему модерна» я читаю всю свою сознательную жизнь, с 1980 года, когда она вызывала гораздо больше восторга, чем понимания. Я продолжил делать это в 90-х, будучи аспирантом у Валлерстайна. Сейчас перечитал книгу на русском и осознал, как мало в ней понимал раньше и до какой степени автор предвосхитил огромное количество областей науки. С другой стороны, его работа - даже не вчерашний день в науке, а позавчерашний, чем он и славен. Она написана на пике 60-х, и тогда последний раз в моде было то, что искусствоведы прозвали «большим стилем».

Валлерстайна не преподают на Западе. Меня все время спрашивают: «А что у вас там модно?» У нас модно подсчитать с десятой долей процента, до какой степени американские школы несправедливы к афроамериканцам или почему нью-йоркские бомжи не принимают таблетки, которые выписывают бесплатно. Популярны конкретные проблемы. Подавляющее большинство американских социологов последний раз читали Макса Вебера (немецкий социолог, философ, историк, политический экономист - прим. «Ленты.ру» ) на первом курсе аспирантуры, Маркса едва ли читали вообще, а Валлерстайн упоминается в обзорных курсах как «изменитель парадигмы». Кстати, многие удивляются, что он еще жив.

Передний край современной социологии уже давно не задается вопросами, которые ставит Валлерстайн. Сегодня популярны лабораторные эксперименты над студентами, компьютерные игры на деньги, когда испытуемым раздают доллары и абсолютно нереальные задания.

Это измерение остановившегося мира, он вечен. Именно об этом повествует последняя книга, которую мы писали с Валлерстайном, Майклом Манном, Рэндаллом Коллинзом и Крэгом Калхуном, - «Есть ли будущее у капитализма?». Ее перевели на 17 языков, но на английском не появилось ни одной рецензии. Никто даже не знает, к чему приложить нашу работу, такого рода вопросы больше просто не ставят (но скоро начнут ставить - иногда «позавчера» возвращается).

Прятки с дедушкой Валлерстайном

Как-то ко мне в гости зашел Рэндалл Коллинз, вернее, имела место кавказская гостеприимность: мы его затащили в гости. Он очень чопорный, правильный англосакс, сидел за столом, ел армянскую еду. Упомянули Валлерстайна, и тут мой 10-летний сын говорит: «А, дедушка Валлерстайн! Мы с ним в прятки играли в его кабинете. У него там столько книжных шкафов!» Коллинз отложил вилку и очень серьезно заметил: «Интересно, как бы я себя чувствовал, если бы мой сын играл в прятки с Максом Вебером?»

Тогда уже я отложил вилку. С одной стороны, я всем обязан Валлерстайну - как известно, я его верный нукер. Еще в 1987 году он меня спас в Мозамбике, вытащив из лап местной контрразведки -Национальной службы народной бдительности, тогда полковник Сержио Виейра намеревался сдать меня советскому посольству за несанкционированный контакт с американцами. Валлерстайн ему сказал: «Сержио, прекрати-ка свои выходки. Хочешь поговорить как интеллектуал с интеллектуалом? Садись, я тебе пива налью».

С другой стороны, я прошел множество испытаний из-за Валлерстайна. Знающие академическую среду люди говорили: «Постарайся не упоминать это имя и то, что ты вообще когда-либо его знал. Целее будешь, и карьера пойдет. Попробуй сделать что-нибудь нормальное, как все, подсчитать что-нибудь - например, матерей-одиночек Филадельфии».

Тем вечером я спросил Коллинза: «Вы что, действительно? Всерьез?» Ответ Коллинза был в его типичном стиле: «Не нашему поколению судить. Кто знал Вебера при жизни?» Но весь ХХ век вопросы, поставленные Вебером, были основной повесткой и эмпирических, и теоретических исследований, хотя он с его протестантской этикой просто эмпирически не прав.

Недавно я поверг Вахштайна (Виктор Вахштайн - кандидат социологических наук, профессор, декан факультета социальных наук МВШСЭН - прим. «Ленты.ру» ) и его студентов в ужас, объяснив, что Вебера можно опровергнуть: как насчет всех прочих купцов, которые не протестанты? Но это не отменяет Вебера и точно так же ничто не отменяет Валлерстайна, хотя еще 20 лет назад он говорил, что глава о России в «Мир-системе» подлежит переписыванию.

«Шли слухи, что Валлерстайн станет госсекретарем США»

Как создавалась «Мир-система модерна»? Родилась гениальная идея, на этот скелет нужно было налепить плоть, и Валлерстайн быстро-быстро ее лепил. Первый том труда ему удалось написать за восемь месяцев, когда он был в изгнании. Как сказал Сыма Цянь, самые великие произведения написаны историками в опале, и Валлерстайн был в опале. Он двигался по восходящей траектории первые сорок лет своей жизни, «золотой ребенок» Манхэттена, часть американского истеблишмента, самый молодой профессор Колумбийского университета.

В начале 60-х он стал советником в администрации Кеннеди. Шли слухи, что вот-вот Валлерстайн станет госсекретарем США, но этот пост занял его коллега - Генри Киссинджер. Валлерстайн в 1968 году, к счастью для науки, выпал из обоймы. Он ушел из Колумбийского университета, потерял квартиру в Нью-Йорке, переселился в Канаду и написал первый том «Мир-системы», чтобы показать противникам, что теория модернизации не работает. По тем же причинам он напал и на марксизм. Валлерстайн нажил себе врагов абсолютно со всех сторон.

Фото: Bruno de Mon / Roger Viollet / East News

Похвалил его единственный человек - ни много ни мало, Фернан Бродель (известный французский историк, совершивший революцию в исторической науке своим предложением учитывать экономические и географические факторы при анализе исторического процесса - прим. «Ленты.ру» ), ставший на склоне лет уже монументом самому себе. В третьем томе эпопеи всей своей жизни он написал, что молодой американский социолог придумал «Мир-систему» - молодец! Он стал единственным, кто сразу признал Валлерстайна, поэтому очень трудно говорить, кто чьего дела продолжатель. Обычно пишут, что Валлерстайн является продолжателем дела Броделя, но Бродель признал его на равных.

С тех пор автор «Мир-системы модерна» страшно выходит из моды, во всех областях. Спорить с ним очень трудно, к чему приложить его исследования - непонятно. Он напал сразу на три большие области. Мир-система - это не модернизация, не формация и не цивилизация.

Не цивилизация

У Броделя в его «мире Средиземноморья» противоборствуют две цивилизации - ислам и христианство. Вся работа направлена на то, чтобы показать эти две цивилизации как части одного мира. Она показывает две группы варваров (или то, что с ними стало к XVI веку), с востока и запада претендующих на наследство Римской империи.

Но мир-система - это не цивилизация, через цивилизационный подход в мир-системном анализе очень мало что работает, и у Валлерстайна есть отдельные работы о том, что такое цивилизация. Это заявки современности на прошлое. Тогда люди не знали, что они являются цивилизацией, они понимали, что у них есть свой царь, свои боги, свой способ приготовления пищи. Мы создаем националистические конструкты в отношении прошлого - мол, «там наши предки», и Валлерстайн писал об этом в начале 70-х, намного раньше критики конструктивистов.

Не модернизация

Модернизация относится к отдельным обществам, напоминающим вагончики, которые паровоз тянет по одной шкале времени. Уганда сегодня находится, например, на уровне Англии 1824 года.

Были эмпирические работы, посвященные тому, как эту многоукладность измерять, по каким социальным и экономическим показателям. Как показать, что Уганда - это 1824 год Англии, а Индия - 1885 год? Кто как приближается? По теории модернизации все идут по одной колее, но потом начали возникать осложнения, и специалисты задались вопросом о том, что, может, колей несколько? Может быть, происходит multiple modernity («множественная модернизация»)?

Валлерстайн предложил очень простой выход - нужна не шкала времени, а пространство. В его центре находится ядро, вокруг него - различные периферийные и полупериферийные орбиты. Насчет последних у меня собственный спор: могут ли орбиты быть эксцентричными, например овальными, и не находится ли на такой орбите Россия? Валлерстайн мне сказал: «Ты достаточно знаешь про Португалию, чтобы ответить на этот вопрос». Такие сравнения могут быть очень продуктивными. Скажем, Османская, Португальская и Российская империи - империи периферий капиталистического центра.

Не формация

С точки зрения марксистов, мир-системный анализ - ересь, мол, где тут способы производства? Все основано на рыночном обращении. В этом смысле основателем мир-системного анализа был Адам Смит (шотландский экономист, один из основоположников современной экономической теории - прим. «Ленты.ру» ). Как у классика, у Смита есть все, в том числе сожаление о том, что европейцы воспользовались «дифференциалом силы» - все, что они могли не купить, а захватить силой, они захватили. Это было написано в середине XVIII века, задолго до пулеметов и канонеров. Он сетовал на то, что уже натворили испанцы, португальцы и голландцы, - Смит считал это извращением рыночного механизма.

Теренс Хопкинс, близкий друг и ученик Валлерстайна, которому посвящен первый том «Мир-системы модерна», говорил, что интеллектуальная родословная мир-системного анализа идет от Адама Смита к Марксу. Это теория конфликта, а не сотрудничества, это теория господства. Дальше она идет к Шумпетеру и, возможно, к Грамши - но к нему не как к теоретику культуры, а как к теоретику гегемонии, и дальше к Броделю.

Кроме того, мир-система - это не формация, потому что в ней нет первенства не просто рабочего, а какого угодно класса (притом, сами классы есть). Снимается сам спор с веберианцами о статусных группах, партиях или классах. У Валлерстайна, сделавшего шаг назад и увидевшего всю систему целиком, вообще снимается огромное количество споров.

Во-первых, люди вложили души в эти споры, во-вторых, они вложили в них звание, ученые чины, свои положения, а тут проходит какой-то Валлерстайн и, походя, уничтожает или проясняет целые области дебатов. Что после этого делать? Можно либо страшно обидеться, либо сказать, что ничего не произошло, и это, собственно, пока и наблюдается. Но дальше будет действовать простая логика науки. Валлерстайн прекрасно написал в новом предисловии спустя 36 лет, что одних критиков «уж нет, а те далече».

Мир-системный анализ - не марксизм. Раньше велись масштабные дебаты по поводу демидовских заводов и российских мануфактур XVIII века. Говорили, что раз это мануфактуры, то индустрия в стране росла. Значит, в России XVIII века тоже был капитализм? Но они же крепостные, значит, это феодализм?

Валлерстайн соединил демидовские заводы с плантационным рабством на Барбадосе и Ямайке и сказал, что это ровно одно и то же, это не способы производства, а способы контроля над рабочей силой. Вопрос был снят. Что осталось от марксизма? Как минимум, представление о том, что есть классовый конфликт и господство.

Два способа вымирания

Позвольте закончить еще одним забавным анекдотом, который обязательно надо рассказать. Возможно, в этом смысл моей жизни - запоминать великие высказывания Иммануила Валлерстайна, давно забытые им самим.

В конце 90-х годов были популярны конференции в духе «Что-нибудь в XXI веке»: «История в XXI веке», «Социология в XXI веке», «Мир в XXI веке». Так вот, идет очередная социологическая конференция. Выходит социолог-феминистка и говорит: XXI век будет эпохой гендерных исследований. Выходит клиометрист: все станет клиометрией и математической моделью. Выходит старый марксист: «Мы вернемся к идее империализма!»

Выходит Валлерстайн и говорит: «Дамы и господа, социологии в XXI веке не будет. Извините, предмет нашей конференции сформулирован неверно. Социология неизбежно вымрет, как некогда вымерла ботаника. До Второй мировой войны существовали факультеты ботаники, сегодня же я не знаю ни одного, разве что какие-то сохранились в консервативных академиях. Это не значит, что теперь никто не изучает растения, просто они стали частью более широкой дисциплины - биологии. То же грозит и нам.

Кадр: видео Youtube / Hamatext

Есть два способа вымирания: позорный и почетный. Позорный способ: мы измельчаем до того, что создадим факультет изучения мексиканских женщин-эмигрантов, и тогда нас прикроют при следующем сокращении бюджета (а сокращение будет обязательно). Вас похоронят не ваши интеллектуальные дебаты, вас похоронит сокращение кадров, потому что вы не сможете выстоять в одиночку.

Существует же способ почетного вымирания. Среди социологов есть экономические социологи, исторические, культурные, есть дисциплины, изучающие экономику и антропологию. Давайте захватывать их все! Давайте создавать одну единую науку изучения общества в исторической перспективе. Это тоже способ вымирания - социологии в результате не останется, но, по крайней мере, останется очень большая наука, и можно даже надеяться, что она будет интереснее». Вот это он забыл, но нам остается помнить.

Печатнова Юлия Вадимовна,студент 2 курса (351 гр.) юридического факультета ФГБОУ ВО«Алтайский государственный университет», г. Барнаул[email protected]

Мирсистемный анализ как новый взгляд на общественное устройство

Аннотация.Статьяпосвящена выявлению основных аспектов мирсистемного анализа как нового подхода для изучения общественных структур. Актуальность заключаются в том, что исследование проводится на основе рассмотрения современных концепций, которые не утратили своей теоретической и практической новизны в силу небольшой степени изученности, так как наука не широко представлена специалистами, работающими в сфере мирсистемного анализа.Ключевые слова:общество, макросоциология, мирсистемный анализ, И.Валлерстайн.

Актуальность работы заключаются в том, что исследование проводится на основе рассмотрения современных концепций, которые не утратили своей теоретической и практической новизны в силу небольшой степени изученности. Это объясняется тем,что книги, в частности, под редакцией И. Валлерстайна в период СССР были не доступны советскому читателю, с 1990х положение не намного изменилось, и труды И. Валлерстайна не всегда попадали под проницательный взгляд российских ученых. Лишь с 2000х начинает появляться интерес российской публики к И. Валлерстайну, следствием чего стало появление нескольких научных публикаций, в которых удаляется внимание мирсистемному анализу. Переоценка технократических подходов к развитию общества стимулировала появление новых глобальных концепций. Характер и глубина модификаций планетарного масштаба отчетливо высвечивают то, что мировое сообщество претерпевает фазу системного кризиса социальной основы. Отражением этого факта стала гиперболизация техногенной сферы в ущерб социальной.Аналитики расходятся в политикоправовых и социальноэкономических интерпретациях отражения мировой действительности. Однако все исходят из того, что мировая жизнь находится в турбулентном состоянии. В этой связи вектор ее перспективного развития может измениться под влиянием новых концепций целостного представления о текущих реалиях. Одновременно наблюдается оживление интереса к школе мирсистемного анализа.Принципиально новый подход к исследованию социальной эволюции, основанный не просто на анализе отдельных социумов (особенность предшествующих социологических теорий), а на видении мира сквозь призму системы, получил название мирсистемного анализа.В некоторым смысле мирсистемный подход имеет схожесть с цивилизационным, но распространяет предмет исследования дальше и глубже, исследуя системы, которые охватывают все цивилизации мира. Научный интерес к исследованию данного подхода представляет его новизна, потому что разработка концепции мирсистемного анализаприходится на 1970е гг., но за прошедшие десятилетия не получила должного распространения и освещения в научных дискурсах. Наука не широко представлена специалистами, работающими в сфере мирсистемного анализа. В работе освещается полемика А.Г. Франка с И. Валлерстайномпо поводу подхода к определению базовой единицы системы и измерению исторической длительности ее существования. Также из плеяды отечественных социальных философов представлены некоторые позиции по данному вопросу советского ученого А.И. Фурсова.Ведущий центр мирсистемного анализа (в г. Бингхэмптон, при Университете штата НьюЙорк) носит имя французского историка Фернана Броделя (19021985), которого считают главным предшественником мирсистемного анализа, заложившим его основы. Поэтому логичным представляется начать рассмотрение феномена мирсистемы с изучения научного наследия Ф. Броделя по этому вопросу. Со времен просвещения философы и обществоведы, опираясь на идею прогресса и уподобляя историю естествознанию, понимали историческое время как линейныйи необратимый процесс. В начале XX века формируется другое понимание социального времени, наделяющее его символическим и смысловым значением, которое предопределяет распространение альтернативных исследовательских направлений.В середине XX века на социальногуманитарной научной сцене появляются методологические труды Ф. Броделя, посвященные новым подходам к изучению общественных наук. В частности, существенное место ученый уделяет рассмотрению феномена исторической длительности, углубляясь в исследования гения К. Маркса. Секрет силы мысли марксизма Ф. Бродель видит в создании уникальной на тот момент конструкции социальных моделей, при погружении которых в меняющиеся потоки времени их подлинная прочная и основательная структура осталась бы неизменной.Увековечение этих моделей нашло отражение в том, что научная общественность начала воспринимать социальные модели К. Маркса как неизменные законы, априорные объяснения, автоматически присущие всем обществам.При этом, подвергая критическому осмыслению концепцию К. Маркса, Ф.Бродель отмечает жесткую интерпретацию социальных законов, которая ограничивает творческую силу самой мощной системы социального анализа, созданной в прошлом веке, которую можно восстановить только в долговременном анализе, под которым понимается гармоничный диалог общественных наук.Ф.Бродель дает определение понятию мирэкономика –это пространство, затрагивающее «лишь часть Вселенной, экономически самостоятельный кусок планеты, способный в основном быть самодостаточным, такой, которому его внутренние связи и обмены придают определенное органическое единство».Бродель обозначает три правила существования мирэкономики. Первое правило –очерчивание территории, ознаменованное медленноварьирующимися пределами пространства. Второе правило –процветание господствующего капиталистического центра. Третье правило –иерархия различных зон, благодаря чему центр воплощает все передовые новшества, «нейтральная зона» слаборазвитые районы, а периферия характеризуется архаичностью, а в связи с этим, подверженностью к эксплуатации. Таким образом, причина существования мирэкономики кроется в наличии одной обширной экономики, которая пронизывает все территории. Сегодня все тенденции к интеграционным процессам оправдываются глобализацией. Получается, что общество стремлением создать мировое экономическое пространство идет тому, чтобы стереть границы между мирэкономиками и создать масштабную единственную мирэкономику. Вопрос о том, какая из стран станет ее сердцем, остается открытым.Ф. Бродель убежден, что определение странысердца мирэкономики зависит, прежде всего, от истории, более того, политическая мощь государства должна совпадать с экономическим преимуществом: «успех зависит от твоего включения в круг тех шансов, которые предоставляет данная эпоха, от поворотов, от накоплений. Власть накапливается, как и деньги».«Вековые тренды» (вековые тенденции) Ф.Броделя имеют сходство с понятиям экономического цикла и предполагают цикличное развитие капиталистических мировэкономик: «Мирэкономика может перемещать свой центр, пересматривать свои периферийные области»Нелинейный характер броделевской мирэкономики определяется историческими перемещениями центров развития. Так, в период первого векового тренда (XIII в.) мирэкономикческое преимущество сосредотачивалось в итальянских городахгосударствах. Центр второго переместился на Испанию и Португалию, позже Голландию (с XVI в.). Начало третьего векового тренда ознаменовал промышленный переворот, который переместил мирэкономику в Англию (XVIII в.), затем в первой половине XX в. в Америку. Ф.Бродель подчеркивал особенность мирэкономики в постоянном противостоянии ей сильного противника, который всегда ждал ошибки и удобного случая ею воспользоваться.Таким образом, определяющим мотивом образования центров мирэкономик являются неслучайные случайности. Развивая мысль Ф.Броделя, можно составить цельную цепочку случайностей, предопределивших историю. Феномен случайностей в итоге воплощается в непознанную закономерность и порождает передвижение центров мирэкономик.Так, фантастическая авантюра крестовых походов ускорила торговый взлет христианского мира и Венеции, вслед за падением Венеции последовал активный рост европейских городов, породивший эпоху великих географических открытий, показавшей миру Новый Свет, который к XX в. занял претендующую роль на новую мирэкономику.Концепция Ф.Броделя имеет явное отличие от марксисткой модели прежде всего в том, что французский историк отказывается от законов стадийности исторического процесса, исследует развитие капиталистических отношений не в рамках нациигосударства, а на уровне транснациональных мирэкономик.Ф. Бродель не отрицает марксистскую модель истории, но лишь выступает против некоторых способов ее применения.Выделение нового измерения истории и специфического исторического субъекта в виде исследуемых структур позволили Броделю создать оригинальную модель исторического исследования. Сначала рассматриваются «структуры повседневности», затем анализируются собственно экономические структуры ивозникающие на их основе социальные структуры, в том числе их государственная и правовая оболочка. В заключении показывается, как в результате выявленных структур появляется мирэкономика.Таковы истоки анализа мировой системы, заложенные Ф.Броделем. наибольший вклад в развитие идей Броделя оказывает активно развивающееся направление современного обществознания –мирсистемный анализ, основоположником и теоретиком которого стал И. Валлерстайн.Признанным отцомоснователем мирсистемного анализа является американский социолог, философнеомарксист Иммануил Валлерстайн (1930 г.р.), который создал и возглавил Центризучения экономик,историческихсистемицивилизаций(Бингемтонский университет,США).Мирсистемный анализуникален и принципиально отличается от других дисциплин прежде всего необычным объектом исследования. Это не рынок как в экономике, не гражданское общество как в социологии, не государство как в политике, это мир, взятый как система

мирсистема.

Анализируя труды И. Валлерстайна по данному вопросы, можно сделать следующие выводы:1. Концепция мирсистемного анализа занимает неоднозначное положение в общественной научной мысли, но склоняется к неомарксистским течениям.

На сегодняшний день из всех социальнофилософских течений учение, в частности, наиболее яркого представителя школы мирсистемного анализа И. Валлерстайна в большей степени служит олицетворением неомарксизма. Речь не идет об утверждении глобального ренессанса марксизма, который уже скрылся за историческими горизонтами. Ныне мировая система выглядит сложней, по крайней мере, научное сознание достигло нового уровня развития, который позволяет поиному оценивать многие принципиально важные понятия (например, социальную стратификацию, до предела усложненную новой постиндустриальной реальностью). Однако методологические принципы имеют сходство у обоих теоретиков. К. Маркс многое почерпнул из арсенала естествознания, опираясь на линейный подход к феномену развития, в основе которого лежала аксиома его поступательности и безвозвратности.Мирсистемная теория представляет собой «перезагрузку» марксизма новейшими изысками в области нелинейных построений, теории развития неравновесных систем.2. Мирсистемнаятеория –альтернативная теория рационального знания.

И. Валлерстайн утверждает, что сегодняшний мир потрясает господство двух реалии: глобализация и терроризм. Первая несет надежду, вторая-опасность. Большинство исследователей руководствуются девизом Маргарет Тэтчер: TINA -There Is No Alternative -(пер.: альтернативы нет), утверждая, что альтернативы глобализации не существует и что все государства должны смириться с ее крайностями. Проблема заключается в том, что исследователь изучает общественныеявления, разложив их по отдельности: политика, экономика, социология, культура, право, не осознавая, что эти сферы существуют по большей части в нашем воображении, а не в реальной жизни. Явления настолько переплетены, что одно обязательно предполагает другое, одно влияет на другое, и любое явление невозможно понять, не принимая во внимание содержимое других ячеек.

Таким образом, мирсистемный анализ постулирует изучение общественных явлений в неразрывном единстве.Сторонники мирсистемной концепции доказывают, что отдельные дисциплины, внутри которых ведутся исследования, только препятствуют, а не способствуют пониманию мира,3. Объект исследования мирсистемного анализа заменяет стандартную единицу анализа в виде национального государства и представляет собой мир сквозь призму системности и историчности –мирсистему.Таким образом, социальная действительность не ограничена многочисленными национальными государствами, но представляет собой нечто большее-то, что следует называть миросистемой, которая является общественной формацией со своей историей.4. Мирсистема –территориальновременное пространство,которое охватывает многие политические, экономические, правовые и культурные единицы, являет собой единый организм, который подчиняется единым системным законам.5. Неоднозначно определение «местоположения» мирсистемы во «Времяпространстве». По И. Валлерстайну, сродни цивилизационным подходам обосновывается существование нескольких мирсистем, которые переживают определенные стадии развития. По А. Франку, мирсистема есть развитие одной и той же глобальной общности с подчиненными ей перифериями, которая периодически трансформирует свою мощь.

6. Эволюция мирсистемы заключается в переходе с миримперии (политическая власть как доминанта) на мирэкономику (доминантойвыступает торговля).

Американский экономист Карл Поланьи (18861964) утверждал, что бывает три формы экономической организации: взаимность (по принципу «ты -мне, я -тебе»), перераспределение (когда товары поднимаются снизу вверх по социальной лестнице, азатем оттуда частично поступают обратно) и рынок (когда обмен принимает монетарную форму и происходит на общественных площадках).Так получилось, что три вида исторических систем -минисистемы, мироимперии и мироэкономики -еще раз подтвердили существование трех форм экономической организации Поланьи. В минисистемах экономика строилась на принципах взаимности, мироимперии практиковали перераспределение, а мироэкономики-рыночный обмен. 7. Выражение скептического отношения к факту существования глобализации в современной мирсистеме.И. Валлерстайна описывает мирсистему в рамках методологии синергетики и приходит к неожиданному выводу: мирсистема капитализма в наши дни не глобализует мир, а находится в неравновесном состоянии, определить которое сегодняоднозначно невозможно, поэтому «…прочтение текущей реальности, как глобальной, ошибочно».8.Методология мирсистемного анализа постулирует единодисциплинарный подход к изучению общества.Правда, сам И. Валлерстайн порой нарушает логику заявленного им подхода, и вместо системного, целостного образа социальной реальности создает суммарномозаичную конструкцию.9. Мирсистемный анализ –лакмус, выявляющий состояние мирового сообщества.

10. Современная мирсистема находится в состоянии кризиса, который порождает рост насилия, уровня социальной напряженности и т.д.

11. Мирсистемный анализ предназначен перевернуть классический подход к изучению обществоведческих дисциплин, в том числе, правовых.Первоначально «генеральным конструктором» мирсистемного анализа задумывалось создание на данном интеллектуальном поле новой дисциплины, замысел идейного вдохновителя пока не осуществлен, но не исключает возможности реализации в скором будущем.Однако, как показывает тенденция, мирсистемный анализ постепенно выходит за рамки макросоциологии и распространяет свое влияния на иные ответвления обществоведческой науки. Таким образом, в случае появления отдельной научной дисциплины мирсистемного анализа, предмет ее изучения будет охватывать сумму макроанализов: политического, экономического, правового. В этой связи особенно видится эвристическое значение и высокая оценка школы мирсистемного анализа И.Валлерстайна.Методологическое значение мирсистемного анализа для теории государства и права проявляется в следующих перспективах:1)Оформление наряду с цивилизационным и формационным подходами к типологии государств качественно нового, но совмещающего в себе характеристика обоих вышеуказанных, –мирсистемного.2)Рассмотрение существующих правовых систем сквозь призму мирсистемного анализа.3)Формирование мирсистемной теории происхождения государства и права, а также мирсистемной теории правопонимания.Ссылки на источники1.Бродель, Ф. Время мира. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV–XVIII вв. Т.3 / Под ред. Н.В. Рудницкой. –М. : Прогресс, 1992. –681 с.

2.Бродель, Ф. История и общественные науки. Историческая длительность / Под ред. И.С. Кона //Философия и методология истории, 2000. –С. 115–142.3.Валлерстайн, И. Миросистемный анализ: введение: Пер. с англ. Н. Тюкиной. –М. : Издательский дом «Территория будущего», 2006. –248 с.4.Полетаева, М.А. Глобализация как культурная проблема: анализ западного научного дискурса (И. Валлерстайн и С. Хантигтон) / М.А. Полетаева // Вестник Московского государственного лингвистического университета, 2012. –№ 11 (644). –С. 5671.5.Сыздыкова, М.У истоков мирсистемного анализа / М. Сыздыкова // Межвузовский вестник, 2010. –1(11). –С. 6771.

стратегия деятельности и познания, моделирующая современную историю 1) как систему взаимодействий между различными социальными субъектами (региональными союзами, государствами, обществами культурами, этническими и религиозными группами, между человеческими индивидами), 2) представляющая человеческое сообщество как исторически меняющуюся систему, 3) как систему связей, становящихся в процессе оформления современного социального мира.

В широком смысле М.-с. п. - это совокупность исторических, экономических, социально-философских, глобалистских, мироцелостных исследований и практик, ориентированных на проблематику становления современного социального мира как системы, объединяющей человеческое сообщество. Причем в фокусе этого объединения оказываются как проблематика, стимулирующая взаимодействия, так и проблематика, сопряженная со становлением структуры человеческого сообщества.

Терминологически М.-с. п. как будто бы наследует системную традицию, четко выраженную на предшествующем этапе системно-структурными и структурно-функциональными концепциями. По сути же он разрушает сложившиеся на этом этапе стереотипы. Для М.-с. п. структура не есть данность, нормирующая взаимодействия социальных субъектов и превращающая их в систему, но есть проблема, решаемая в самом процессе становления взаимодействий между субъектами.

Историчность системы человеческого сообщества принципиально связана с процессом субъектного (в т ч. и прежде всего - индивидного) взаимодействия. М.-с. п. противостоит как классическому историзму, так и концепциям "конца истории"; он существенно ограничивает представления об истории как прошлом и линейном восходящем развитии и вместе с тем конкретизирует взгляд на историю как на становление, изменение, взаимодействие различных социальных систем, выявляет проблемы и ориентиры этого процесса.

В узком смысле М.-с. п. (мир-системный анализ) - это направление исследований, связанное в настоящее время с работами И. Валлерстайна и руководимого им Центра им. Ф. Броделя (Бингемтон, США), Предметом этих исследований является экономическая динамика современной мир-системы, ее противоречия и кризисы; перспективы возникновения новых форм сосуществования в человеческом обществе. В своих исторических и методологических установках это направление опирается на концепцию социальной истории, разработанную школой "Анналов" (М. Блок, Ф. Бродель, Л. Февр), на модели экономической глобализации социальной истории Ф. Броделя, на идею длинных экономических "волн" и циклов Н. Кондратьева, на некоторые мотивы философии общества К. Маркса (история как деятельность людей; разделение деятельности, взаимообусловленность и "несимметричность" социальных позиций; капиталистическое развитие и общность мировой истории).

Схематично историческая логика этой версии М.-с. п. рисуется следующим образом. Условно человеческая история может быть разделена на две ступени: до середины второго тысячелетия н. э. и после 1500 г., когда образуется мировая капиталистическая экономика. На первой ступени локальные общества и цивилизации устанавливают между собой связи, но связи эти не влияют на "органику" их жизни; мировая система формируется в ходе образования империй с выявленными центрами и перифериями, с достаточно четкими контурами и связями, обусловливающими воспроизводство и перемещение человеческих ресурсов.

Начиная с XVI в. мир-система формируется на основании капиталистической мир-экономики (КМЭ). Силы и связи, объединяющие человеческое сообщество, носят все более экономический характер; концентрация этих сил в Западной Европе определяет ее привилегированную позицию (на первых порах Развития КМЭ) и периферийные позиции стран остальной Европы, обеих Америк, а также Азии и Африки. В XX столетии центр КМЭ перемещается в США; важной проблемой КМЭ становится ее противостояние и взаимодействие с социалистическим лагерем, который представляется оппозиционной и внесистемной по отношению к КМЭ силой. Тем не менее, это противостояние не препятствует продуктивному развитию КМЭ с 1945 по 1990 гг. Однако уже в 80-е гг. определяется перспектива спада, проявившаяся в энергетических кризисах, а на более глубоком уровне зафиксировавшая исчерпанность ресурсов дешевой рабочей силы, а стало быть, и необходимость переструктурирования КМЭ. Распад СССР и социалистической системы, первоначально трактуемый как возможность усиления КМЭ и США, оказался одной из причин спада в развитии и ослаблении КМЭ: стало явно, что холодная война - сдерживающий для обеих сторон фактор. В то же время она выступала в роли механизма динамического равновесия между двумя центрами, связывавшими и скреплявшими расположенные вокруг них периферии. В плане представлений М.-с. п. распад СССР и социалистического лагеря явился одним из важнейших факторов кризиса КМЭ, т. е. процессом внутрисистемным, выражающим общие тенденции изменений современного социального мира, вместе с тем ослабляющим и разрушающим структуры взаимодействий между сегментами мир-системы, складывавшейся десятилетиями.

В картине будущего, намечаемой М.-с. п., мировая система, основанная на КМЭ, обладает еще некоторыми ресурсами для развития, так что возможна ситуация подъема в первой четверти XXI в. Однако уже к середине следующего столетия исчерпание этих ресурсов и обостряющиеся противоречия между центрами и перифериями обусловят кризис КМЭ и переход мир-системы в новое состояние. Уже в рамках КМЭ намечается социально-политическая дилемма, которую, видимо, придется решать и в рамках грядущих кризисов КМЭ и за границами существования этой мир-экономики. Вероятными становятся две траектории дальнейших социальных изменений: 1) путь выравнивания (относительного, разумеется) возможностей экономического развития между группами внутри стран-лидеров и в отношениях стран-лидеров и стран, представляющих периферии, 2) путь создания достаточно жестких иерархических социальных структур ("неофашистский" порядок), позволяющий сохранить "несимметричное" распределение экономических возможностей, средств и доходов между элитами и остальными группами, между центрами и перифериями.

Различные социальные субъекты, вступающие во все более плотные взаимодействия, формируют связи мир-системы, определяют тем самым вектор дальнейшей социальной эволюции. Однако возможность выбора не гарантирует его обоснованности и согласованности. "...Закат исторической социальной системы... делает возможным коллективный выбор, но... выбор затрудняется отсутствием отчетливо определенной альтернативной социальной силы, стоящей за разумный выбор" (И. Валлерстайн. Общественное развитие или развитие мировой системы?//Вопросы социологии, 1992, т. l, N l, с. 87). Разумность выбора во многом определяется установками и деятельными возможностями социальных субъектов. Но в критические периоды справедливо и обратное: выявление позиций и ресурсов зависит от методологического и мировоззренческого прояснения мир-системных проблем, от соответствующего обоснования направленности и выбора средств деятельности субъектов. Однако подобные прояснения и обоснования затруднены состоянием развития современного мировоззрения, философии и науки, главным образом той схемой взаимоотношений, которая сложилась еще в XVIII - XIX вв. Отраслевой принцип оформления человеческого знания, соответствующий принципам организации общественного производства с четкой системой разделения труда, по-прежнему препятствует осуществлению системных стратегий не на словах, а на деле. Слово "система", применительно к человеческому сообществу, используется многие десятилетия. Но это не мешает даже глобальные проблемы человечества трактовать как проблемы отраслевые - природоохранительные, медицинские, технологические, - безотносительно к тем субъектам (и тем взаимодействиям), для которых (и в которых) эти проблемы имеют решающее жизненное значение. Совокупность и структура знаний об обществе несет на себе жесткий отпечаток тех организационных схем, что были отработаны в практике общества за столетия КМЭ. Стало быть, вместе с кризисом этих схем намечается и кризис познания, так или иначе "встроенного" в практические механизмы мир-системы. "...Мировая система находится в кризисе... то же самое относится и к аналитическим саморефлексивным структурам этой системы, то есть наукам" (И. Валлерстайн. Указ. соч., с. 86). Из этого следует, что в проработке методологических и мировоззренческих ориентиров мир-системного развития опасно опираться на существующие научные и обыденные стандарты, ибо они не только блокируют усмотрение перспективы, но и могут порождать практики, разрушительные по своим последствиям. Так, нынешняя экологическая ситуация порождена не просто агрессивным освоением людьми природных ресурсов, она подкреплена и "спровоцирована" аналитическими, расчленяющими, внесистемными по сути методологиями, которыми наука пользовалась на протяжении нескольких последних столетий. Наука могла бы ввести определенные ограничения на внесистемные практики, показать их угрожающие последствия, но она, декларативно признавая системность, фактически способствовала реализации (онтологизации) частичных, аналитических, внесистемных моделей, поскольку такая тактика подкреплялась отраслевыми принципами разделения и кооперации деятельности. Эта доминанта, определившая работу науки, фактически санкционировала узко прагматические стандарты производственно-экономической и повседневной деятельности людей, их отношение не только к природным ресурсам, но и качествам общественной жизни, друг к другу.

Эти стандарты действуют не только в знании, но и в практике организации общественной жизни, поскольку она - эта практика - регулируется стереотипными представлениями о разделении общества на экономику, политику, культуру, другие сферы и подсистемы. Такая сегментация общества, как правило, достигается за счет "вытеснения" из организационных и знаковых схем реальных социальных субъектов, главным образом самих человеческих индивидов, воспроизводящих интегрирующие и разделяющие общество структуры. В деятельности и жизни этих субъектов нет разделения на экономику, культуру, политику и т. д. Каким бы образом действующие институты общества не отчуждали от людей отдельные аспекты их жизни и деятельности, синтезируются эти аспекты в систему жизненных взаимообусловленностей только в живой социальности их события и самореализации. Если принять характерное для социологии 60-х гг. разделение концепций на макро- и микроуровневые, то М.-с. п. следует отнести к макроуровневым концепциям, поскольку он трактует вопросы, связанные с перспективами человеческого сообщества, с формированием структур мир-системы, с развитием межрегиональных, межгосударственных, межкультурных отношений. Однако одна из важных методологических особенностей М.-с. п. как раз в том и состоит, что он, сфокусировав внимание на становлении форм мирового сообщества, не может отвлекаться от бытия реальных субъектов, от жизни и деятельности человеческих индивидов, где становящиеся социальные связи обретают качества, необходимые для того, чтобы затем воспроизводиться в виде устойчивых структур. М.-с. п. в этом плане оказывается не только своеобразным совмещением макро- и микроподходов, он по сути выявляет ограниченность макросоциальных концепций, "непереводимых" на язык описания бытия и взаимодействия человеческих индивидов. Тезис о том, что история совершается во взаимодействиях реальных субъектов, не отвергает идею всеобщности и взаимообусловленности социальной жизни, но он "погружает" эту идею в процесс воспроизводства и порождения социальных форм, сопрягает ее с масштабами повседневного поведения людей. "Для историка, тесно привязанного к конкретному, глобальное общество может быть лишь суммой живых реальностей, связанных или не связанных одни с другими. Именно в таком смысле я взял за правило... говорить об обществе как о множестве множеств (ensemble des ensembles), как о полной сумме всех фактов, каких мы... касаемся в разных областях наших исследований... Это означает... что все социально, не может не быть социальным... Это все равно, что сегодня заявлять: "Социальный процесс есть нераздельное целое" или "История бывает только всеобщей"" (Ф. Бродель. Игры обмена. М., 1988, с. 461). В 70-е гг. слова Ф. Броделя воспринимались как выражение одной из возможных позиций в методологии обществознания. В 90-е гг. эти слова звучат как четкая фиксация изменений в интеграционной схеме и дисциплинарной матрице обществознания: они указывают на смену парадигмы социально-гуманитарного познания, обновление форм синтеза философии и науки, на теоретико-методологические сдвиги, необходимые для осмысления тенденций развития мир-системы.

М.-с. п., особенно в его броделевско-валлерстайновской версии, является научным преодолением философско-исторических схем. Но он не может быть развернут за счет суммирования научных знаний, полученных в условиях дисциплинарного разделения труда. Его системность образуется не из сочетания различных аспектов знания об обществе, а из понимания проблемности человеческого бытия и субъектов, это бытие реализующих. В этом плане М.-с. п., сохраняя научную ориентацию на исследование современного человеческого сообщества, выступает особого рода социальной философией. Ее особенность - в том, что она работает в "фокусе", где совмещаются проблемы людей современного сообщества и научный синтез, проясняющий эти проблемы: проблемы определяют направленность синтеза, синтез выявляет социально-историческую перспективу постановки и решения проблем. Такая "пульсирующая" связь опыта и знания не чужда и философско-исторических схем, но они в основном спроецированы в будущее и не накладываются на него в качестве готовых систем измерения, а используются как средства методологической и мировоззренческой ориентации. М.-с. п. сохраняет свою направленность на научное исследование общества и в этом плане противостоит концепциям, перечеркивающим значение науки. Но научность М.-с. п. связана с радикальным пересмотром стандартов познавательной деятельности; в этом аспекте М.-с. п. оказывается "родственным" таким направлениям и дисциплинам, как критическая теория, герменевтика, феноменологическая социология, синергетика и др. (См. "Время социальное и Пространство социальное", "Процессы социальные".)

Отличное определение

Неполное определение ↓

Иммануил Валлерстайн (р. 1930) - американский мыслитель, основоположник мир-системного анализа, представитель неомарксизма. В 1994-1998 был президентом Международной социологической ассоциации.

Валлерстайн является противником традиционного формационного и цивилизационного подхода к истории. Он предлагает новую парадигму общественного развития. Валлерстайн считает подходящей единицей социального анализа историческую систему. Валлерстайн даёт определение исторической системы, главной характеристикой которой является разделение труда. «Историческую систему можно определить как общество, характеризующееся разделением труда с интегрированными производственными структурами, набором организующих принципов и институтов, а также определенным периодом своего существования». Главной задачей социологов Валлерстайн считает анализ исторических систем.

Главным понятием разработанной Валлерстайном концепции является капиталистическая миро-система, возникшая в 16 веке, включившая в себя весь мир в 19 веке и характеризующаяся стремлением к бесконечному накоплению капитала и делением на центр, полупериферию и периферию. Валлерстайн считает капиталистическую мироэкономику сиcтемой иерархического неравенства распределения. Страны центра заинтересованы в слабости стран периферии.

Для стран центра характерны наукоёмкие производства, высокая концентрация капитала, мощная бюрократия, высокоразвитые образование и наука, урбанизация.

Для стран периферии характерны не наукоёмкие производства, низкая концентрация капитала, слабая бюрократия, распространение религии и суеверий, преобладание сельского образа жизни.

Полупериферии занимает среднее, промежуточное положение между центром и периферией. К странам центра Валлерстайн причислял США, Японию и ЕС. Валлерстайн причислял к полупериферии такие страны, как Бразилия, Россия, Индия, Китай, ЮАР, Южная Корея, Мексика, Венесуэла, Египет и др.

К странам периферии Валлерстайн относил бедные страны Латинской Америки и Африки, а также некоторые страны Азии - Бирму, Бангладеш и др. «Эта миро-система сформировалась на протяжении XVI века, и первоначально сложившееся в ней разделение труда вовлекло в ее состав большую часть Европы, а также отдельные части Америк.

Эта миро-система территориально расширялась многие столетия, последовательно инкорпорируя в принятую в ней систему разделения труда все новые регионы.

Восточная Азия стала последним большим регионом из тех, которые были таким образом инкорпорированы, и это произошло лишь в середине XIX века, после чего миро-систему модернити можно было счесть поистине всемирной, первой из миро-систем, которой удалось охватить весь земной шар.

Капиталистическая миро-система представляет собой совокупность миро-хозяйства, определяемого отношениями центра и периферии, и политической структуры, состоящей из входящих в международную систему суверенных государств».

Валлерстайн считает, что для миро-системы характерно цикличное развитие. В череде циклических ритмов проявляются противоречия миро-системы. Наиболее крупными циклами развития миро-системы являются циклы за гегемонию и экономические циклы Кондратьева, состоящие из понижательной и повышательной фазы.

Каждый цикл за гегемонию в миро-системе включает три стадии: война за гегемонию, гегемония победившей в войне державы, ослабление гегемона, которое сопровождается появлением новых претендентов на гегемонию и подготовкой к войне.

В войне за гегемонию, каждая из которых длилась около 30 лет, участвуют две наиболее сильные страны ядра. В каждом следующем цикле прежний гегемон становится младшим союзником нового гегемона. По мнению Валлерстайна, быть гегемоном в миро-системе сложно, так как гегемон должен иметь сильную бюрократию и мощную армию, которые требуют значительных финансовых затрат. Гегемон обеспечивает отсутствие в миро-системе вооружённой борьбы между державами.

По мнению Валлерстайна, периоды гегемонии в истории современной миро-системы длились, как правило, от 25 до 50 лет. «С моей точки зрения, примеров тому всего три: Соединённые провинции в середине XVII в., Соединённое Королевство - в середине XIX, и Соединённые Штаты - в середине XX в.». Окончание периода господства и становление гегемона просто одной из ведущих держав характеризуется снижением уровня стабильности в миро-системе и состоянием непрочного мира.

Валлерстайн считает, что современная миро-система как и любая другая историческая система рано или поздно прекращает своё существование.

За концом исторической системы, которому предшествует достижение точки бифуркации, следует переход к новой исторической системе. «Миро-система модернити, подобно любой системе, не может развиваться вечно и придет к своему концу, когда исторические тенденции приведут ее в точку, где колебания системы станут настолько масштабными и хаотичными, что окажутся несовместимыми с обеспечением жизнеспособности ее институтов. В случае достижения этой точки случится бифуркация, и как результат эпохи перехода (хаотического) система будет заменена одной или несколькими другими системами».

Валлерстайн считает, что социальным изменением является замена исторической системы одного типа исторической системой другого типа.

Примером может служить вытеснение феодализма капитализмом в Западной Европе. Валлерстайн отмечает, что замена исторической системы одного типа другой системой того же типа не является социальным изменением. «Примером могут служить события в Китае, когда империю династии Мин сменила империя маньчжуров. Эти империи отличались друг от друга во многих аспектах, но не по существу.

В настоящее время мы переживаем процесс глубокой трансформации нашей миро-системы, но пока не знаем, повлечет это за собой фундаментальные социальные изменения или нет. При рассмотрении действующей исторической системы видимость социальных перемен может быть очень обманчивой. Детали могут изменяться, но качества, определяющие суть системы, могут оставаться прежними. Если нас интересуют фундаментальные социальные изменения, следует пытаться обнаружить длительные тренды и отличать их от циклических ритмов, а также прогнозировать, до каких пор эти долговременные тенденции могут набирать силу, не нарушая равновесия, лежащего в основе системы».

Валлерстайн считает, что современная капиталистическая миро-система находится в стадии завершающегося кризиса и через несколько лет перестанет существовать. Валлерстайн полагает, что этот кризис будет длиться с 1990 по 2025/2050 гг. Результаты кризиса предсказать невозможно. По мнению Валлерстайна, пришедшая на смену новая система может быть как лучше, так и хуже современной миро-системы. Валлерстайн утверждает, что для перехода к новой системе будет характерны потрясения и хаос, так как результаты этого перехода неизвестны.

«Таким образом, фундаментальные изменения возможны, хотя и никогда не предопределены, и это взывает к моральной ответственности, побуждая нас действовать рационально, с честными намерениями и решимостью найти более совершенную историческую систему.

Мы не можем знать, какой будет ее структура, но можем определить критерии, позволяющие назвать историческую систему сущностно рациональной. Эта система преимущественно эгалитарна и в основном демократична.

Историческая система не может быть эгалитарной, если она не демократична, поскольку недемократическая система неравномерно распределяет власть, а это значит, что она будет неравномерно распределять и все остальное. Она также не может быть демократичной, если не является эгалитарной, так как неэгалитарность системы предполагает, что одни имеют больше материальных ценностей, чем другие, и потому неизбежно будут обладать большей политической властью».

Валлерстайн выделяет четыре тенденции, которые подорвали основы капиталистической миро-системы и тем самым обусловили кризис, в который вступила современная миро-система.

Первой тенденцией является разрушение сельского уклада жизни (дерурализация). «Эта неустойчивая резервная армия труда, состоящая из представителей низшего класса, готовых работать за минимальную плату, на протяжении пятисот лет во всех регионах мира оставалась важнейшим элементом поддержания нормы прибыли. Но ни одна группа трудящихся не задерживалась долго в этой категории, и эта армия должна была периодически пополняться. Дерурализация делает такую практику невозможной».

Второй тенденцией является экологический кризис. Экологические проблемы заставят правительства сделать сложный выбор: либо сокращать свои расходы и направлять средства на решение экологических проблем и их дальнейшего предотвращения, либо обязать капиталистов интернализировать соответствующие издержки, что приведёт к сокращению возможности накопления капитала.

Третьей тенденцией является демократизация мира. Большинство людей понимают под демократизацией требование равных прав на получение трех основных благ: приемлемого дохода, достойного образования и медицинского обслуживания. Валлерстайн считает, что по мере того, как происходит расширение демократизации, люди требуют того, чтобы минимально допустимый уровень этих благ постоянно повышался. Валлерстайн замечает, что даже для стран центра предоставление основных благ такого уровня обходится недёшево, в то время как для стран полупериферии и периферии данные требования практически невыполнимы. Для того чтобы все имели доступ к приемлемому уровню этих благ необходим переход от современной миро-системы к совершенно иной исторической системе.

Четвертой тенденцией, по мнению Валлерстайна, становится то, что государства постепенно утрачивают свою власть и то, что имеет место упадок традиционных антисистемных движений. Традиционные антисистемные движения де-факто гарантировали сохранение существующей миро-системы, так как успокаивали общественные опасные классы тем, что будущее принадлежит именно им или их детям, и что более справедливое общество скоро будет создано. Валлерстайн считает, что терпение и оптимизм опасных классов основывался на обещаниях антисистемных движений. В последние несколько десятков лет опасные классы перестали верить в обещания этих движений.

Валлерстайн отмечает, что предприниматели в капиталистической миро-экономике надеются на помощь государства в обеспечении им монополии в экономике. Государства и монополии в капиталистической мироэкономике действуют заодно, так как государства являются оружием в руках монополистов. «На протяжении четырех столетий государства гарантировали порядок, и существование монополий, являющихся важнейшим средством масштабного накопления капитала. Но государства уже не могут выполнять свою регулирующую функцию. Демократизация мира и экологические проблемы породили исключительно высокие требования к государственным структурам, поставив большинство из них на грань фискального кризиса». Валлерстайн полагает, что государства утрачивают свою власть, так как утрачивают легитимность, которую им придают народы. Это происходит потому, что народы теряют веру в будущее улучшение своего положения.

Валлерстайн отмечает, что Французская революция распространила в современной миро-системе две идеи. Первая состоит в том, что политические перемены являются постоянным и нормальным явлением. Вторая состоит в том, что суверенитет воплощает в себе народ. Эти идеи могли воспринять «опасные классы», что могло привести к хаосу и состоянию нестабильности в миро-системе.

По мнению Валлерстайна, «опасными классами» являются люди, не обладающие достойным социальным статусом, но желающие быть участниками политической жизни. Валлерстайн относит к таким классам обезземеленных крестьян, иммигрантов, городской пролетариат и ремесленников.

Привилегированные классы успокаивали опасные классы посредством общественных идеологий и общественных движений. Основными общественными идеологиями являлись консерватизм, либерализм и социализма.

«Все они представляют некие точки отсчёта при попытке дать ответ на вопрос о том, кто воплощает в себе суверенитет народа: так называемые свободные личности, как считают либералы; так называемые традиционные группы, как считают консерваторы; или все члены общества, как полагают социалисты».

Три основные идеологии XIX-XX веков являлись политическими программами для управления переменами и олицетворяли три способа управления. По мнению консерваторов, политические перемены необходимо замедлить. По мнению либералов, необходимо выбрать единственно правильный темп.

По мнению социалистов или радикалов, политические перемены необходимо ускорить. Либерализм стал господствующей идеологией и лёг в основу геокультуры нашей системы, превратив консерватизм и социализм в течения, зависимые от либерализма. Господство либерализма продолжалось до 1968 года. «Все миро-системы имеют геокультуры, хотя может потребоваться некоторое время, чтобы такая геокультура утвердилась в данной исторической системе. Я использую здесь слово «культура» в смысле, традиционно применяемом антропологами, как систему ценностей и основных правил, которые, сознательно и бессознательно, управляют поощрениями наказаниями в обществе и создают систему иллюзий, которые должны убеждать членов общества в его легитимности». Валлерстайн указывает, что в любой миро-системе всегда есть люди, которые не принимают ценности геокультуры, но геокультура существует при условии принятия этих ценностей большинством.

Либерализм утверждает, что правом принимать важные общественные решения должны обладать только те люди, которые способны рационально мыслить. Неспособных рационально мыслить либералы предлагают исключить из общественной жизни до тех пор, пока они не научатся мыслить рационально. Либералы считают данную дискриминацию обоснованной.

Валлерстайн считает началом настоящих общественных движений и национально-освободительных движений революции 1848 года. После революций 1848 года незамедлительно последовало предложение либералами программы уступок, чтобы удовлетворить требования этих движений и вернуть миро-системе порядок и стабильность. «Программа уступок - избирательное право, элементы государства всеобщего благосостояния, объединяющий расистский национализм - была исключительно успешной во всем евро-американском мире и сделала капиталистическую систему способной преодолевать все бури и штормы, за исключением относящихся к последним двум десятилетиям».

Валлерстайн отмечает, что с 1870 по 1945 год происходило формирование основных антисистемных движений, а с 1945 по 1970 они повсеместно одерживали верх. Валлерстайн считает, что все успешные антисистемные движения стремились сначала добиться политической власти, а затем трансформировать миро-систему. «Такой линии придерживались социалистические движения, апеллировавшие к рабочему классу; этнонациональные движения, взывавшие к тем, кого объединяло общее культурное наследие; а также националистические движения, использовавшие признаки территории и гражданства в качестве определяющих черт своей «нации». Именно движения последнего типа мы называем «национально-освободительными». Валлерстайн отмечает, что антисистемные движения 19 века противостояли власти, но постоянно их противостояние смягчалось и намерение преобразовать миро-систему постоянно откладывалось. Таким образом, по мнению Валлерстайна антисистемные движения со временем из оппозиционеров превратились в гарантов стабильности властных структур. Валлерстайн полагает, что после прихода к власти антисистемные движения были вынуждены идти на уступки управляющим миро-системой, то есть власть движений ограничивалась определёнными условиями. Оправданием для антисистемных движений служил аргумент, что эти уступки имеют не постоянный, а временный характер, и вот-вот миро-система будет трансформирована и наступит светлое будущее.

Валлерстайн утверждает, что со временем руководящие кадры новой власти становятся такими же коррумпированными и высокомерными, как и их предшественники. Валлерстайн отмечает, что злоупотребления номенклатуры и экономические проблемы могут отрешить от власти победившие движения. Валлерстайн считает, что одной из причин всемирной революции 1968 года стала неспособность движений достичь ранее поставленной цели преобразования миро-системы. «Внезапно повсюду послышались голоса желавших знать, обусловлены ли неудачи антисистемных движений действиями враждебных реакционных сил или сговором революционеров со сторонниками старого режима. Ни в одной стране «третьего мира», где национально-освободительные движения стояли у власти, они не избежали такой критики. Утрата надежды догнать ведущие державы повсеместно, в одной стране за другой, оборачивалось утратой влияния самих движений». Валлерстайн полагает, что эпоха гегемонии США в миро-системе подошла к своему логическому завершению. Гегемония США длилась с 1945 по 1990 год. Господство США распространялось на политическую, экономическую, идеологическую и культурную сферы. Валлерстайн считает, что основными чертами этого периода является то, что гегемония США достигла апогея в период с 1967 по 1973 гг., США и СССР конфликтовали только формально, страны периферии верили в возможность достижения самоопределения и национального развития, 1970-1980 гг. были периодом всемирного экономического кризиса. «В экономическом отношении в 1970-е-1980-е гг. произошло то, что в результате спада фазы «Б» цикла Кондратьева или стагнации в мироэкономике, государственные бюджеты почти повсеместно подверглись сжатию, и негативное воздействие было особенно болезненным в периферийных и полупериферийных зонах мироэкономики».

По мнению Валлерстайна, формально США и СССР были идеологическими врагами, ведущими холодную войну с 1917 г. В действительности позиции американской и советской идеологии были сходны и отвечали основным представлениям о геокультуре. СССР и США заключили соглашение, согласно которому СССР мог делать всё, что угодно в Восточной Европе, разделённых Китае и Корее, а США - в западноевропейской зоне. Кроме того, СССР не должен был рассчитывать на экономическую помощь со стороны США.

Валлерстайн считает, что США и СССР имели собственные идеологические программы по сокращению разрыва между странами центра и периферии. В США данную идеологическую программу предложил президент США Вудро Вильсон в 1917 году, сделав акцент на необходимости самоопределении наций и последующего за ним национального развития. «Ленинизм в идеологическом плане принято считать прямой противоположностью вильсонианству. В действительности программы были идентичны по форме: сначала должны были произойти политические изменения с целью достижения суверенитета; затем должны были следовать экономические изменения». Формально ленинизм и вильсонианство соперничали между собой, поэтому каждая из идеологий заостряла внимание на отличиях от идеологии соперника. Различались представления ленинизма и вильсонианства о правильном пути достижения самоопределения наций. Вильсонианцы считали правильным постепенный путь для достижения национального суверенитета, а ленинизм, в свою очередь, выступал за революционный, более быстрый путь достижения национальной независимости. Вильсонианцы считали, что национальный суверенитет должен быть дарован. Ленинисты считали, что деколонизация должна быть захвачена. По мнению Валлерстайна, СССР фактически помогал США в усмирении «опасных классов» миро-системы.

К концу 60-х гг. процесс достижения национального независимости был практически повсеместно завершён, чего нельзя было сказать о национальном развитии. В результате, по мнению Валлерстайна, это стало одной из причин всемирной революции 1968 года. «Все выступления были проникнуты двумя основными идеями, какая бы к ним не примешивалась местная специфика.

Первой из них была идея протеста против гегемонии США в миро-системе и тайного сговора с СССР, который способствовал упрочению этой гегемонии. валлерстайн цивилизация кондратьев капитализм

Второй - идея протеста против неэффективности так называемых движений старых левых, которые во многих обличиях пришли к власти по всему миру. Их обвиняли в том, что они слишком интегрировались в господствующую миросистему, и от их бывшей антисистемности мало что осталось». Валлерстайн считает, что национальное развитие всех государств в рамках капиталистической мироэкономики невозможно.

Процесс бесконечного накопления капитала неразрывно связан с существованием иерархической системы, в которой прибавочная стоимость распределена неравномерно как между государствами, так и между классами. Валлерстайн указывает на то, что социальная мобильность между этажами миро-системы крайне затруднена, подняться из периферии в полупериферию или из полупериферии в центр чрезвычайно трудно, таким образом, структура миро-системы в основном сохраняется. В истории миро-системы ни разу не происходил переход из периферии в центр.

Если произойдет возвышение одного из государств миро-системы, то за этим обязательно последует упадок какого-либо другого государства. Развитие одного государства мироэкономики оборачивается упадком другого государств. В капиталистической мироэкономике не могут одновременно развиваться многие страны.

Валлерстайн не даёт точных прогнозов на будущее развитие миро-системы. «В период 2000-2025 гг., как мне представляется, мы не сможем предсказать, кто именно будет «командовать парадом» - японцы в союзе с американцами или ЕС.

Слишком сбалансированным будет их реальное и геополитическое могущество». Китай будет выступать в качестве полупериферийной зоны для Японии и США, а Россия будет выступать в качестве полупериферийной зоны для ЕС. Валлерстайн указывает на то, что Югу в 2000-2025 гг. скорее всего не достанется никакой прибыли от развития мироэкономики, конфронтация между Севером и Югом усилится.

В результате ухудшения положения Юга, произойдёт усиление миграции с Юга на Север и введение Севера законодательств, которые будут ограничивать социальные и политические права мигрантов. Валлерстайн отмечает то, что доход и статус представителей среднего класса ухудшится, поэтому миро-система будет вынуждена либо ограничивать накопление капитала, либо примиряться с последствиями массового недовольства бывших средних классов.

Кроме того, будет наблюдаться рост демократизации и упадок либерализма. Валлерстайн отмечает также то, что в 2000-2025 гг. способность государств к поддержанию порядка снизится, что закономерно приведёт к невозможности сдерживать распространение ядерного оружия. Народ, разочаровавшись в государстве как гаранте стабильности и порядка, станет искать защиты у различных этнических, религиозных и языковых групп. Валлерстайн считает, что для данного периода также будет характерно распространение СПИДа и других болезней. Валлерстайн отмечает то, что демократия и либерализм противостоят друг другу, т.к. либерализм возник как средство противостояния демократии.

Для демократии характерно противостояние власти и авторитаризму и стремление к равному влиянию на политический процесс на всех уровнях. Демократия требует справедливого распределения социально-экономического вознаграждения.

«Либерализм в основе своей был антидемократичен. Либерализм всегда был аристократическим учением - он проповедовал «власть лучших». Будем справедливы - либералы определяли «лучших» не в зависимости от рождения, а скорее по уровню образования. Но лучшие - всегда группа, меньшая, чем все. Либералы хотели власти лучших, аристократии, именно для того, чтобы не допустить власти всего народа, демократии».

Для капиталистической мироэкономики, по мнению Валлерстайна, характерен классовый конфликт между пролетариатом и буржуазией, национальное неравенство и расовое неравенство. Валлерстайн считает, что главным конфликтом, является классовый конфликт. Капиталистическая мироэкономика основана на противоречивости экономических интересов буржуазии и пролетариата, это противоречие вызывает классовые конфликты.

Процесс бесконечного накопления капитала в рамках капиталистической мироэкономики возможен лишь при неравномерном распределении концентрации капитала и прибавочной стоимости. Неравномерное распределение капитала ведёт к возникновению резкой поляризации между бедными странами Юга и богатыми странами Севера. Такая поляризация и иерархизация оправдывается либерализмом, расизмом и национализмом. Разные нации и этнические общности занимают разное положение в рамках миро-системы. В этом неравенстве заинтересованы страны ядра, богатый Север, который эксплуатирует бедный Юг, страны периферии. Национальное и расовое неравенство служит оправданием многоуровневой системы эксплуатации. «Раса и расизм осуществляют внутризоновое объединение центральных и периферийных зон в их борьбе друг с другом, тогда как нация и национализм осуществляют внутризонное разделение этих зон в более сложном, как внутри-, так и межзонном, соревновании за преимущественные позиции в иерархии. Обе категории являют собой заявление права на обладание преимуществом в капиталистической миро-экономике». Валлерстайн отмечает, что для капиталистической мироэкономики характерны следующие формы доминирования: доминирование людей над животными и природой, доминирование мужчин над женщинами, горожан над селянами, людей среднего возраста над стариками и детьми, гетеросексуалов над гомосексуалистами. Все это многообразные системы неравенства пересекаются между собой, усиливая друг друга. После революции 1968 года были смягчены некоторые формы дискриминации.

Этьен Балибар, являющийся соавтором Валлерстайна в книге «Раса, нация, класс. Двусмысленные идентичности», утверждает, что в основном он разделяет взгляды Валлерстайна, но, тем не менее, указывает на некоторые расхождения во взглядах. «Балибар говорит, что он не склонен соглашаться с тезисом о существовании мировой буржуазии, кроме как, возможно в долгосрочной перспективе. Он полагает, что задействуя в анализе несколько избыточно абстрактную и глобальную модель, я пренебрегаю разборов конкретных специфических моментов». Балибар также упрекает Валлерстайна в пренебрежении важностью «общественного фактора» и придании чрезмерно большого значения разделению труда.

Список литературы

• 1. Валлерстайн И. Конец знакомого мира: Социология XXI века / Пер. с англ. под ред. Б. Л. Иноземцева. -- М.: Логос, 2004.
• 2. Валлерстайн И. После либерализма / Пер. с англ. М. М. Гурвица, П. М. Кудюкина, Л. В. Феденко под ред. Б. Ю. Кагарлицкого. -- М.: Едиториал УРСС, 2003.
• 3. Балибар Э., Валлерстайн И. Раса, нация, класс. Двусмысленные идентичности / Пер. с фр. А. Кефала, П. Хицкого при участии А. Маркова под ред. О. Никифорова, П. Хицкого. -- М.: Логос, 2004.
• 4. Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире / Пер с англ. П. М. Кудюкина под общей ред. Б. Ю. Кагарлицкого. -- СПб.: Университетская книга, 2001.