г. Красноярск

Предпосылки к зарождению социализма (коммунизма в его первой фазе) формируются при капитализме. Можно сказать, что капитализм на стадии империализма является «прародителем» коммунизма. Именно при империализме усиливаются процессы обобществления товарного производства, которое является основой капитализма. Процессы обобществления товарного производства – создание монополий, можно отнести к первой предпосылке перехода к социализму . В процессе обобществления осуществляется переход от капитализма свободной конкуренции к монополистическому капитализму. Чем выше степень такого обобществления, тем успешнее может быть осуществлен переход.

При монополистическом производстве в отличие от капитализма свободной конкуренции зарождается процесс перехода к производству товаров на заказ, что можно считать второй предпосылкой перехода к социализму . Внутри монополии производство товаров диктует уже не свободный рынок, под изменчивый спрос которого подстраивается производство, а осуществляется на заказ. Производство товаров на заказ предусматривает, что вам заранее известно необходимое количество товара, а также возможное получение за него предоплаты. Этот порядок прямо противоположен товарному производству. В.И. Ленин отмечал, что на стадии монополистического производства товарное производство еще царит или считается основой капиталистической экономики, но на деле оно подорвано. Империалистический капитализм втискивается в тот порядок, который противоречит основам товарного производства.

Третьей предпосылкой перехода к социализму является зарождение плановости внутри монополии, а так же внутри капиталистических предприятий немонополистического сектора экономики. Основа работы капиталистической фабрики – это кооперация. Кооперация – это форма организации труда, для которой большое количество рабочих планомерно, под командой одного капиталиста участвует во взаимосвязанных производительных процессах.

Четвертой предпосылкой перехода к социализму является слияние государства и монополий. Интересы монополий становятся государственными интересами посредством перехода в состав государственных органов власти представителей монополий. С помощью государства монополии разрешают свои противоречия, а государство защищает интересы класса капиталистов. Государственно монополистический аппарат управления, обращенный на пользу всего народа, как и монополии, и будет служить интересам рабочего класса.

Таким образом, на монополистической стадии развития капитализм создает предпосылки перехода к новому строю — социализму, прямо противоположному товарному производству, т.е. капитализму. Однако, следует подчеркнуть, что к социализму империализм может перейти только при обращении государственной монополии и государственного аппарата, слившегося с монополиями на пользу всего народа. Именно этот переход (процесс обращения на пользу всего народа) демонстрирует нам пример применения категорий гегелевского «Учения о сущности» из «Науки логики». Если считать товарное производство основанием, а империалистический капитализм основанным на нем, то создание условий развития социализма внутри капитализма и переход к социализму является его отрицанием или снятием – т.е. социализмом. В данном случае предпосылки к социализму внутри империализма начинают выступать как некоторое бытие или условия. А как сказал Гегель: «Когда для какой-нибудь сути дела, созданы все условия, она вступает в существование». И совершается переход к следующей категории – к существованию. На этой стадии империализма общество подходит к социализму, но само перейти не может. Нужна движущая сила, которая обеспечит социальную революцию – переход к новому строю. На современной стадии капитализма складываются предпосылки возникновения нового общества. Капитализм «беременен» социализмом, но за ним должны последовать «муки родов». Историческое место империализма – это канун социалистической революции.

Рассмотрев теоретические предпосылки перехода к социализму, попробуем разобраться в том, насколько они созрели в современной России. Для начала рассмотрим: какой капитализм у нас простроен и в чем его особенности? После контрреволюции и реставрации капитализма Россия примкнула к лагерю капиталистических государств, в которых капитализм вышел из более низкой общественной формации — феодализма. Современный капиталистический лагерь можно поделить на империалистические страны (США, Великобритания, Германия, Франция, Япония) и страны остального капиталистического мира. Страны остального капиталистического мира находятся в зависимом положении и эксплуатируются империалистическими странами. Отличительной особенностью российского капитализма является его происхождение из социализма. Происхождение российского капитализма из более высокой общественной формации является первой особенностью российского капитализма.

В ходе перехода от социализма к капитализму в нашей стране была разрушена единая социалистическая монополия. Социализм – это не просто обобществленное производство, а централизованная единая монополия, функционирующая в рамках всего государства. Единая социалистическая монополия пала под натиском капитала. Часть предприятий была разграблена, ликвидирована, оставшиеся перешли в частную собственность. Уцелевшие в конкурентной борьбе, в том числе с международным капиталом они начали объединяться в монополии. В России как в капиталистической стране, не принадлежащей к лагерю империализма, стали образовываться монополии с участием иностранного капитала. В тех отраслях, где страна не имела своих монополий, пришли монополии империалистических государств или, как их называют, международные компании. С 2010 года в РФ начался процесс концентрации производства — становления естественных, производственных и банковских монополий. К естественным монополиям можно отнести такие как «Газпром», «Роснефть», «РЖД», «Норильский Никель», «Русский алюминий», «Сибирская угольная энергетическая компания» и др. К производственным монополиям можно отнести: «Росатом», «Объединенную авиастроительную корпорацию», «Объединенную судостроительную корпорацию», «Вертолеты России», «Роскосмос», «Объединенную ракетно-космическую корпорацию», корпорацию «Уралвагонзавод» и др.

Активно осуществляется процесс концентрации банковского капитала, инициированный Центральным Банком РФ (далее — ЦБ). Если в 1991 году в стране действовали 2,5 тысячи банков, то сейчас их осталось 625. Можно выделить такие крупные банки с государственным участием как «Сбербанк», банковская группа ВТБ (по 52% и 60,9 % соответственно в них принадлежит ЦБ РФ), «Газпромбанк» (83% принадлежит структурам «Газпрома»), «Россельхозбанк» (100% принадлежит «Росимуществу») и т.д. Однако, говорить о наличии в России банковских монополий отделяя ее от остального капиталистического мира было бы неправильным. По данным ЦБ РФ активы всей банковской системы России составляют около 90 трлн рублей, что исходя из расчета по курсу 60 р./1 долл, составит около 1,5 трлн долларов. Активы любой крупной американской или европейской банковской монополии например «JPMorgan Chase Bank», « Citibank», «Deutsche Bank», «Sociеtе Gеnеrale» , «Bank of Scotland», в которых кредитуются российские предприятия составляют более 2 трлн.долларов. Т.е. любая американская, европейская или японская банковская монополия по своей мощи больше всей банковской системы России.

Следует отметить, что монополии, в которых современное российское государство имеет более 50% акций, принято считать государственной собственностью. Поскольку государство в РФ является капиталистическим, следовательно, его государственная собственность — это общая собственность класса капиталистов, такая же частная собственность, но направленная на решение общих задач капиталистов. Государственный аппарат, как на федеральном, так и на региональном уровне сформирован из представителей монополий. Например, председатель правительства РФ Медведев Д.А. ранее работал в крупнейшей монополии ОАО «Газпром», заместители председателя правительства РФ Голодец О.Ю., Хлопонин А.Г., министр по делам Северного Кавказа Кузнецов Л.В. являются выходцами ОАО «ГМК Норильский никель», и т.д. Господство в стране государственно-монополистического капитализма, а не малого и среднего бизнеса, является второй особенностью российского капитализма.

Формой подчинения и эксплуатации зависимых государств империалистическими является вывод капитала. Вывод капитала необходимо отличать от вывоза капитала. Под вывозом капитала понимается вывоз стоимости с целью извлечения прибавочной стоимости на территории другого государства и возвращение прибавочной стоимости в страну исхода. Вывоз капитала не характерен для РФ. Из нашей страны в массовом порядке осуществляется вывод капитала. В выводимом капитале присутствует полученная на территории РФ прибыль предприятий, часть присвоенной капиталистом и невыплаченной рабочим заработной платы, часть амортизационных отчислений. Выводимый капитал уходит в зарубежные оффшорные центры, где легализуется и может частично возвращаться под видом иностранных инвестиций западных компаний. Выведенный из РФ капитал по разным источникам оценивается до 2 трлн. долларов. Вследствие вывода капитала происходит разрушение российского производства. При этом российская банковская система во главе с ЦБ, завысив % ставку, препятствует кредитованию отечественной промышленности. Вследствие завышенной учетной ставки финансирования ЦБ (с 24.03.2017 г. она составляет 9,75%) российские предприятия вынуждены кредитоваться в иностранных банках империалистических государств, где ставка гораздо ниже и составляет 3-5%. Кроме этого российские предприятия переведены на международную систему финансовой отчетности. Их аудит осуществляет т.н. «большая четверка» британо-американских аудиторских компаний: «PricewaterhouseCoopers», «Ernst & Young», «KPMG», «Deloitte Touche».

Кредитование за рубежом, соответствие финансово-бухгалтерской отчетности международным стандартам, ее предоставление иностранным аудиторским компаниям влечет раскрытие коммерческой тайны российских предприятий перед иностранными финансовыми структурами. Вследствие этого иностранные компании получают конкурентные преимущества, приобретают акции российских предприятий, представители иностранных монополий входят в состав учредителей и советов директоров российских предприятий. Обеспечивается вывод капитала из России, разрушение ее производственной базы. Высокая степень зависимости от иностранного капитала является третей особенность российского капитализма.

Итак, с учетом особенностей российского капитализма можно констатировать, что в России, как и любом капиталистическом обществе зарождаются предпосылки к развитию социализма посредством обобществления производства, образования государственно-монополистического капитализма. Вместе с тем, система методов регулирования экономики осуществляемая финансово-экономическим блоком правительства РФ (Минфин, МЭР, ЦБ) а не соответствует стадии государственно-монополистического капитализма. Отсутствие государственных планов развития промышленности, высокая кредитная ставка ЦБ, вывод капитала из РФ ведут к разрушению отечественной промышленности. Для успешного конкурирования с крупнейшими монополиями, капиталистическая Россия должна применять те же методы регулирования, которые применяются в империалистических странах.

Основные действия, которые необходимо срочно предпринять буржуазному правительству РФ для приостановки разрушения экономики страны, разработаны общественной организацией «Фонд рабочей академии» и 16.01.2017 г. направлены президенту РФ Путину В.В.:

1. Поручить Академии наук Российской Федерации, министерству промышленности и торговли, министерству экономического развития разработку Программы развития России на 10 лет, состоящей из Плана развития государственного сектора и Системы государственных заказов предприятиям негосударственного сектора экономики.
2. В программе предусмотреть норму амортизации из расчета не более 10 лет службы средств производства и уголовную ответственность за нарушение этой нормы как за подрыв экономических основ развития России.
3. Установить норму накопления, от которой непосредственно зависят темпы экономического роста, для государственных предприятий – 80% прибыли, а для предприятий негосударственного сектора – 60% прибыли, предусмотреть административную и уголовную ответственность за нарушение этих норм.
4. Ключевую ставку рефинансирования по кредитам ЦБ РФ установить не выше чем в США – от 0,5 до 0,75%, маржу коммерческих банков по кредитам ЦБ – на уровне 1%.
5. Ввести прогрессивную шкалу налогообложения.
6. На основе роста производительности труда и в целях стимулирования научно-технического прогресса предусмотреть поэтапный переход к 6-и часовому рабочему дню при повышении уровня реального содержания заработной платы.
7. Осуществить меры, предложенные советником президента академиком С.Ю. Глазьевым Совету Безопасности России.

В.И. Ленин в своей работе «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» фактически давал рекомендации Временному правительству, что нужно делать, чтобы остановить разрушение страны. В стране с развитыми формами государственно-монополистического регулирования переход к социализму осуществится гораздо легче. Империализм вплотную подходит к новому строю, но туда автоматически не перейдет. Переход к социализму неминуем, но он может осуществиться только под руководством рабочего класса. Этот переход обеспечивает социалистическая революция.

Позиция: чем хуже буржуазной России, тем быстрее мы перейдем к социализму, является ущербной и вредной. Руководствуясь необходимостью получения большей прибыли (капитал есть самовозрастающая стоимость), капиталист строит заводы, закупает средства производства, привлекает рабочих, тем самым по выражению К. Маркса создает собственных «могильщиков». При дальнейшем разрушении производства не будет и рабочего класса, некому будет руководить переходом к социализму. Развитие капитализма в нашей стране с одной стороны имеет тенденцию усиления эксплуатации, но с другой создает условия, облегчающие переход к новому обществу.

«Новый социализм»

социализм россия утопический демократический

Современный «левый поворот» в России, как и во всем мире, прямо связан с банкротством идей неолиберального фундаментализма с его игнорированием роли социального фактора в условиях становления постиндустриальной цивилизации. Необходимость такого поворота особенно сильно ощущается сегодня в России, перенесшей в 90-е годы печальные плоды гайдаровской «шоковой терапии» и грабительской приватизации, породивших в стране десятки миллионов нищих и маргиналов, невиданную в мирное время детскую беспризорность, незатихающую преступность и коррупцию во властных структурах. Одним словом: возникший в ходе радикальных реформ варварский олигархический капитализм оказался большим злом, чем его исторический предшественник - казарменный социализм.

Понятно, что в этих условиях возникло естественное стремление найти некий «третий путь», противоположный исторически исчерпавшему себя «реальному социализму» советских времен и современному олигархическому капитализму. В этой связи уже в 90-е гг. многие ученые и политики в России стало обращаться к идеям демократического социализма и осмыслению практическому опыта западной социал-демократии.

В итоге возник естественный вопрос: как применить или преломить западные идеи социал-демократии на российской почве? Со временем стало ясно, что ответ на этот вопрос не может сводиться к простому копированию идеологии и практики западной социал-демократии. Когда на выборах в Думу в 1995 году наши отечественные социал-демократы попытались это сделать, выдвинув лозунг: «Хочешь жить, как в Европе, голосуй за социал-демократов», то получился конфуз: за социал-демократов проголосовало меньше людей, чем необходимо для регистрации соответствующего избирательного объединения. В условиях повальной бедности населения, людей раздражал этот лозунг. Они не хотели верить, что маленькая, мало кому известная политическая организация социал-демократов, может в одночасье сделать их жизнь такой, как в Европе. Отсюда простой вывод: отечественная социал-демократия, изучая опыт международного социал-демократического движения, должна всячески учитывать специфику России, ее исторические особенности, традиции и менталитет народа.

Особенно нельзя игнорировать живую диалектику истории советского общества, которая, на мой взгляд, развивалась в постоянной борьбе двух начал: демократического и бюрократического. Известно, что Сталин в свое время уничтожил миллионы людей, включая всю ленинскую когорту революционеров. Но этот же факт означает и другое: многие из этих людей отказывались принимать его тоталитарный режим, мало того, несли в себе антитоталитарные демократические начала или находились к данному режиму в определенной оппозиции. Все это нам еще предстоит внимательно изучить и понять: ведь на гулаговских нарах сидели меньшевики и большевики, плехановцы и троцкисты. Сталинизм нельзя отождествлять со всей советской историей. В ней были и мрачные периоды господства тоталитаризма, и светлые годы демократизма 20-х годов, хрущевской «оттепели», и горбачевской «перестройки», когда реформаторские силы в КПСС пытались придать социализму человеческое лицо.

Пока объективная политическая история СССР и России еще не написана. Дело в том, что историков сталинской школы быстро сменили в начале 90-х годов не менее ангажированные историки неолиберальной волны. Нам же надо четко осознать, что отделяет и что связывает современную социал-демократию с прошлым. Нужно навести мост между прошлым, настоящим и будущим не только в идеологии, но и в политике.

Народ в свое время отвернулся от социализма с бюрократическим, казарменным лицом, но хотел ли он получить вместо него современный полумафиозный капитализм с не менее бюрократическим лицом? Думаю, нет. Но если «демократия без социализма» и «социализм без демократии» не принимаются российским народом, то отсюда следует логический и исторический вывод - в России должен прижиться «новый», демократический социализм, как конструктивная альтернатива нашему прошлому и настоящему.

Остановлюсь лишь на некоторых чертах во можной модели «нового социализма». Они вытекают, с одной стороны, из тех причин, которые привели к крушению прежнего государственно-бюрократического социализма, а, с другой стороны, являются ответом на вызовы времени.

Какие же причины обусловили крушение прежнего «реального социализма»? На мой взгляд, их несколько. Первая причина состоит в том, что он не смог одержать технологической и экономической победы над капитализмом, т.е. не дал более высокую производительность труда, которую социал-демократы всегда считали важнейшим критерием прогрессивности и жизненности социалистического общества. Вторая причина связана с первой: социализм не дал более высокого жизненного уровня трудящимся по сравнению с развитыми капиталистическими странами. Третья и, пожалуй, самая главная причина состоит в том, что социализм, который был у нас, так и не стал демократическим социализмом. Наконец, КПСС с ее теорией «полной и окончательной победы социализма» в одной стране осталась глубоко догматической партией, препятствующей развитию и появлению новых творческих идей. Одной из таких идей была идея необходимости рыночных отношений при социализме. Этой идеи не было и не должно было быть у основоположников марксизма, считавших социализм следствием мировой революции, происходящей сразу во многих развитых странах мира. Сегодня со всех сторон критикуют Ленина, а ведь он один из первых призвал коммунистов осваивать рыночные отношения и «учиться торговать» вместо того, чтобы заниматься иллюзорными проектами создания сортиров из золота или выращивать чисто пролетарскую культуру. В связи с НЭПом он вообще предлагал в своих последних работах пересмотреть прежние взгляды на социализм, развивая социал-демократические идеи кооперативного социализма, базисной производственной демократии, допущения в обществе политического и идейного плюрализма. В частности, в одной из своих работ он высказывал предположение о легализации меньшевиков и других левых партий. Считаю абсолютным заблуждением, если не сознательной провокацией, отождествлять политические взгляды Ленина и Сталина. Это были антиподы в политике и жизни. В конце концов, один из них был жертвой, а другой палачом.

Суть ленинского пересмотра прежних взглядов на социализм состояла в том, что страна, взявшаяся строить социализм в капиталистическом окружении, - с одной стороны, не может игнорировать законы мирового рыночного хозяйства, с другой, должна создать посткапиталистическое общество, впитывающее в себя все лучшее, что создано буржуазной цивилизацией. Социализм, по его мнению, есть синтез Советской власти и высших достижений капитализма в области технологии, организации производства и образования. Это, по сути дела, первая формулировка идеи конвергенции социализма и капитализма, о чем сегодня предпочитают умалчивать и либералы, и коммунисты. Отталкиваясь от этих идей и понимания главных причин крушения «старого» социализма, учитывая вызовы современности, можно кратко охарактеризовать общие контуры новой модели социализма, которые могли бы использоваться при составлении социал-демократической программы.

Во-первых, новую модель социализма следует рассматривать как по-сткапиталистическое общество, наследующее лучшие стороны современной капиталистической цивилизации с ее новейшими технологиями, социальными программами, демократическими правами и свободами.

Во-вторых, эта модель должна иметь адекватную себе технологическую базу. Безусловно, этой базой не может быть индустриализм, считавшийся в марксистской теории характерной чертой социализма. Исторический опыт показал, что индустриальные технологии, повышая совокупную производительность общественного труда, не гарантируют человеку ликвидацию технологического отчуждения (и даже увеличивают его). Именно индустриализм рождает массу экологических проблем и профессиональных заболеваний. Ясно, что адекватной технологической базой нового видения социализма могут стать только безотходные и гибкие технологии, робототехника и новейшие электронные системы. Одним словом, речь идет о постиндустриальных и информационных технологиях.

В-третьих, что касается экономической основы новой модели социализма, то здесь речь должна идти о таких формах собственности, которые, с одной стороны, дают высокую эффективность производства, с другой, более высокие стимулы труда, чем в классическом буржуазном обществе. Это возможно лишь при органическом сочетании личного и общественного интереса, когда труженик не отчужден от средств производства и управления предприятием. Новое видение социализма не отрицает многообразия форм собственности, но при этом должны поощряться прежде всего те формы собственности, которые раскрепощают человека, превращая его из бесправного наемника в хозяина своего труда и его результатов.

Социалисты всегда считали, что собственность лишь форма развития производительных сил. И если эта форма стимулирует развитие производства, она исторически оправдана. Если ликвидируется частная собственность, которая продолжает стимулировать развитие производительных сил, то общество закономерно идет к стагнации. Но то же самое происходит и с непродуманной приватизацией госсобственности. Сейчас Россия по показателям удельного веса частной собственности впереди планеты всей. Не отсюда ли перебои с электричеством, с нехваткой горючего в сельском хозяйстве и угля в северных районах, массовые отравления алкоголем и т.д.?

В-четвертых, новая модель социализма не может не быть «социализмом экологическим», то есть активно стимулирующим на национальной и мировой арене создание благоприятной среды обитания человека и всего человечества. Социалисты и социал-демократы всегда отличались тем, что отстаивали интересы не только «близких», но и «дальних», поэтому для них предотвращение возможной ядерной войны, проблема ликвидации вредных отходов производства, негативное стихийное изменение атмосферы и климата земли - первостепенные вопросы.

В-пятых, новая модель социализма - это гуманный социализм. В отличие от старого бюрократического социализма он должен не только возродить доступную для абсолютного большинства мощную социальную сферу, но и придать ей новое качество, ориентированное на конкретного человека. И здесь не грех поучиться постановке социального дела у некоторых капиталистических стран, например у Германии, Франции, Швеции, Норвегии. В-шестых, в новой модели социализма заложена широкая демократизация общества, начиная с элементов производственного и территориального самоуправления и кончая участием людей в решении общезначимых государственных проблем. Капитализм автоматически не дает демократии, за нее приходится постоянно бороться. Здесь большой опыт имеется у западной социал-демократии, которая научилась использовать механизмы и институты буржуазного государства в интересах трудящихся и всего общества. «Новый социализм» исходит из того, что в социально дифференцированном обществе политический и идейный плюрализм, парламентская борьба, осуществление нрав и свобод личности - естественные параметры современного цивилизованного общества.

Сторонники нового видения социализма отбрасывают субъективистское и вульгарное понимание партийности, как автоматическое следствие принадлежности к рабочему классу. Для них партийность есть результат строго научного анализа действительности и связанного с ним понимания интересов трудящихся. Теория нового современного социализма предполагает в духовной жизни партии и общества живую конкуренцию научных идей и полный отказ от догматизма и схоластики. Главными своими ценностями новые социалисты считают свободу, справедливость, равенство, гуманизм и солидарность. Здесь свобода понимается как власть человека над обстоятельствами и отношениями, как свобода от эксплуатации и угнетения одних людей другими: справедливость - как справедливое распределение общественного богатства и власти; равенство - как равенство прав и возможностей: гуманизм - как основа человеческих взаимоотношений, как главный ориентир и критерий политики государства; солидарность - как взаимоподдержка и взаимопомощь людей труда, всех угнетенных наций и народов.

Наконец, в-седьмых, новая модель социализма - это общество, открытое внешнему миру, входящее в живой обмен товарами, людьми и идеями со всеми другими обществами и государствами. Сторонники новой модели социализма, оценивая объективные процессы глобализации и интернационализации мирового хозяйства, считают, что они могут использоваться как во благо людей, так и во вред им. Они выступают за такой мировой порядок, который базируется на демократических началах, учитывающих интересы всех стран и народов, где сбалансированы не только разные полюса геополитических сил, не только интересы транснациональных монополий, но, прежде всего, интернациональные интересы людей труда. Социализм был и остается интернациональным процессом, результатом деятельности людей различных рас и национальностей.

Как придти к обществу «нового» или «демократического» социализма? Как известно, есть всего два самых общих метода изменения мира. Это метод мелких и постепенных изменений существующего общества, то есть эволюционный метод и метол революционный. Вместе с тем, не следует забывать, что любая эволюция содержит в себе элементы революции, а любая революция имеет в себе элементы эволюции. Эти два метода часто путают с такими формами социальных изменений как вооруженная и мирная. Как известно, на Западе больше прижились эволюционные процессы и мирные формы социальных изменений. В России, напротив, всегда социальные изменения протекали в форме революций и контрреволюций, при этом осуществлявшихся в крайне насильственных формах: вооруженное восстание, гражданская война, военные мятежи и т.п. Многие отечественные политики из этого сделали вывод, что русский народ устал от революций и войн. Даже Зюганов говорит о некоем исчерпании у России лимитов на революции. Мне кажется, что подобные рассуждения не имеют под собой никакой научной почвы. Что такое революция? Это смена классов у власти. Она может проходить мирно и постепенно, а может насильственно и быстро. Это зависит от общего социального состояния общества, соотношения политических сил и культуры масс.

Если общество социально поляризовано, если в нем существует абсолютное обнищание большинства народа, если в нем существует политический и правовой беспредел, коррупция государственных служащих, и если верхи с этими проблемами не могут справиться - жди революции и даже гражданской войны. Следует также учитывать, что революции не происходят по заказу вождей и партий, а являются стихийным явлением, возникающим по любому поводу: не дали вовремя зарплату, не подвезли хлеба, забыли дать свет и тепло, то есть все то, что у нас происходит каждый день, но пока только на местном уровне.

Есть единственный способ избежать революций - это своевременное решение возникающих социальных, национальных и политических проблем. Этим и должны повсеместно заниматься государственные структуры и политические партии, призванные народом решать назревшие проблемы мирным законным способом. Но эффективное его использование возможно только тогда, когда отечественная социал-демократия станет влиятельной политической силой. В последнее время с созданием партии «Справедливая Россия» и появлением общественного социал-демократического движения есть все основания об этом говорить.

Отечественная социал-демократия может стать настоящей и ответственной политической партией, так как у нее есть идеи, подтвержденные широким международным опытом. К этим идеям тянется много людей в России, если судить по тем голосам избирателей, которые голосовали за партии левого центра. По нашим подсчетам - это, по меньшей мере, 20% - 25% избирателей. В этой связи, я думаю, что социал-демократы должны начать настойчивую работу по политическому объединению всех левоцентристских сил на научной социал-демократической платформе.

У отечественной социал-демократии есть своя значительная социальная база. Она, прежде всего, связана с людьми наемного труда. Это подавляющая часть населения страны. Она сегодня наиболее подвержена дискриминации. Отсюда многие протестные голоса, отданные за представителей КПРФ. Вместе с тем большинство наемных труженников, особенно среди научно-технической интеллигенции, не ассоциируют свои политические взгляды со взглядами нынешних коммунистов, которые до сих пор никак не могут выйти из сталинской шинели. Они тяготеют к социал-демократии. Так называемый «средний класс», особенно учителя, врачи, квалифицированные работники, которые сегодня находятся в трудном материальном положении могут поддержать социал-демократическую партию, если увидят ее реальные политические возможности.

Изложенная выше социалистическая перспектива развития плохо согласуется с тем, куда сегодня движется Россия. Переход к рынку и частной собственности — действительно не социалистические лозунги. По сравнению с властью государства над экономикой они, несомненно, представляют более высокую ступень развития, но что делать социализму там, где даже эта ступень — пока еще только желаемое состояние? Здесь исток той драмы, которую переживают в наши дни люди с социалистическими убеждениями.

Оправданность социалистической идеи лучше видна в контексте все же не нашей, а европейской цивилизации, критикой которой она и стала в первую очередь. Многое из того, что составляло ее позитивное содержание, реализовано этой цивилизацией на практике, стало здесь повседневной реальностью. А вот в неевропейских странах она обрела вид, далеко разошедшийся с ее подлинным смыслом и содержанием. В этих странах, не прошедших полного цикла модернизации, не имевших развитого гражданского общества, сильного среднего класса с городской культурой, традицией правового сознания и демократической власти, социализм предстал не в собственном качестве, а как одна из разновидностей модернизационной стратегии, осуществляемой внерыночными и недемократическими средствами, что называется, «минуя капитализм». Субъектом модернизации выступило предельно централизованное государство, опирающееся на традиционную для данных обществ силу авторитарной власти.

В России такой силой стали большевики, продолжившие начатое царями дело модернизации (индустриализации) страны. Социализм, который они объявили своей целью, явился для них лишь синонимом мощного государства, обладающего промышленным — военным прежде всего — паритетом с экономически развитыми государствами Запада. В нем видели решение как бы двойной задачи: с одной стороны, мобилизации всех человеческих ресурсов для сокращения технологического отрыва от Запада, с другой — сохранения территориальной целостности страны, ее государственного суверенитета. Ускоренная индустриализация страны в сочетании с военной мощью государства стала для них главным оправданием их власти. Социалистическая риторика, в которую облекалась эта стратегия, позволяла избегать участи периферии капиталистической мировой системы, целиком зависящей от ее ядра. И до определенного момента такая стратегия вполне оправдывала себя, хотя сегодня можно констатировать ее полную исчерпанность и неспособность противостоять вызовам современного мира . Кризис советского — этатистского — социализма — кризис прежде всего данной стратегии, которая, повторим, имеет мало общего с подлинным смыслом социалистической идеи.

В сознании большинства социализм обычно связывают с решением проблемы бедности и социального неравенства. По мнению, сложившемуся еще в XIX веке, социализм защищает интересы рабочих — тех, кто живет на заработную плату, образует армию наемных работников. В наше время этот критерий требует существенной корректировки. Если под интересами рабочих понимать облегчение условий их труда, более высокий уровень заработной платы, нормированный рабочий день с правом на отдых и медицинское обслуживание, сокращение безработицы и пр., то все это давно делается в капиталистических странах профсоюзами, государством и частными фирмами, заинтересованными в квалифицированной, хорошо оплачиваемой и здоровой рабочей силе. Если капиталисты и эксплуатируют рабочих, то расплачиваются с ними ценой более высокой, чем та, которую могут предложить сегодня все социалистические программы. Социалисты, собственно, не знают никаких особых путей повышения благосостояния людей, которые были бы неизвестны либеральным партиям и движениям. Они могут содействовать им в осуществлении этой задачи, но не в этом состоит их историческое предназначение.

Следует честно признать: капитализму в развитых странах многое удалось, а его критика со стороны традиционно мыслящих коммунистов выглядит подчас излишне предвзятой и не очень убедительной. Будучи оправдана в позапрошлом веке, когда капитализм только становился на ноги, а люди на Западе переживали не лучшие времена, эта критика сейчас во многом устарела, утратила свою силу. Бедность, конечно, не устранена полностью, но она концентрируется в основном в экономически неразвитых странах. Никто уже всерьез не говорит о нищете рабочих в странах капитала. Проблемы, связанные с уровнем жизни, конечно, остаются (и они всегда будут), но их острота не такова, чтобы ставить человека на грань выживания, заставляя его прибегать к крайним — революционным — мерам своей защиты.

Но в одном критика капитализма достигает своей цели: человек и здесь не стал тем, каким его всегда хотела видеть европейская культура — свободной индивидуальностью. А не считаться с требованиями культуры (как и природы) — значит, идти в разрез с логикой исторического развития, рано или поздно оказаться в историческом тупике. В чем-то человек даже утратил ту степень индивидуальной свободы и личной независимости, какой обладал раньше — на начальном этапе становления буржуазного общества.

Данный факт зафиксирован не только социалистической, но всей общественно-философской мыслью XX века. При всех своих технико-экономических достижениях капитализм оказался в конфликтном отношении с природой и культурой, что позволило говорить о поразившем его экологическом и духовном кризисе. Сегодня о причинах этого кризиса и способах выхода из него говорят и пишут люди, придерживающиеся самых разных убеждений и идеологических позиций. Социализм предлагает свое решение этой проблемы, которое в ряде пунктов, конечно, расходится с тем, что предлагалось им раньше.

Так, речь уже не идет о необходимости политической революции для осуществления определенных социалистических преобразований. Классовые войны и революции, если кого и вдохновляют сегодня, то либо наиболее крайние в своем радикализме левые группировки, являющиеся в западном мире политическими маргиналами, либо находящиеся у власти режимы в экономически отсталых странах Азии, Африки и Латинской Америки.

Отказ от революционных методов борьбы вносит существенные коррективы в теорию и практику современной социал-демократии. Она уже не рассматривает себя как революционную партию, хотя сохраняет за собой право находиться в оппозиции к власти, если та расходится с ее целями. Такую оппозицию можно назвать парламентской, и она предполагает мирный —демократический — путь прихода к власти. В своей зрелой фазе социализм, следовательно, обретает характер не революционного, а эволюционного движения, постепенно осуществляемой реформы, причем не столько экономической или политической, сколько культурной .

Вопрос о связи социализма с революционным движением имеет особое значение применительно именно к российской истории. Если европейская социал-демократия достаточно быстро встала на путь парламентаризма, то его российская ветвь так и не вышла из-под влияния отечественной традиции революционного демократизма с его неприятием либеральных ценностей и правового государства. Наиболее ярким примером революционного демократизма стали в России народники. Хотя впоследствии народничество и осуждалось российской социал-демократией, для его наиболее радикальной — большевистской — части оно осталось образцом революционного героизма и подвижничества. Те, кто вместе с Лениным создавали РСДРП, отмечали огромное влияние на него не только марксизма, но и русских революционных демократов первой волны (от Чернышевского до Ткачева и Нечаева). Большевики, в сущности, — те же революционные демократы, свято верящие в возможность построения социализма исключительно революционными методами.

Допущенная ими ошибка очевидна: методы революционной борьбы против недемократической власти они отождествили с методами движения страны по пути социализма, для чего требуются совершенно иные подходы. Если борьба с деспотизмом и тиранией действительно выливается в революцию, то переход к социализму может быть осуществлен исключительно демократическими средствами, поскольку касается изменений прежде всего в сфере человеческих отношений, в сфере культуры. Революционным насилием тут ничего не решишь. Социализм в его современном виде может претендовать на общественное влияние только в том случае, если, с одной стороны, признает права и свободы, отстаиваемые либерализмом, а с другой — отвергнет крайности социального утопизма с их требованиями немедленной отмены частной собственности и рынка. По этому пути и пошла европейская социал-демократия. Предложенная когда-то Лениным новая экономическая политика вроде бы свидетельствовала также о сдвиге в эту сторону, но надежда, как известно, оказалась преждевременной: чуть позже революционные методы «построения социализма в одной стране» опять взяли верх.

Отказ от революции не является, как иногда думают, отказом от социализма. Его целью, как и раньше, является общество, в котором каждый обретает право на пользование всем богатством человеческой культуры. Переход к нему в любом случае предполагает такое соединение труда с собственностью, которое в равной мере меняет природу и самого труда, и собственности, придает им непосредственно общественный характер. Такое соединение нельзя мыслить, однако, как насильственное перераспределение общественного богатства, будь то конфискация, экспроприация или национализация частного имущества. Но как иначе можно соединить труд с собственностью? Существуют ли ненасильственные, сугубо правовые формы такого соединения? Ответ на этот вопрос и отличает современную — демократическую, или социал-демократическую, — версию социализма от его революционной версии, на наш взгляд, навсегда ушедшей в прошлое.

В общей форме этот ответ сводится к следующему: переход к социализму означает изменение не правовой нормы, а ее фактического содержания. Он является следствием не волевого (политического) решения, а естественного процесса развития производства до уровня научного. В ходе этого развития право человека на собственность не отменяется, а наполняется новым содержанием: оно включает в себя теперь собственность не только на имущество, денежные накопления или рабочую силу, но и на знания, культуру в целом, что в итоге и превращает ее в общественную собственность. Разумеется, переход к общественной собственности предполагает целый ряд социальных мер, обеспечивающих каждому равный и свободный доступ (через образование, систему просвещения, средства информации и пр.) ко всему богатству культуры, ко всем видам профессиональной деятельности, ко всем формам гражданской (общественной) инициативы и творческого общения.

Надежду на такой переход нельзя назвать утопической: она подтверждается всем тем, что уже сегодня происходит в обществе. На наших глазах рождается новый тип производительного работника, оперирующего не механическими орудиями труда, а сложной вычислительной техникой. Местом его работы является не заводской цех, а конструкторское бюро, научная лаборатория, проектная мастерская или аналитическая служба, занимающие в техноструктуре современного производства все большее место. Профессиональной характеристикой такого работника является его способность генерировать новое знание, внедрять в производство новые образцы, поставлять информацию, повышать конкурентоспособность предприятия на рынке. В каком-то смысле его можно назвать специалистом по инновациям.

В лице такого работника мы также имеем дело с классом, но уже иным, чем класс промышленных рабочих. Занимая промежуточное положение между рабочими и работодателями, он потому и называется новым средним классом. Источником его дохода является не рабочая сила, а полученное образование, которое затем становится для него средством производства нового знания. Хотя данный класс также включен в производственный процесс (прямо или косвенно), его уже нельзя считать экономическим классом в обычном смысле этого слова. Принадлежность к нему определяется во многом внеэкономическими факторами. И в производство он входит со своим особым капиталом, который в отличие от денежного капитала можно назвать культурным. В современном производстве культурный капитал постепенно обретает значение основного, конкурируя с финансовым капиталом за приоритетную роль в обществе.

Но главной сферой приложения культурного капитала является сфера не только материального, но всего общественного производства, включающая в себя производство не только материальных благ и услуг, но и общественных отношений, самого общества, в котором живет человек. Прямое и непосредственное участие людей в делах, касающихся всего общества, их максимальное включение в пространство публичной жизни с ее диалогичностью, постоянной дискуссионностью и необходимостью выработки согласованных решений — вот что, пожалуй, в наибольшей степени отличает социалистическое общество от любого другого. Но отсюда ясно, что социализм есть лишь иное название, продолжение или развитие гражданского общества в новых исторических условиях. В чем-то он совпадает с тем, что английский социолог Э. Гидденс назвал «третьим путем», делающим главную ставку не на государство или рынок, а именно на гражданское общество, способное поставить под свой контроль и государство, и бизнес. «Гражданское общество, — по его словам, — является фактором одновременного сдерживания рынка и государства. Ни рыночная экономика, ни демократическое государство не могут эффективно функционировать без цивилизующего влияния гражданских ассоциаций» . Чтобы такое общество могло стать реальностью, требуются люди, обладающие не только материальным достатком и наличием свободного времени, но и достаточно развитым интеллектуальным и культурным потенциалом. Оно не может состоять из малограмотных, малообразованных людей, не способных к самостоятельному мышлению и публичному дискурсу. С того момента, как вопросы роста образования и культуры каждого человека становятся приоритетными для общества, начинают довлеть над чисто экономическими и политическими проблемами, можно говорить о вступлении этого общества на путь социалистического развития.

Культурный капитал может функционировать в общественном производстве исключительно как собственность самого человека. Он принадлежит ему в той же мере, в какой рабочему принадлежала его рабочая сила. В отличие, однако, от рабочей силы культурный капитал дарован ему не природой, а обществом, приобретается им в процессе получения образования и обучения. Будучи личной собственностью индивида, он принадлежит ему на правах общественной собственности, доступной каждому. Предметы культуры могут, конечно, принадлежать и частному лицу, быть частной собственностью (в виде, например, частной коллекции), но в функции уже не производительного капитала (средства производства), а только предмета потребления.

Частную собственность человек обретает на рынке, в процессе экономической конкуренции, общественная — в процессе получения образования. Само образование может быть товаром, оплачиваемой услугой, но знание, даваемое им, неотчуждаемо от получившего образование человека, функционирует в процессе производства как лично ему принадлежащий капитал. Традиционное для социализма требование соединения труда с собственностью означает на практике превращение культурного богатства в достояние каждого человека. Не отвергая либеральных прав и свобод, социализм дополняет их его правом на всю культуру, без которого остальные права повисают в воздухе, оборачиваются фактическим неравенством людей.

Сферой реализации этого права как раз и является свободное время. С превращением свободного времени в меру общественного богатства потребность в культуре становится важнейшей потребностью человека, а ее удовлетворение — целью общественного развития. Осмеянный многими принцип «каждому по потребностям» означал удовлетворение не любой потребности, которая может прийти в голову человека, а только той, которую Маркс обозначил как первую и главную в жизни человека — потребность в свободном и творческом труде. Никто не заметил, как этот принцип трактуется в «Критике Готской программы». Не бесконечное расширение рамок материального потребления (в духе консьюмеризма), а снятие всяческих ограничений с духовного потребления, требующегося для формирования человеческой способности к труду — вот что в действительности предлагалось Марксом. Возможно, это и есть то, что называется социальной справедливостью. Во всяком случае, именно к такому ее пониманию тяготеет социалистическая мысль. Если для либерализма социальная справедливость означает относительное равенство людей в их доходах (абсолютного равенства в доходах просто не может быть), то для социализма — право каждого владеть всем богатством культуры. И пусть каждый решит, какое из этих равенств делает человека более свободным.

Скажут, и образованные люди нуждаются в деньгах, которые в большинстве своем они зарабатывают посредством продажи своей интеллектуальной продукции или поступая на службу к частному капиталу. И какой тогда толк от их собственности на культурный капитал? От кого или от чего она освобождает? Все это, конечно, так, но нельзя отрицать, что деньги и культура приобретаются человеком все же разными путями. Деньги, которые люди зарабатывает интеллектуальным путем, требуют от него не просто физических усилий, но знаний, на приобретение которых они вынуждены расходовать все больше времени. Это время и называется свободным. Именно оно становится главным временем человеческой жизни, наиболее ценимым человеком общественным благом.

Ничего другого социализм и не предлагает. В конечном счете, он означает лишь максимально возможное на данный момент расширение «пространства свободы», позволяющее индивиду быть тем, кем он является по своей индивидуальной природе. Этим вовсе не устраняется сфера необходимости. В любом обществе человек должен зарабатывать на жизнь, и никакой социализм не освободит его от этого. Но зарабатывать можно по-разному — посредством принудительного, бездумного и малопривлекательного труда, не требующего ничего, кроме физических усилий, и труда, интеллектуально насыщенного, творчески одухотворенного, доставляющего моральное и эстетическое удовлетворение. Такой труд в современном производстве и выше ценится, и лучше оплачивается. По существу, он и есть эквивалент человеческой свободы. Многим ли он доступен сегодня? Каждый знает, что нет, и по причинам, от человека часто не зависящим. А раз так, то рано говорить и о равенстве. Сократить необходимый труд до минимума, сделать свободный труд достоянием как можно большего числа людей, дать им возможность не только хорошо зарабатывать (что, конечно, тоже немало), но и получать от работы творческое удовлетворение, короче, снести в человеческой жизни границу между «иметь» и «быть» — вот та программа, которая предлагается социализмом. И никакая это не утопия, а констатация того, что уже поставлено на повестку дня развитием современного производства. В ряде случаев то, что предлагает социализм, поразительно совпадает с видением будущего представителями весьма далеких от него идейных ориентации и течений .

[Заключение ]

Мы изложили концепцию социализма, во многом отличающуюся от той, которая под видом марксистско-ленинской пропагандировалась у нас в советские времена. О социализме до сих пор судят либо по книгам, написанным в СССР, либо полагаясь на личные воспоминания и прожитый опыт. Как бы, однако, ни относиться к тому социализму, надо — хотя бы ради восстановления истины — вернуться к его теоретическому первоисточнику, очистить его от идеологических наслоений и искажений советского периода. В конце концов, это нужно не социализму, а нам самим, если мы хотим освободиться от ложных иллюзий. Неправильно поставленный диагноз влечет за собой и не вылеченную болезнь, которая может оказаться неизлечимой. Даже выбросив социализм из головы, свалив на него все грехи прошлого, можно легко оказаться там же, где мы были и раньше, ибо не в социализме, а в нашей собственной исторической отсталости и интеллектуальной незрелости следует искать причину того, что с нами произошло.

Анализ ею этой теории носит во многом критический и полемический характер. Тем не менее, предваряя его, она пишет: «Анализ труда не может обойтись без критического размежевания с Карлом Марксом, а подобное предприятие сегодня легко подставляет себя недоразумениям. Современная критика Маркса рекрутируется преимущественно из бывших марксистов, которые недавно по причинам, не имеющим к Марксу никакого отношения, обратились в антимарксистов. Следствием этого явилось то, что весьма обширная литература по Марксу, фанатически восхваляя или фанатически отвергая его, по сути питается до сих пор богатым арсеналом догадок и прозрений, содержащихся в произведениях Маркса, но без критического прояснения средоточия его творчества» (Арендт Ханна.

Даже Ленин к концу жизни пришел к выводу, что перейти к социализму посредством одной политической революции невозможно, что для этого необходима еще и культурная революция. Слово «революция» сохраняется и здесь, но в ином — не политическом, а культурном — контексте.

Giddens A. The Third way and its Critikes. Cambridge. 2000. Р. 64. О концепции «третьего пути» в западной социологии см.: Федотова В.Г. Хорошее общество. Глава 12. М., 2005.

Сошлемся, к примеру, на книгу христиански мыслящего немецкого философа Петера Козловски «Культура постмодерна». «Общество постмодерна, — пишет он, — это творческое общество, общество формирующей культуры» (Козловски Петер. Общество постмодерна. М., 1997. С. 183). Один из параграфов его книги так и называется «Конец общества труда — начало общества культуры?». Совершенно безосновательно относя Маркса к числу мыслителей, проповедовавших нетрудовой образ жизни, Козловски вполне в духе Марксовых пожеланий пишет: «Освобождение человека от принуждения к физическому труду, достигаемое благодаря рационализации производства и организации труда, является новым шансом для самоосуществления человека. Разумеется, этот шанс менее всего связан с избавлением от труда, он состоит в избавлении от принудительного физического труда ради обретения свободы творческого труда». (Там же. С. 150). И далее: «С увеличением доли свободного времени и пауз на получение образования искусство, игра, наука и духовность, все богатства культуры займут значительное место в нашей жизни. Это дает особый шанс для философии и религии. Такое развитие могло бы означать конец модерна как общества, которое первоначально определено экономикой, и возврат к обществу, определяемому развитием религиозных, духовных и художественных его параметров. Без труда и экономики такое общество не могло бы жить, но труд в нем обретает духовную и игровую форму. Культура, философия и религия выполняют функции смысловой ориентации человека, насколько он не теряется в мире чистого потребления. Когда ослабевает давление проблем производства, свободное время направлено на становление культуры и духовности. Таким образом, еще предстоит наступление часа культуры, философии и религии». (Там же. С. 153). За исключением акцентирования роли религии в обществе постмодерна все остальное вполне вписывается в марксистский прогноз будущего.

За последние три года российское общество существенно полевело. Разнообразные опросы и рейтинги показывают, что порядка семидесяти процентов населения современной России в той или иной мере поддерживают идею построения социального государства – от восстановления СССР до создания обновлённого умеренного социализма (широкий спектр мнений, но направление, в целом, одно).

И основными проводниками социализма в массы сегодня стали:

• Правительство РФ и отечественное либеральное сообщество, которые много делают для того, чтобы народ начал откровенно мечтать о возрождении социализма;
• «миролюбивая политика» коллективного Запада. Сегодня даже человеку далёкому от науки побеждать понятно, что человечество семимильными шагами топает к очередной большой войне. И когда такая война случится, у современной России мало шансов в этой войне победить.

Можно до хрипоты спорить о недостатках и достоинствах СССР, но любой эмоциональный спор разумных людей угасает, если на белый свет извлекаются цифры:

• сколько гражданских самолётов производил отсталый СССР и сколько производит современная Россия? Сколько было произведено троллейбусов, ткацких и металлорежущих станков, молока, мяса и т.д. и т.п.? Падение производства в разы и тут нет предмета спора;
• сколько в СССР было безработных? Сколько миллионов человек жило за чертой бедности? Сколько миллионов людей в СССР не имело доступа к бесплатной медицинской помощи? Сколько за время СССР на карте страны появилось брошенных посёлков и даже городов? Ну, нет предмета для спора.

СССР был очень плохой и отсталый? А сегодня почти девяносто процентов населения страны живёт в квартирах и домах, которые были построены ещё во времена СССР. И почти все эти квартиры достались гражданам бесплатно.

Да, Путин много сделал для восстановления России за последние тринадцать лет. Много относительно кого? Относительно Бориса Николаевича – это (без всякой иронии) просто эпический подвиг. А Сталин за 13 лет (с 1928 года по 1941 год) сделал СССР одной из ведущих мировых держав в экономике. Без зарубежных инвестиций и кредитов от МВФ. А после страшной Великой Отечественной войны, когда страна потеряла половину промышленного и сельскохозяйственного потенциала, уже в 1953 году уровень производства по всем группам товаров превысил довоенный, а в 1954 году в СССР жило людей даже больше, чем до войны. Девять лет! И опять без кредитов демократического Запада.

С цифрами спорить трудно. Люди действительно жили тяжело, но с каждым годом всё лучше и лучше. Чего нельзя сказать про годы нынешние, поскольку количество бедных растёт и реальный уровень дохода населения падает, прирост рождаемости на уровне статистической погрешности, а перспективы совсем не внушают оптимизма.

Богатые становятся ещё богаче даже во времена кризисов. Тут россиянам есть чем гордится, поскольку этот показатель является стабильным уже много лет и не имеет тенденции к смене тренда.

Можно ли упрекать население в том, что народ несколько устал строить капитализм и смотреть при этом на довольную физиономию Чубайса? Созревает потребность в переменах и эту потребность чётко отражают всевозможные опросы и исследования. И кто первый реагирует на возросшую потребность? Правильно, предприимчивые люди.

Товарищ Зюганов со своей партией монопольно доил эту социалистическую корову двадцать пять лет не ожидая серьёзных потрясений. Был какой-никакой возрастной электорат, который позволял иметь стабильный кворум в Думе, государственные дотации и преференции. В общем, тихая сытая размеренная борьба за народное счастье.

Было ещё несколько мелких бизнесов на коммунистической идее (фамилии вождей я перечислять не буду) — путём правильной сегментации рынка от КПРФ отсекли свой электорат (кто-то обещал своим сторонникам восстановить СССР, кто-то поднял на флаг Сталина и т.д.), который был настроен более радикально.

И вот коммунисты «запустили Берлагу» в лице товарища Грудинина, а страна неожиданно забурлила большими надеждами. В первые дни после выдвижения Грудинина, политологи и социологи просто с ума сходили – за этого кандидата выразили желание голосовать не только стабильные сторонники КПРФ, но и «представители среднего класса», которые раньше голосовали за единороссов или вообще игнорировали выборы.

Потом случилось то, что и должно было случиться – поплыли волны компромата, которые существенно подмыли шансы на победу…

А могло ли быть иначе?

Народ-то хочет реальных перемен, а «вожди» занимаются бизнесом. Есть спрос – есть предложение. Маркетинг в чистом виде. И не более того.

А сейчас у коммунистов кризис… Зюганов пытается сохранить лицо, «товарищ Максим» Сурайкин крутит для своих избирателей акробатическое колесо (представляю себе товарища Ленина, который убеждает народ путём исполнения сальто-мортале и стойки на руках), Грудинин отбивается от репортёров, которые не хотят слушать про прогрессивные идеи социализма, и нагло допытываются про австрийские счета, зарубежную недвижимость, гражданство членов семьи кандидата и т.д.

Бродит снова по России призрак коммунизма и не знает, к кому приткнуться. Бизнесменов от социализма много… И если раньше в этот бизнес, на руководящие позиции, шли представители «малого бизнеса», то теперь пошла рыба покрупнее. Такие, как долларовые миллионеры Грудинин и «товарищ Максим» Сурайкин (владелец 12 компаний и солидного счёта в банке).

Что точно отличало Ленина и Сталина от современных «вождей» российского коммунизма? Они были люди глубоко идейные, верили в построение коммунизма, много учились сами и активно работали по развитию идей социализма и коммунизма (сколько книг написали Ленин и Сталин?) и за свои идеи боролись. Не щадя себя и своего окружения. Прагматичные, умные, нацеленные на результат. Люди действия!

И дело не только в том, что вожди измельчали – пролетарии перевились. Какие баррикады, если людям лень даже книжки почитать. Про социализм, про коммунизм. А для начала – учебник по истории.

Попробуйте найти хоть один случай в мировой истории, когда правящий класс лишился власти в результате выборов. Вы серьёзно полагаете, что птенцы Горбачёва-Ельцина отдадут власть и свои капиталы только потому, что народ выбрал кого-то, кто, как минимум, начнёт серьёзные реформы даже не к социализму, а просто к некоторой социализации современной России?

И вы серьёзно считаете, что люди, которые сегодня прутся во власть под красным флагом этого не знают? Прекрасно знают. И ничего менять не собираются за исключением одного – получить персональную возможность откусить от государственного пирога за счёт голосов нищающего и теряющего надежду на лучшую жизнь народа. А отсюда и вся эта предвыборная истерика.